Мне было на них плевать. Их красота меркла по сравнению с ее царственностью.
Куколка сбросила с себя одежду. В лунном сиянии молочная кожа ее спины казалась белоснежной. Она приподняла платье над головой, и оно легко скользнуло вниз по её телу. Я подошел к ней. По тому, как на мгновение напряглись ее плечи, я понял, что она почувствовала меня у себя за спиной. Затем она наклонила голову в сторону, подставив мне свою шею.
Не удержавшись, я осторожно отодвинул ее волосы и нежно поцеловал кожу у ее горла. Она затаила дыхание, и по ее телу пробежали мурашки.
Я передал ей через плечо туфли, а затем застегнул ей платье. Я медленно потянул вверх молнию, наслаждаясь тем, как ткань обволакивает каждый сантиметр бледной кожи. Я отошел назад и стал ждать, когда она наденет туфли.
Когда туфли были на ногах, она обернулась. Я не мог на нее насмотреться, разглядывая ее с головы до ног. Длинное синее платье доходило ей до самых щиколоток. Блестящие серебряные туфли идеально сидели на изящных ножках.
— Тебе нравится? — взволнованно спросила она, приглаживая руками пышную юбку.
Я кивнул и заглянул ей в глаза. Вернувшись к проигрывателю, я быстро перемотал кассету до нужной мне песни. Когда заиграли первые аккорды, я повернулся и протянул Куколке руку. Она покраснела и, опустив глаза, подошла ко мне.
Она всегда приходила на мой зов.
Куколка взяла меня за руку. Затаив дыхание, она ждала, что я буду делать дальше. Я поднес к губам ее руку, коснулся ее лёгким поцелуем, а затем поклонился. Приняв подобающую джентльмену позу, я поднял глаза и спросил:
— Позвольте пригласить Вас на танец?
На Куколкином лице был написан полнейший шок. Она не произнесла ни слова. Вместо этого она согласно кивнула. Выпрямившись, я притянул ее к груди. Я взял Куколку за руку, а другой осторожно обхватил ее за талию. Куколка положила мне на плечо свою ладонь. Я заглянул ей в глаза. Они были прикованы ко мне. Ее щеки заливал румянец.
Когда началась песня, и какой-то мужчина запел о том, что не в состоянии с кем-то там жить, но и без нее он жить тоже не может, я стал покачиваться вместе с Куколкой в такт музыке. Она не сводила с меня глаз, я крепко прижимал ее к себе, позволив словам песни рассказать ей о том, что я чувствую. Я не был согласен с тем, что не могу жить с Куколкой. Ещё как могу. Мы с ней никогда не расстанемся.
Уверен, что даже после смерти.
— Кролик, — тихо произнесла Куколка, сверкая своими голубыми глазами на фоне звезд. — Ты ведь не танцуешь.
Я ухмыльнулся и притянул ее еще ближе. Я почувствовал исходящее от ее кожи тепло. Вдохнул запах роз, который ощущал всегда, когда она была рядом.
— Похоже, что сегодня танцую.
Куколка одарила меня улыбкой, а потом и звонким смехом, который тут же унёсся в воздух. Мы танцевали, пока не кончилась песня. Когда заиграла следующая, такая же медленная, Куколка оглянулась вокруг и спросила:
— Кролик? Это… это что, выпускной?
Прижав к груди наши сцепленные руки, я кивнул.
— Твой выпускной, милая Куколка. Вполне заслуженный выпускной, только для тебя.
— И для тебя, — на одном дыхании сказала она.
Казалось, она была совершенно сражена всем этим. Куколка запрокинула голову и посмотрела на звезды.
— Кролик… покрывало из звезд, — она взглянула направо. — И Луна такая круглая и яркая.
— Они выглянули специально для тебя, — произнёс я, и ее улыбка стала такой ослепительной, что не уступала полуденному солнцу.
Мы танцевали. Мы станцевали еще три песни. Куколкино лицо раскраснелось от танцев. Когда я остановился, то снова низко поклонился и поцеловал ей руку.
— Благодарю за танец, Куколка.
Она рассмеялась.
Выпрямившись, я увидел, как в ее глазах снова появился огонь, огонь, который померк после того, как она уничтожила Бармаглота. Я увидел, как ее движениям вернулась легкость, увидел, как она вновь засветилась отнятой им чистотой, так, словно ее исцелила лунная пыль.
— Снова закрой глаза, — проговорил я.
— Кролик! — с укоризной сказала она. — Больше никаких подарков. Я и так уже чувствую себя крайне избалованной!
— Еще один.
Сверля ее суровым взглядом, я ждал, когда она закроет глаза. Куколка засмеялась, но потом все же сделала, как я просил.
Я подошел к багажнику и достал из него последний подарок. Я вернулся к Куколке и встал перед ней.
— Открывай, — сказал я.
Куколка распахнула глаза. Я спрятал подарок за спину. Когда я решил, что достаточно испытал ее терпение, то достал подарок из-за спины.
Куколкины глаза округлились от удивления. Ее ладони взметнулись к губам, и из груди у нее вырвался восторженный вздох.
— Кролик…
Она медленно протянула руку и провела кончиками пальцев по сверкающим камням.
— Э…эт… корона, — не веря своим глазам и чуть не плача, произнесла она.
Я поднял корону вверх. Под восхищенным взглядом Куколки, я водрузил её ей на голову.
— Для моей королевы.
Хорошенько ее закрепив, я отошел назад и залюбовался своей работой. Я не мог отвести от нее взгляд. Моя Куколка. Моя маленькая Куколка, которая однажды сломалась, но исцелилась благодаря красивому платью и короне. И теперь стояла перед своим королем, как царственная особа, каковой она и являлась.
Моя королева тьмы.
— Ну? — взволнованно спросила она, опустив руки.
Я шагнул к ней. Потом еще. Я жадно разглядывал ее корону, ярко-голубые глаза, розовые губы.
— Само совершенство, — низким и хриплым голосом произнёс я.
Куколка опустила глаза, а затем снова их подняла и прошептала:
— Глупый Кролик.
У меня дернулся уголок рта. Она вернулась. Моя маленькая Куколка ко мне вернулась. Она не погибла. Она рядом со мной. Заняла свое законное место моей королевы.
Вспомнив слова Чепела, я двинулся к ней. Очень медленно я приблизился губами к ее губам. Куколка затаила дыхание, когда я, едва касаясь, скользнул по её губам. Ласково их дразня, я почувствовал, как она вздрогнула. Затем я дёрнулся вперед, и наши рты слились в поцелуе. От моего прикосновения Куколка тихо застонала. От того, что я лишь попробовал ее на вкус, у меня по спине пробежало незнакомое тепло. Всего лишь поцелуй и ничего больше.
Отстранившись, я прижался лбом к ее лбу и просто дышал. Куколка подняла руку и положила ее мне на грудь. Ночь была тихой, совсем как мы.
Шло время; не было слышно даже вездесущего тиканья моих карманных часов.
— Я должен показать тебе ещё кое-что, — сказал я и взял ее за руку.
Я провел Куколку вглубь поля. Сельскохозяйственные угодья у черта на рогах. Только мы, небо и наши грехи. По прерывистому Куколкиному вздоху я понял, что она увидела лежащее на земле покрывало. Но сначала я к ней не повернулся. Тоже взглянув на покрывало, я задумался о том, что она говорила про тот фильм.
Я не был уверен, что смогу это сделать.
Но потом мне на плечо скользнула Куколкина ладонь, и я почувствовал, как она прижалась лбом к моей спине. Я опустил голову и глубоко вздохнул. Я отогнал прочь темные мысли, которые грозились вот-вот вырваться наружу. Выбросил из головы их жестокие прикосновения и звуки.
И, закрыв глаза, я медленно повернулся. Куколка успокаивающе погладила меня по щеке своими маленькими пальчиками.
— Кролик.
Услышав, как Куколка прошептала мое имя, я открыл глаза. Она сделала глубокий вдох.
И тогда я понял, что она нервничает, так же, как и я.
— Не знаю, получится ли у меня сделать это так... как ты хочешь, — признался я и резко дёрнул головой при одной мысли о том, чтобы взять ее медленно. Мягко. Безо всякой крови. Без укусов и царапин у меня на спине.
— Я тоже, — горько засмеялась она.
У нее блеснули глаза, и она прошептала:
— Но мы можем попытаться.
Почувствовав, как ловкие Куколкины пальцы расстегивают мой жилет, я напрягся и вздохнул. Я опустил руки, и она скинула жилет с моих плеч. Затем развязала галстук, вынув из него булавку, которая всего несколько часов назад освободила ее из комнаты со множеством дверей. Она сняла его у меня с шеи, и черный шелк скользнул на землю. За ним последовала рубашка, и я предстал перед ней в одних брюках и по-прежнему напряженный.
Куколка сделала глубокий вздох, и ее взгляд опустился на мою голую грудь. Ее ладони легли на мышцы моей груди, затем медленно заскользили по коже. Я стиснул зубы, когда она провела пальцами по мириадам вытатуированных часов. По татуировкам, которые кропотливо наносил мне на кожу Чепел иглой и чернилами. По татуировкам, которые распростились с Хитэном, и на его месте появился Кролик. Она обошла вокруг меня и остановилась за моей спиной. Я знал, что она смотрит на своё отражение. Затем я почувствовал, как этого места коснулись её губы. Ее губы порхали, словно бабочки, которых я ловил и убивал в детстве. Щекотали мне кожу.
Куколка снова встала передо мной. И поцеловала меня туда, где было мое сердце.
От этого оно забилось быстрее.
Когда она отстранилась, я зашипел. Я уставился на черный ободок у нее в волосах. Он всегда был там — такой знакомый, неизменный…Куколка.
Передо мной стояла моя Куколка. Единственный человек, которого я подпустил к себе. Единственный человек, который всегда принимал меня таким, какой я есть.
Такая же убийца, как и я.
У меня получится.
Ну, или, по крайней мере, я должен попытаться.
Протянув руку, я легко убрал с Куколкиного плеча волосы, и она застыла, словно статуя. Она закрыла глаза. К тому моменту, когда она их открыла, мы прижимались друг к другу грудь к груди. Мои руки скользнули с ее плеч ей на спину. Куколкино дыхание овеяло мне шею. Стиснув зубы, я потянул за молнию у нее на платье. Ткань разъехалась, и мои пальцы слегка коснулись ее голой кожи. Сделав глубокий вдох, я шагнул назад, и платье медленно упало на землю. Увидев стоящую передо мной Куколку, обнаженную и беззащитную, я проглотил подступивший к горлу ком.
Она приподняла подбородок и, приблизившись ко мне, положила руку мне на пояс. Ее пальцы поползли ниже, пока не завладели пуговицей у меня на брюках. Расстегнув ее, Куколка осторожно потянула вниз молнию. Брюки соскользнули на землю.