Я снова начинаю фиксировать излучения LNC, несмотря на извилистые границы долины. Они остаются слишком слабыми, чтобы можно было точно определить местоположение, но они дают мне общее представление, и бронированный люк открывается, когда я запускаю один из немногих оставшихся у меня разведывательных беспилотников.
LNC обнаружил дрон, когда он осматривал долину. Его противовоздушная оборона, сильно поврежденная в Морвилле, не смогла вступить в бой, но его массивный девяностосантиметровый Хеллбор поднялся, как атакующая змея, и из его дула с воем вырвался плазменный разряд, способный уничтожить даже другой Боло.
Мой беспилотник был уничтожен, но способ его уничтожения говорит мне о многом. LNC не стал бы использовать свою главную батарею, если бы его противовоздушные системы оставались эффективными, а это означает, что в его обороне есть брешь. Я израсходовал свой запас термоядерных боеголовок против захватчиков, но у меня осталось 37,961% от запаса ракет с обычными боеголовками, и если его противовоздушная оборона серьезно ослаблена, интенсивная бомбардировка сможет сокрушить его боевой экран. Конечно, даже без боевого экрана химическая взрывчатка вряд ли могла бы серьезно повредить неповрежденный Боло, но LNC не неповрежден.
Я рассматриваю точку, в которой был уничтожен мой беспилотник, и создаю новую схему поиска. Я фиксирую схему, и люки дронов снова открываются. Двадцать четыре новых дрона — 82,75% от моего оставшегося количества — устремляются вверх, и я также открываю люки своих УВП[2].
Дроны с ревом полетели на север. На этот раз они не приближались медленно, потому что теперь они не просто искали LNC. На этот раз они уже знали его приблизительное местоположение, и их единственной задачей было уточнение и подтверждение для управления огнем.
Но ЛНК знал, что они появятся. Он уже резко развернулся на оставшихся гусеницах и остановился поперек долины, чтобы очистить огневое поле для своих неповрежденных левых бесконечных повторителей, и навстречу дронам с визгом полетели тяжелые ионные заряды. Его уцелевшие пулеметы и лазерные установки добавили свою ярость, и дроны разлетелись на части, как будто врезались головой в стену. Но каким бы эффективным ни был его огонь, он был менее эффективен, чем могли бы выдать его поврежденные системы ПВО, и один дрон — всего один — прожил достаточно долго, чтобы сообщить о его точном местоположении.
Я удивлен эффективностью огня LNC, но мои беспилотники выполнили свою миссию. Более того, они позволили мне впервые увидеть его повреждения, и я потрясен их серьезностью. Кажется невероятным, что он все еще способен передвигаться, а тем более вести прицельный огонь, и, несмотря на его трусость и предательство, я испытываю укол сочувствия к агонии, которая, должно быть, исходит от его болевых рецепторов. Тем не менее, он явно остается боеспособным, несмотря на свои ужасные раны, и я передаю его координаты своим ракетам. Мне требуется 0,00037 секунды, чтобы подтвердить правильность выбора цели, и затем я стреляю.
Пламя фонтанировало из затененных закоулков глубокой долины, когда ракетные залпы поднялись и с воем устремились на север, наводясь на свою цель. Большинство птичек ART`а шли по обычным, высоким траекториям, но треть из них шли низко, полагаясь на радар, позволяющий обходить рельеф, чтобы пройти прямо над долиной. Ураган его огня обрушился на широко разнесенные пеленги, а ослабленная активная защита LNC была недостаточной, чтобы перехватить все ракеты.
ART опустошил свои батареи УВП, бросив все оставшиеся боеголовки в своего бывшего товарища по бригаде, предателя. Чуть менее четырехсот ракет было выпущено менее чем за девяносто секунд, и LNC корчился от боли, когда десятки из них прошли сквозь его зону перехвата. Они колотили по его боевому экрану, разрывали и изодранную броню, и болевые рецепторы выли, когда новые повреждения разбивали его израненный боевой корпус. Половина его оставшихся бесконечных повторителей была уничтожена, осталось еще меньше целых сенсоров, а его тринадцатитысячетонная громада содрогалась под безжалостным обстрелом.
И все же он выжил. Взорвалась последняя боеголовка, и его гусеницы снова пришли в движение. Он тяжело повернулся на север, пробираясь сквозь дым, пыль и ревущие пожары, которые вражеские ракеты зажгли в скудной растительности долины.
Эта бомбардировка исчерпала боезапас противника, а вместе с ним и его возможности ведения непрямого огня. Если бы этого не произошло, он все еще вел бы огонь по LNC. Он этого не делал, а это означало, что если он хотел уничтожить LNC, он должен был сделать это прямой наводкой... и при этом оказаться в пределах досягаемости Хеллбора LNC.
Мой ракетный огонь не смог остановить LNC. Я уверен, что он нанес дополнительный урон, но сомневаюсь, что он вывел из строя его Хеллбор, а если его основная батарея останется в рабочем состоянии, он сохраняет возможность уничтожить меня так же, как он уничтожил HNR в Морвилле. Однако, похоже, он еще больше замедлился, что может свидетельствовать о том, что моя атака еще больше повредила его подвеску.
Я проецирую его текущую скорость продвижения и направление на карты из оперативной памяти. Учитывая мое преимущество в скорости, я настигну его за 2,03 часа, что значительно ближе его очевидной цели. Я до сих пор не понимаю, почему он так стремится достичь гор Авалон. В отличие от людей, Боло не нуждаются ни в воде, ни в пище, и, несомненно, каменистые, бесплодные, изрезанные трещинами пустоши обеспечили бы им лучшее укрытие, чем поросшие деревьями горы. Я еще раз пытаюсь экстраполировать его цель, чтобы получить некоторое представление о том, что им сейчас движет, и снова терплю неудачу.
Но это не имеет значения. Я догоню его за семьдесят километров от гор, и когда я это сделаю, один из нас или мы оба умрем.
LNC еще раз прогнал прогнозы. Это было непросто, поскольку поврежденные секции основного компьютера колебались, то попадая из сети, то снова подключаясь к ней. Но даже его ограниченных возможностей было достаточно, чтобы подтвердить его опасения; враг настигнет его чуть более чем через сто минут, и его охватило отчаяние. Это была не та эмоция, которую более ранние выпуски Боло были способны испытывать — или, по крайней мере, просто распознавать ее, — но LNC хорошо ее изучил. Он почувствовал ее с того момента, как понял, что его рота не сможет спасти Морвилль, что враг в любом случае прорвется сквозь них и сокрушит людей, за защиту которых они сражались. Но теперь все было по-другому, мрачнее и мучительнее, когда он осознал, как близок он был к тому, чтобы в конце концов добраться до гор.
И пока Враг еще не настиг его он еще раз сверился со своими картами.
Я замечаю впереди взрывы. Я не ожидал их, но 0,0761 секунды анализа подтверждают, что это снова подрывные заряды. Учитывая, сколько зарядов использовал LNC в своей предыдущей засаде, эти взрывы, должно быть, составляют весь его оставшийся запас взрывных устройств, и мне интересно, зачем он их израсходовал.
Непонятные сейсмические толчки доходят до меня сквозь землю, но они не дают ответа на мой вопрос. Они связаны с падающими обломками, но их не так много, чтобы перекрыть долину. Я не могу предположить никакой другой цели, ради которой стоило бы расходовать боеприпасы, но логика подсказывает, что у LNC была цель, которую он посчитал стоящей, и дальше я продвигаюсь более осторожно.
LNC ждал на вершине стены над долиной. Извилистый подъем на поврежденных гусеницах стоил ему пятидесяти драгоценных минут отрыва от противника, но его снаряды разрушили естественный подъем, по которому он с таким трудом поднимался. Теперь его нельзя было преследовать напрямую, и он подумывал о том, чтобы просто продолжить бегство. Но как только враг поймет, что LNC больше не следит за долиной, у него отпадет необходимость в осторожном преследовании. Вместо этого он использовал бы свою превосходящую скорость, чтобы помчаться вперед, к конечной точке долины. Он выйдет из нее там, между LNC и его целью, и двинется обратно на юг, охотясь на LNC в Бесплодных землях.
Этого нельзя было допустить. LNC должен был добраться до гор, и поэтому он ждал, целясь Хеллбором в долину, которую он покинул. Если повезет, он сможет уничтожить своего преследователя раз и навсегда, и даже если ему это не удастся, враг поймет, что LNC выше его. У врага не будет другого выбора, кроме как ожидать новых засад, а осторожность может привести к задержке, необходимой LNC.
Я потерял сигнатуру излучений LNC. Для этого может быть много причин: мои собственные датчики повреждены, он мог поставить между нами достаточно прочный выступ скалы, чтобы скрыть от меня свои излучения, он мог даже отключить все системы, кроме своего Центра выживания, чтобы притвориться мертвым. У меня возникает искушение ускорить продвижение, но я прикидываю, что, возможно, именно этого от меня и добивается LNC. Если я буду двигаться на максимальной скорости, то могу наткнуться на любую засаду, которую он решит устроить.
Я останавливаюсь на мгновение, а затем запускаю один из пяти оставшихся разведывательных беспилотников вверх над долиной. Он движется медленно, оставаясь ниже вершин скал, чтобы как можно дольше скрывать свое излучение от LNC. Профиль его полета ограничит зону действия его датчиков, но он найдет LNC, где бы он ни прятался.
LNC наблюдал, как беспилотник пролетел далеко внизу под ним. Он прижался к стенам и испытал чувство удовлетворения, когда дрон исчез в узкой расщелине, так и не обнаружив его.
Мой беспилотник сообщает о длинном запутанном потоке земли и камней, обрушившемся сверху на долину. Он достаточно толстый и крутой, чтобы доставить мне неудобства, хотя и не настолько, чтобы остановить меня. Если это очередная попытка еще больше задержать меня, то она практически бесполезна, однако, сама ее тщетность свидетельствует об отчаянии LNC.