ен? Или кем я, собственно, являлся?
Вопрос глупый в своей парадоксальности, но другого я задать не мог. Байдай никак не отреагировала на мой взгляд. Ее собственный взор оставался затуманенным. Она продолжила рассказ в свойственной ей манере:
– Даже запускаемые прямо сейчас пилотируемые космические корабли – это больницы. Все без исключения. Бывают такие хвори, которые на Земле не вылечишь. Вот пациентов и отправляют за пределы родной атмосферы. В кораблях проделаны отверстия, через которые внутрь кают поступает космическое излучение. Более прямого и таргетированного лечения и не придумаешь. – Выдержав паузу, Байдай объявила: – У тебя не иллюзии. Просто наш мир таков.
7. Эпоха медицины
С моей спутницей мы долго простояли без движения неприкаянными распятиями на крыше больницы. Мне начало казаться, что город смотрит на меня неисчислимым сонмом окон-зрачков, складывающихся в подобие хвоста павлина. И на высоте, и у земли ритмичными вспышками разливались струи ярко-красного цвета, походившие на цветочные поля. В потоках иллюминации, складывающихся в реющее красное знамя, метались беспрестанно цифры и линии. Это свечение было подобием экрана общего электрокардиомонитора, который навесили на город, где каждое сердце было изъедено недугом, щемило так, что желания жить не оставалось, и громогласно взывало о врачебной помощи. За окнами маячили лишенные выражения лица бесчисленных больных, усохшие до состояния пергаментной бумаги. Еще я обратил внимание, что из нескольких мест к юго-востоку от нас в небо устремлялись искрящиеся отсветы зарева. Со слов Байдай, там в лабораториях случилась утечка штамма «Андромеда», и руководству больницы пришлось пойти на экстренные меры: выжигать все огнем. В принципе, в случае необходимости так могли изничтожить любое отделение дотла. На сжигание вещей требуется большой запас топлива. Этим и объяснялся дополнительный топливный сбор, который больные оплачивали при госпитализации.
– Такое уж у нас время – эпоха медицины, – пояснила Байдай.
– Эпоха медицины?
– Да, именно медицины. Братец Ян, ты что, все проспал? – Девушка завела руку за пазуху и, будто показывая фокус, вытащила оттуда свернутый экземпляр «Новостей медицины и фармацевтики Китая», развернула его и принялась декламировать нараспев. – Смотри, здесь есть передовица как раз на тему того, как в нашей стране наступила великая эпоха медицины:
«Это знаменательная веха. Помните ли вы ту пору, когда в нашей стране, немощной и ни на что не способной, не хватало ни врачей, ни лекарств? Пока все мировые державы кичились тем, насколько они обеспокоены здоровьем граждан, нашу страну ехидно называли “великим больным всей Восточной Азии”. В какой-то мере это был заслуженный титул. В прошлом у нас, при миллиардном населении, на каждых двух людей приходился один человек с туберкулезом, на каждых трех – один с сифилисом, на каждых четырех – один с пристрастием к опиуму, из каждых пяти младенцев два погибали в раннем возрасте, три из шести беременных умирали при родах… На каждых семерых человек у нас было по одному человеку, который был столь изнеможден и вымотан, что, в сущности, становился овощем и только мог сидеть под окном и стонать дни и ночи напролет. Что уж говорить о прочих несчастных, которых и не счесть, о тех людях, которые столкнулись с увечьями, глухотой, слепотой, немотой, слабостью ума и прочими недугами… Целая галерея портретов, в которых проявляется вся убогость и слабость нашей Отчизны. Позволив нездоровью терзать людей, мы подступились к самой грани полного развала и гибели как народ и как государство»…
– Что, неужели все так плохо было? Это ужасно. А я об этом и не знал. – Звучало все это диковато. Почему никто другой не поведал мне об этом?
«Наша страна – колосс, которых захирел с незапамятных времен и долгое время жил с множеством хронических недугов. Но мы предпочитали обманывать себя и не видеть этого».
Байдай совсем не обращала на меня внимания и продолжала монотонно бубнить текст:
«Но оставим все это позади. Настал день, и в нашей стране наконец-то появилась современная медицинская наука. Мы взялись за основательную перестройку, отказывались от всего худшего и поддерживали все лучшее, отбрасывали все ложное и сохраняли все подлинное, развивали медицинские технологии, которые бы отвечали реальным потребностям. Благодаря неустанным усилиям нескольких поколений мы отстроили систему медицины и фармацевтики, которая, отвечая всем требованиям современной конъюнктуры, соответствует нашей национальной специфике. Отныне нашей славной цивилизации, прошедшей долгий путь из древности, более нет нужды горбатиться и горбиться, мы встали с колен и заняли свое место на мировой арене, высоко задрав голову и уверенно выпятив грудь. Мощное развитие первоклассных клиник обеспечивает сотням миллионов человек возможность жить здоровой жизнью. Это великое свершение, которому не было прецедента за всю нашу тысячелетнюю историю. Мы спасли нацию на пороге смерти».
– Ничего себе! – Мне сразу припомнились все горести моей передислокации из амбулаторного в стационарное отделение.
«Мы подошли к переломному моменту в истории. Качество жизни день ото дня улучшается, жить становится проще и удобнее. Одним махом мы обрели чудесные дары восстановления, воскресения и возрождения… Наши больницы оказывают каждому пациенту доскональную помощь и всестороннюю заботу. “Медицина под заказ”, лечение, которое персонализировано под каждого отдельного больного, каждый отдельный случай, – в интересах всех и каждого». И вот еще… «С наступлением эпохи медицины все биологические науки получают стремительный рост, мы активно развиваем отечественные инновации, делаем на этом поприще потрясающие успехи и пробиваемся в авангард всего мира. Пора признать, что в наши дни верховодит всем миром уже не кремний, а углерод. Ведь углерод есть жизнь: он обнаруживается в подопытных крысах, вирусах, генах, окружающей среде, эволюции, рождении, в жизни, наконец… Нет, не углерод даже мы должны превозносить, а сверхжизнь: синтетических крыс, рукотворные вирусы, гены промышленного производства, индустриальную среду, комплексную эволюцию, рождение данных и, наконец, искусственную жизнь… Власти, компании и общественные организации вверяют все в руки медицины. Это полномасштабный переворот. И в основе его лежит простое умозаключение: центр всего – жизнь!»
– «Эпоха медицины»… «Центр всего – жизнь!»… – Из меня вырвался протяжный стон, словно я подавился рыбьей косточкой. Перед моими глазами снова забегали перевозимые по огромной паучьей сети конвейеров закоченевшие тела больных, а заодно вспомнились водопад блевотины, ниспадавший со здания стационара, повсеместные кучи мусора, толпы пациентов в отделении скорой помощи, грязные палаты больных, неразбериха, которая ассоциировалась исключительно с бараками концлагерей. И во всем этом была своеобразная прелесть. Зачаровывали эти образы ничуть не меньше, чем первая увиденная в детские годы утренняя заря.
«В эпоху медицины нет места хворающим особям. Человек либо остается нездоровым, либо доходит в своем оздоровлении до крайности. Ведь мы с вами живем в век великого совершенствования и преобразования самого человека. После начнется цикл великого возрождения и воссоздания человека. Этот этап составляет базис новой экономики, который устраняет любые философические колебания, способствуя воцарению всеобщей удовлетворенности во внутренней политике и уверенности в собственных силах на внешней арене. А разве сильное и процветающее государство может быть устроено как-то иначе? Вспомните, как поется в одной песне: “Пускай со всех сторон света приходят на поклон нашей грозной стране”[20]. Все эти чувства восходят к уважению жизни как таковой. В Женевской декларации Всемирной медицинской ассоциации заявляется, что “мы будем проявлять максимальное уважение к человеческой жизни с момента зачатия”. Но что есть жизнь по большому счету? И как мы должны ее уважать? Этого нам никто и никогда не мог внятно объяснить. На протяжении многих миллионов лет жизнь представала перед нами делом, в котором царил полный хаос. Мы жили как-то небрежно, не задумываясь о жизни. Теперь же нам доподлинно известно, что смысл жизни заключается в том, чтобы решить проблему того, как жить дальше и дольше».
– Звучит вроде бы разумно.
«И нельзя сказать, что в прошлом этот вопрос был как-либо разрешен. В этом смысле люди Запада, которые изобрели современную медицину, в известной степени лицемерят. Колонизаторская активность западных держав привела к уничтожению огромных масс людей во всем мире. А вот в нашей стране получилось сформировать подлинное уважение к жизни». Братец Ян, в статье как раз пишут, что город К – испытательный плацдарм для нового раунда реформ в области медицины и фармацевтики. «Местное население твердо придерживается шести принципов, которые характеризуют всю эпоху медицины: первое – больны все и каждый; второе – больной человек, в сущности, не приносит пользы; третье – болезни не поддаются излечению; четвертое – любая болезнь требует лечения; пятое – отсутствие болезни как раз и есть болезнь; шестое – тяжелая болезнь именно и есть отсутствие болезни. Вот в чем заключается прогрессивное мышление эпохи медицины. Если наша нация стремится к светлому будущему, то мы должны отстраивать крупные больницы, чтобы расселить всех людей по палатам. В рамках мышления нового типа все природные и общественные ресурсы направляются на медицину, а город обращается в многопрофильный больничный комплекс. Мэр города оказывается одновременно и начальником больницы. Градоначальник обязан направлять все свои заботы на обеспечение здоровья жителей, чтобы все население жило полной жизнью и с готовностью принимало участие в деле обустройства поистине счастливой жизни. Мы не ошибемся, если скажем, что такое предприятие не имеет прецедента в истории».