[24]. С момента ДТП до ровных полосок на ЭКГ прошло более сорока минут. Я предложил врачу скорой помощи констатировать смерть.
Обмыв руки от слюней и биологических жидкостей пациента, я вернулся в свою машину, где за происходящим наблюдал мой сын. В его глазах я был героем. До конца нашего пути он задавал мне вопросы о медицине и причинах, по которым я решил стать врачом. А я всю дорогу думал: может, дать хирургии последний шанс? Не заслуживает она, чтобы я ее вот так бросил.
Утром в Минусинске меня разбудил телефон. Звонивший представился Алексеем Валерьевичем, главным врачом Республиканской больницы Абакана, столицы Хакасии, и предложил встретиться. С неохотой я все же согласился, тем более до Абакана всего двадцать два километра. Когда в назначенное время я прибыл в больницу и встретился с Алексеем Валерьевичем, он первым же делом повел меня в операционный блок на седьмом этаже. Я не понимал, зачем мы туда идем и что он хочет мне предложить. Наверняка закрыть мной дыру в кадровом составе больницы.
Стоя в операционной, я не понимал, в какой стране нахожусь. Такое современное оборудование в столь лаконичном интерьере мне еще не приходилось видеть в городах России, где я успел поработать. Главный врач планировал ранить меня с первого выстрела, и у него это хорошо получилось – я был впечатлен. После мы прошли в кабинет Алексея Валерьевича, и он сделал мне предложение возглавить отделение челюстно-лицевой и пластической хирургии, которое как раз планирует открыть. Я согласился, не думая.
В сентябре меня назначили главным челюстно-лицевым хирургом Республики Хакасия, а чуть позже я возглавил то самое отделение, которое мне обещал Алексей Валерьевич. Странное ощущение: еще вчера я был пешкой в игре, а сегодня, в конце моей истории, – ферзем. Впереди меня ждет большой труд и много бессонных ночей, но в одном я уверен точно. Получив весь свой опыт, я никогда не буду относиться плохо к своим будущим коллегам и пациентам.
Эпилог
Начиная работать над книгой, я планировал совершить революцию, но, дописывая ее, понял, что революция давно продана. Бороться с насилием – все равно что дуть против ветра. Большинство моих коллег отвернулись от меня, узнав, что я решил написать правду. Множество угроз я получил в социальных сетях, публикуя фрагменты книги до ее выхода. Журналисты, оправдывающие насилие, уговаривали меня не выпускать материал в свет, требовали написать с ними статьи-опровержения сказанных мною ранее слов.
Я мало верю, но все-таки надеюсь, что книга поможет изменить мир к лучшему. Женщины, подвергшиеся насилию, считаются гражданами второго сорта. Мы привыкли осуждать жертву, считаем, так ей и надо, раз она сама позволяет. Самое страшное, что и жертва себя считает виноватой. Она настолько сломлена, что ее мысли не принадлежат ей – ими управляет страх. Вот и я из-за стыда перед вами изменил в первой главе свое имя. Я боялся признаться, но сейчас не хочу быть трусом.
Меня называли психически ненормальным, моральным уродом, получающим удовлетворение от изображения чужой боли.
Но не всегда искусство выглядит приятным и несет лучи добра. Рисуя лица пациентов, я забираю частицу их боли, пропускаю ее через себя, проживаю их страдания вместе с ними.
Мне довелось рассказать лишь о немногих случаях, а сколько еще переломанных судеб тихо кричат о помощи?
В поддержку отечественной медицины, которая сегодня терпит много критики от соотечественников, хочу сказать словами Уильяма Боинга: «Заводы закрываются не из-за плохих сотрудников, а из-за глупых начальников». Нет ничего страшнее для развития современной медицины, чем старый руководитель, вцепившийся зубами в свое кресло и старающийся оставить все как есть.
Я описал слишком много провокационных моментов, зная, какие последствия это повлечет за собой. Меня долго будут осуждать коллеги и читатели, но я сделал это в надежде хоть что-то поменять. Помните о том, что наше счастье заключается в счастье окружающих нас людей. Давайте совместными усилиями сделаем мир лучше.