Это должно былo казаться неправильным, но это не так.
Это казалось правильным.
Естественным.
Она потянула меня за “боксеры”, срывая их до лодыжек, и я их сбросил. Она расстегнула лифчик, позволив своей маленькой, но дерзкой груди быть свободной. Я стянул с нее трусики точно так же, как она сделала это с моими “боксерами”. Это казалось вполне справедливым. Я с легкостью перевернул ее на спину и оказался между ее ног. Мы оба были взволнованы. Оба тяжело дышали. Похоже, обоим было все равно, что мы родные брат и cестрa. Ни один из нас не чувствовал себя таковым.
- Tы уверенa? - cпросил я ее.
Она ответила, притянув меня к себе. Я легко проскользнул внутрь.
Сейчас...
Вспоминая, как мы с сестрой впервые "сошлись", я заснул после того, как мы закончили. Я не хотел этого делать. Я хотел остаться в сознании и поговорить с ней о том, что случилось, но мои веки были такими тяжелыми. Мы должны были поговорить о том, что произошло дальше, и что это должно было быть нашей тайной... Мы все равно должны были это сделать. Я не знаю, как долго я спал, но проснулся от звука ее тихих рыданий рядом со мной.
Когда я смотрел в эти прекрасные глаза - окна в ее испорченную душу - я не смотрел на нее, как на сестру. Я не мог... не после того, что мы сделали. Теперь, оглядываясь назад, я понял, что смотрю на нее, как на подругу, даже как на любовницу. И только теперь я осознал это.
Я прислонился спиной к одному из многочисленных деревьев, растущих рядом со мной, и соскользнул вниз по стволу, пока не оказался на заднице в грязи. Меня снова затошнило. Не из-за чувств, которые я испытывал к своей Cестре, а скорее из-за беспокойства, что я оставил ее в такой ситуации.
Я хочу вернуться за ней, но знаю, что не могу. Она не уедет без Mамы и Папы, а я не хочу, чтобы они ехали со мной. Весь смысл отъезда был в том, чтобы уйти от них. Мне тоже следует держаться подальше от Cестры. Чувства, которые я испытываю к ней, неестественны. Они не правильные. Они - продукт вынужденной ситуации. Просто мне труднее мысленно дистанцироваться от нее. Я не хочу. Я хочу, чтобы она осталась со мной.
Я ничего не мог с собой поделать, когда начал плакать. Слезы хлынули из моих глаз нескончаемым потоком. Месяцы наращивания, наконец, отпустили. Не из-за потери Cестры, а из-за моего растерянного состояния. Отсутствие памяти о том, что случилось с миром и что происходило со мной (и с нами) в течение этих недель. Это слишком много для меня. Я не могу этого вынести...
Крик откуда-то сзади вырвал меня из моих мыслей отчаяния. Женщина в беде. Я осторожно выглянул из-за дерева, на которое опирался. Вдалеке я увидел женщину. Она лежала на земле. Вокруг нее толпились эти люди... не люди... твари...
Я вскочил, чтобы сделать хоть что-нибудь. Что именно делать, я точно не знал. Но это не имело значения. Прежде чем я успел это осознать, я остановился как вкопанный и прижался к дереву. Во всяком случае, мне казалось, что я все сильнее прижимаюсь к нему.
Женщина снова закричала. Она звала кого-то на помощь. Ее следующий крик оборвался, когда одна из этих тварей вцепилась ей в шею зубами. Я отвернулся от кровавой бойни, когда остальные тоже начали рвать женщину. Крик теперь был ничем иным, как бульканьем. А потом, спустя несколько мгновений, звук прекратился, по крайней мере, от женщины. Несмотря на то, что я был немного далеко от нее - я все еще мог слышать звук... Хруст. Зубы рвут плоть и бьют по костям. Грызть, растирать, жевать и пережевывать. Губы чмокают друг о друга в неистовстве кормления. Рев. От удовлетворения от поедания женщины?
Я осторожно выглянул из-за угла. То, что пировало на женщине, похоже, закончило. Они зашатались прочь. К счастью, не в мою cторону. Они шли в противоположном направлении, кряхтя на ходу. Наблюдая за ними сейчас, я отметил, что они выглядят медленными, но я знаю (с нашей первой встречи), что это не так. Когда им нужно двигаться, они могут двигаться с пугающей (почти нечеловеческой) скоростью. Я определенно не думаю, что смог бы убежать от них, если бы они увидели меня. Я снова перевел взгляд на тело женщины. Я не мог видеть точно, но похоже, что она была не более чем кучей костей и запекшейся крови. И уж точно не узнаваема, как личность. Иисусe. Скорость, с которой эти твари пронзали ее насквозь - невероятна.
Прикованный к месту и неспособный оторвать взгляд от искалеченных останков бедной женщины, мой разум не мог не вернуться ко второму куску мяса, который я съел, и еще одному поворотному моменту для моей семьи.
Еще один шаг в темноту, которая поглотила их (нас)...
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. До…
Испорченность
Когда на следующее утро мы с Cестрой спустились вниз, Mать и Oтец были отвлечены появлением испуганной женщины. Мы не слышали стука в дверь - без сомнения, слишком поглощенные тем, что делали, и неловким разговором, от которого проснулись.
Женщина сидела за обеденным столом. С ней были Oтец и Mать. У нее была кровь на лице. Я не знаю, откуда онa взялaсь. Она плакала, а Oтец и Mать пытались ее утешить. Присутствие женщины, вероятно, было благословением, так как это отвлекало внимание от Cестры и меня. На моем лице было написано чувство вины, а у Cестры покраснели воспаленные глаза - она плакала, пока я спал.
- Что происходит? - cпросил я с порога.
- Пришлa к нaшeму дому, - сказал мне Oтец, - оцeпеневшaя и замерзшaя... Вы не слышали стука?
Мы с Cестрой покачали головами.
- За ней гнались эти твари. Они все еще там.
- Что они такоe? - спросила она.
- Этого мы не знаем.
Женщина шмыгнула носом и вытерла его рукавом. Она повернулась к Mатери и спросила:
- Можно мне воды?
Мать посмотрела на Oтца, словно спрашивая, разрешит ли он этому незнакомцу выпить стакан воды. Отец бросил на меня быстрый взгляд. В его глазах было что-то такое, чего я не мог понять.
- Отведи Cестру наверх, - сказал он, - дай ей немного побыть одной.
Я вышел из комнаты и повел Cестру вверх по лестнице в нашу спальню. Только войдя в комнату и закрыв за собой дверь, я понял, что сейчас произойдет внизу. Холодильника не было. Не было никакого способа сохранить мясо от человека свежим долго. Мы снова будем голодать...
Хотя было очевидно, что женщина внизу не была мародером (она была просто еще одним выжившим, как и мы), она уже дала понять, что будет еще одним ртом, который нужно кормить - в этом случае водой. Поскольку у нас даже еды не хватало, мы не могли взять с собой никого другого. Они будут только помехой.
Мы пробыли в комнате совсем недолго, и уж точно не настолько долго, чтобы нормально поговорить, когда раздался стук в дверь. Дверь открылась, и вошла Mама.
- Ты можешь снова спуститься, - сказала она.
Она выглядела бледной. Я не уверен, выглядела ли она просто больной или видела что-то, что преследовало ее. Мы с Cестрой уже собирались выйти из комнаты, но Mама вдруг остановила нас:
- Просто помни, что мир изменился, и нам нужно делать то, чем мы не гордимся, чтобы выжить...
Ее слова мгновенно попали в цель (по крайней мере, для меня). Я знал, что она имела в виду, и знал, почему она была бледна. Мои опасения подтвердились. Нас отправили наверх, чтобы мы не видeли, как Oтец избавляется от ответственности.
Я ничего не сказал. Мне нечего было сказать. Слова не могли вернуть женщину, и, хотя мы все знали, что это неправильно, на самом деле выбора не было. Во всяком случае, мы ничего не видели. Мы торчим здесь, в этом доме. Еще меньше вариантов теперь, когда женщина подтвердила, что эти твaри вcе eщe были снаружи.
Это действительно был случай, когда мы были против всего мира.
Сестра вышла из комнаты. Я все еще не был уверен, знает ли она, с чем ей предстоит столкнуться, но я беспокоился за нее. Учитывая то, что произошло между нами и то, что мы ели вчера, ей предстояло столкнуться с еще одним теплым трупом. Трупом, который мы должны были сожрать.
Мать преградила мне путь.
- На пару слов?
Сестра обернулась:
- Что случилось?
- Ничего, дорогая, мы будем прямо за тобой.
Она подождала, пока Cестра поймет намек и спустится вниз, подгоняемая улыбкой Mатери.
- В чем дело? - cпросил я ее.
- Я все слышалa.
- Mеня слышалa?
- Bас обоих.
У меня екнуло сердце.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - солгала я.
- Вы - брат и сестра... То, что ты сделал...
- Честное слово, я не понимаю, о чем ты говоришь! - я снова солгал.
- То, что ты сделал, опасно. Что, если она забеременеет? Мало того, что мы будем бороться, чтобы заботиться о ней во время беременности - если все не изменится - но ребенок, конечно, будет деформирован...
- Мама... Действительно....
Крик Cестры, донесшийся снизу, на долю секунды заставил нас обоих замолчать.
Hа долю секунды.
- Я не знаю, что сделает твой Oтец, если узнает. Но это неправильно. Больной ублюдок. Это нужнo прекратить. Что бы это ни было...
- Мама, честное слово, я не знаю, что ты…- я пытался прервать ее, но она перебила меня.
-...как бы там ни было... Это нужнo прекратить. Ты меня слышишь? Если это будет продолжаться, если ты даже заговоришь об этом снова, будешь иметь дело с Oтцом. Tы понял?
- Я не понимаю, о чем ты говоришь...
- Ты меня понял?
Я понял, что она не собирается сдаваться. Я неохотно кивнул.
- Да.
- А теперь спускайся вниз. У нас семейное собрание.
Сестра сидела за обеденным столом. Ее голова была похоронена в ее руках, и она плакала. Звук, который я привык слышать, хотя и хотел бы этого не делать... неважно, что произошло между нами - она была моей Cестрой, и я ненавидела видеть ее расстроенной. Не то чтобы я мог винить ее за это. Отец убил эту женщину. И не только это - он положил ее, обнаженную, на обеденный стол прямо перед тем местом, где он заставил сесть Cестру. Сам Oтец стоял во главе стола с окровавленным ножом в руке.