Стучусь в дверь его палаты уверенно — сам приглашал настойчиво, я не навязывалась. Открываю ее и замираю на пороге. Ярослав сегодня не один, на стульях у его кровати сидят двое мужчин. Они о чем-то болтают, своим появлением я прерываю беседу. Три пары глаз устремляются на меня, мужчины как по команде вскакивают на ноги. Невольно улыбаюсь, поражаясь их воспитанию.
На вид гостям около тридцати, высокие крепкие мужчины. Они переводят вопросительные взгляды на Ярослава, тот жестом приглашает заходить. Его постель наспех заправлена, покрывало смято.
— Добрый вечер, — произношу я. — Не вовремя? — смотрю на своего раненого.
— Привет, Катя! Я тебя ждал, — от его самоуверенной улыбки становится, честно говоря, не по себе. С каждым днем ему становится все лучше, и он начинает меня немного… пугать напористостью.
Ярослав поспешно подходит ко мне, легонько приобнимает и провожает в комнату.
— Парни — это моя Катя, — улыбается. Я округляю глаза в ответ на местоимение «моя». — Рома и Леха — мои друзья, — кивает на мужчин. Снова притяжательное местоимение. Возможно, он так про всех говорит? «Мой стоматолог», «мой парикмахер», «моя соседка».
Будто делит окружающих на своих и чужих? А может, я выдумываю.
— Очень приятно, — улыбаются они, смотрят очень внимательно. Если сослуживцы, а похоже на то, значит, узнают. Что-то себе думают, но не комментируют.
— Взаимно, — отвечаю вежливо.
Было бы логично занять один из стульев, но Ярослав подводит меня к кровати. Присаживается сам, потом двигается, приглашая занять место рядом. И я принимаю приглашение.
Наконец, мы все вчетвером сидим.
Примерно через минуту я начинаю осознавать, что за окном давно стемнело, я нахожусь в комнате с тремя малознакомыми мужчинами. С одним из них мы на кровати. Чтобы меня не смущать еще сильнее, они обсуждают общего знакомого, Роман заканчивает какую-то историю, Алексей дополняет подробностями, Ярослав внимательно слушает, приглушенно смеется.
Одна его рука лежит на изголовье кровати, как бы обнимая меня, но не касаясь. Всем своим видом Ярослав демонстрирует друзьям свои права на меня. Словно я — действительно его. Чтобы у них даже мысль не мелькнула заинтересоваться мною. Во рту пересыхает, нестерпимо хочется пить.
Я слушаю окончание истории про человека, которого не знаю, попутно бросаю взгляды на своего бойца. На его крепкие ноги, его мерно вздымающиеся грудь и живот под черной майкой. Свободные штаны с мягкой резинкой. Отмечаю, что он очень чистоплотен, каждый день в свежей одежде, приятно пахнет мылом и тщательно выбрит. Хотя сейчас, к вечеру, уже появилась темная щетина. Интересно, утром она будет колоться?
О чем я думаю? Сама себя удивляю!
— Черт, вы меня, конечно, извините, но… Мне кажется или я чувствую запах курицы? — вдруг переключает на себя внимание Алексей. Я смотрю на него и понимаю, что раньше его где-то видела, слышала этот голос. Но никак не могу припомнить, где именно. Парни активно кивают.
— Да, я тут еды принесла, — хватаю пакет, который оставила у кровати.
— Курицу Ярику? — приподнимает брови Роман. Кажется, он считает меня слегка идиоткой.
— Ладно тебе, девушка все еще в стрессе, — кладет ему руку на плечо Алексей.
И прежде чем я успеваю умереть от стыда и смущения или ляпнуть что-то колкое в ответ, Ярослав отвечает:
— Это я попросил, дабы получить визуальное и обонятельное удовольствие. Жареная курица, как женская… — он сам себя обрывает, замирая на целую секунду, затем заканчивает иначе, чем планировал изначально: — как красивая женщина, всегда приятно просто посмотреть, — срывается на смешок, жестикулируя.
Парни приглушенно смеются и закатывают глаза, Ярослав, слегка смутившись, проводит рукой по голове с отросшим ежиком волос.
— Н-да, это все сотряс, — дополняет себя.
— Может быть, и неплохо, что тебе зашили рот? — спрашиваю ласково. Парни улюлюкают в ответ, он сам смеется:
— Тонко, — отвечает беззлобно. Кажется, ему понравился мой подкол.
— Тогда тебе все равно, кто будет есть? Эстетическое удовольствие получишь и так, и эдак, — переводит тему Роман, все еще улыбаясь. — Уж больно вкусно пахнет.
Ярослав закатывает глаза.
— Я после смены, еще не ужинал, — сообщает Леха вкрадчиво.
— Здесь немного, — предупреждаю я, поднимаясь на ноги. — Не смотрите так на меня, он меня заставил! — оправдываясь, поддерживая общее веселое настроение. Мы втроем смеемся, Ярослав тоже, кажется, веселится, хотя и делает вид, что недоволен, пока я сервирую стол-тумбочку.
После чего парни вдвоем с аппетитом едят, макая кусочки в соус, хрустя свежими овощами.
— Боже, как вкусно, — хвалят. — Ярик, чувствуешь этот нереальный аромат? На вкус еще лучше.
Он громко сглатывает, бросая на них полные притворной ненависти взгляды. Они смеются, вытирая губы салфетками.
Я возвращаюсь на место рядом с ним. Ярослав снова закидывает руку, но теперь уже обнимает меня, слегка притягивая к себе. О Боже.
Сижу с ним на кровати. Рядом. Бок о бок. Чувствую его горячее бедро вплотную к своему. Одна его нога как две мои.
Мое дыхание становится чуть глубже, со стороны, надеюсь, незаметно. Кровь отливает от лица и устремляется к низу живота, обжигает внутреннюю часть бедер. Он немного вспотел, и мне до дрожи нравится, как он пахнет. Посттравматический стресс пускает в меня корни.
Замерла и практически не шевелюсь. Отвечаю на осторожные шутки и комментарии ребят, под взглядом Ярослава они не позволяют себе ничего лишнего. А может, просто хорошо воспитаны. Среди троих мужчин полное ощущение безопасности.
Как бы случайно, между прочим, Ярослав берет мою руку своей свободной и переплетает наши пальцы. Я слегка округляю глаза, но при его друзьях не решаюсь выдернуть ладонь. От них не скрывается этот жест, они бегло переглядываются, кивают друг другу и поднимаются.
— Ну, нам пора, — говорит Роман. — Мусор заберем, — смахивает в пакет одноразовую посуду. Я решила в этот раз не звенеть тарелками на всю больницу.
— Держишься молодцом. После следующей смены снова заскочу, — прощается Алексей. — Если что-то надо — пиши. Привезу.
Ярослав кивает.
— Поправляйся. Я вернулся через год к работе, ты управишься раньше, — дополняет Роман. — Лицо не нога, в беге не участвует. Можно сказать, повезло.
Ярослав снова кивает. Наконец, дверь за ними закрывается и мы остаемся наедине. Он все еще обнимает меня, все еще держит за руку.
Глава 10
Проходит не меньше минуты, а мы все еще сидим вплотную, играем пальцами друг друга и наблюдаем за этим процессом. У него крепкие большие ладони, полностью соответствуют росту и комплекции. Вдруг он вскидывает глаза, а у меня голова кружится от такой близости. Он совершенно серьезен.
— Спасибо, что пришла, — произносит. Его губы очень сухие и будто воспаленные, он не может облизать их: язык в клетке за зубами. При мысли о его языке внутри словно затягивается узел напряжения. Его взгляд мечется с моих глаз на рот и обратно. Если бы он мог, то поцеловал бы меня прямо сейчас, читаю его потребность по невербальным знакам. Предвкушение заставляет сердце биться райской птицей, счастливой и беззаботной. Свободной и вольной получать удовольствие.
Бесстыжее сердце.
— Ждал? — спрашиваю.
— Ждал, — не мешкая.
Он смотрит на меня, рукой ведет по моей спине, и я напрягаюсь, немного отстраняясь. Опускаю глаза.
— Ты мне нравишься, — говорит он. — Очень. Но ты мне ничего не должна. Если не хочешь, я отстану.
— Да, так будет правильно, — отвечаю. Судя по его взгляду, он рассчитывал на другие слова.
— Может быть, не прям сразу отстану, — дополняет, и я улыбаюсь. Он тоже, но одними губами. — Меня скоро выписывают и я бы хотел пригласить тебя на свидание. Нормальное.
— Ярик, наверное, не стоит, — отрицательно качаю головой. Впервые называю его «Ярик». Скажи, скажи же ему. Внутренний блок не дает, отчаянно хочется продлить этот флирт, растянуть удовольствие. В груди так вообще колотится, я такого прежде не испытывала.
— Подожди, не отказывай. Просто подумай. Я не обижу, — и смотрит.
Так смотрит! Сжимает мои пальцы, я не шевелюсь, дыхание затаила. А потом он обнимает меня, прижимает к себе и откидывается на подушку.
Совершает глубокие вдох-выдох.
— Не обижу и в обиду не дам. Даже там, в ювелирке не дал бы. Видел в твоих глазах готовность, но я бы не позволил ему до тебя дотронуться. Никому бы не позволил, клянусь. Ждал лучший момент, чтобы подать знак снайперу. Я как тебя увидел, сразу понял, что вытащу. Вот хоть как, любой ценой, зубами им глотки перегрызу, но вытащу.
— А говоришь, что я ничего не должна.
— Не должна. Но ты потом начала приезжать… Не может быть, чтобы из одной жалости.
— У меня слабость к мужчинам с трудностями. Комплекс спасительницы, — отвечаю и зажмуриваюсь. Очень нравится потому что лежать на его груди. Чтобы гладил. И чтобы говорил что-нибудь. А еще нравится, что он серьезен и откровенен, наедине он всегда со мной искренний. Не спесивый, каким хочет казаться.
Он думает.
— Раз так, я могу попросить подольше не снимать шины, — отвечает, и я тихо смеюсь, поражаясь его настойчивости!
— Ты всегда такой упорный?
— Ты меня еще плохо знаешь, Катенька, — отвечает. — Мне не нужно твое «да», просто не говори категоричное «нет», а там посмотрим.
И ведет рукой по моей спине, я слышу, как колотится его сердце. Кровь разносит кислород по организму, я уговариваю себя, что это полезно — больше кислорода, питания, быстрее срастаются переломы.
Когда я через минуту поднимаюсь с кровати и иду к окну, чтобы немного охладить комнату и разрядить наэлектризованную атмосферу между нами, замечаю, что если его организм и занимается лечением двойного перелома, в данный момент все силы бросил на оживление другой части тела, которая отчетливо заметна даже через ткань свободных штанов. У моего спецназовца эрекция. Ого-го!