Он выпрямился, и она снова вытянулась по стойке “смирно” и отдала честь. Он ответил тем же.
— Свободны, лейтенант.
— Вы когда-нибудь встречали Марк XXVIII, мэм? — почтительно спросил сержант Альф Тобиас, когда они с Манекой шли через плац роты к возвышающейся горе оружия и брони, которая ожидала их.
— На действительной службе? — спросила Манека, взглянув на него, и он кивнул.
— Только один раз, — призналась она. — Однако в Академии я работал с парой отставных ИИ Марк XXVIII.
— Правда? — Тобиас склонил голову набок, глядя на нее. — Это хорошо, мэм, — сказал он ей. — Я знаю, что XXVIII уже не совсем первоклассное оборудование, но я всегда думал, что у них есть… Я не знаю, может быть, в них больше индивидуальности, чем в более новых марках. Конечно, это может быть просто потому, что они существуют гораздо дольше, я полагаю. За столетие или два у них есть много времени для развития личностных особенностей.
— Полагаю, что да, — согласилась Манека, вспомнив “штатные” ИИ Боло, “уволенных” из своих устаревших тел и приписанных к Академии для взаимодействия со студентами. В частности, одна из них — 28/B-163-HRP — обладала восхитительно язвительным характером, из-за чего прозвище “Гарпия” идеально подходило ей. Манека сомневалась, что когда-нибудь забудет тот день, который Гарпия провела, критикуя не слишком блестящее решение тактической задачи кадетом Тревор, и улыбнулась, оглянувшись на сержанта.
— Лично я, — сказала она, — рада, что Бригада начала увольнять и обновлять программное обеспечение, вместо того чтобы просто сжигать личностные центры, сержант.
— И вы, и я, мэм, — в свою очередь, согласился Тобиас, бросив на нее взгляд, в котором читалось одобрение. — Мне никогда не казалось справедливым просто выбрасывать их, когда они становились слишком старыми, — продолжил он. — Конечно, старые модели — до XXIV и XXV — вероятно, имели слишком много ограничивающих функций, чтобы сделать обновление их ИИ до новых марок практичным. Они изначально не предназначались для модернизации.
— Я знаю. — Манека начала было говорить что-то еще, но передумала, когда они вдвоем вошли в тень приближающегося Боло. Она ожидала, что Тобиас немедленно познакомит ее с огромной боевой машиной, но сержант терпеливо ждал, пока она в полной мере ощутит всю ее силу.
Подразделение 28/G-862-BNJ был 15 000-тонным Боло Марк XXVIII, модель G, одним из старых Триумфаторов. Длина его корпуса составляла восемьдесят семь метров от богато украшенного носа до самых дальних противопехотных установок и орудий точечной обороны. Его огромные колеса были почти шести метров в диаметре, гусеницы — восьми метров в ширину, а верхушка центральной башни главной батареи возвышалась на двадцать семь метров над землей, но он был таким широким и длинным, что все равно казался приземистым, почти гладким. Его система неприцельного огня была разделена: четыре 30-сантиметровых казеннозаряжающихся скорострельных миномета были установлены впереди башни, а двадцать четыре ячейки ракетной системы вертикального пуска — позади нее. Вспомогательное вооружение в виде бесконечных повторителей располагалось ромбом вокруг центральной башни: восемь 10-сантиметровых пушек с ионными зарядами в четырех спаренных турелях по бокам, а также пара одиночных турелей, установленных по осевой линии в носовой и кормовой частях главной башни. Бортовые турели были расположены эшелонированно, что позволяло, по крайней мере, пяти бесконечным повторителям вести одновременный огонь по любой цели, и, хотя вооружение с ионными зарядами было гораздо менее мощным, чем малокалиберные “Хеллборы”, установленные в качестве дополнительного оружия на современных моделях Боло, Манека знала, что 10-сантиметровая версия, установленная на Марк XXVIII, пробьет более четверти метра дюраллоя с близкой дистанции. И хотя 110-сантиметровый “Хеллбор” из основного вооружения BNJ был намного легче, чем 200-сантиметровое оружие нынешнего поколения, он все равно мог выдавать 2,75 мегатонны в секунду.
Гласис BNJ сверкал приваренными боевыми наградами за более чем столетнюю активную службу. Манека узнала, пожалуй, половину наградных лент, в том числе награды за несколько военных кампаний с Ксалонтами и Дэнгами. Она смутилась, не узнав остальных, и сделала мысленную пометку поискать информацию как можно скорее. Но если она и не узнала какие-то из них, то награды за доблесть — это совсем другое дело. Она пробежала глазами по длинному сверкающему ряду платиновых и родиевых звезд и постаралась не выдать своей реакции на открытие, что BNJ получил не менее трех Галактических Кластеров. Вероятно, на вооружении все еще оставалось по крайней мере несколько таких же или даже более титулованных Боло, но их не могло быть много.
И все же, несмотря на несомненную огневую мощь Марк XXVIII и всю доказанную смертоносность и храбрость BNJ, полковник Чайковский и сержант Тобиас были правы. BNJ и его братья и сестры больше не были пригодны для боя с противником в первых рядах.
В Академии Манека изучила все, что могла найти о наземных боевых системах Мельконианской Империи, и она знала, что преимущество людей в психотронике и искусственном интеллекте, как правило, дает даже более старым Боло, таким как BNJ, огромное преимущество в любой схватке один на один с укомплектованными щенками бронетанковыми подразделениями. Мельконианские тяжелые боевые мехи — “Суртуры”, как их окрестил Конкордат, — имели мощную поддержку искусственного интеллекта, но рассматриваемые ИИ были гораздо менее эффективны и требовали ввода команд почти на каждом этапе. Они были примерно эквивалентны старому Марк XX или даже Марк XIX, хотя и обладали гораздо более мощным вооружением, чем те древние Боло. Они были быстрыми, смертоносными и боеспособными, пока действовали в рамках заранее разработанных “законсервированных” боевых планов, но гораздо медленнее, чем любой Боло из текущего арсенала, когда сталкивались с тактическими ситуациями, выходящими за рамки их заранее запрограммированных планов.
Но хотя их кибернетика была значительно хуже психотронных систем Конкордата, они также были менее массивными, и мельконианцы предпочли использовать реакторы на антивеществе, а не громоздкие установки холодного синтеза, которые применяло человечество. В результате получилась боевая машина массой 18 000 тонн с двумя эшелонированными главными башнями, в каждой из которых установлен мельконианский эквивалент трех 81-сантиметровых “Хеллборов”. Расположение турелей означало, что каждая из них прикрывала огонь другой по дуге примерно в двадцать пять градусов, но это все равно означало, что все шесть “Хеллборов” могли быть нацелены на одну цель с углом обстрела в триста десять градусов. Такая мощная главная батарея автоматически означала, что дополнительное вооружение “Суртура” неизбежно будет намного легче, чем у Боло нынешнего поколения, хотя и тяжелее, чем у более старых моделей, таких как BNJ, и “Суртур” выпускался в двух различных вариантах. Существовала “стандартная” и “вспомогательная” модель, у которой почти полностью отсутствовало дополнительное вооружение в пользу возможности ведения огня непрямой наводкой, по крайней мере, на двадцать пять процентов тяжелее, чем у BNJ.
Напарник “Суртура”, средний мех, получивший в Конкордате кодовое название “Гарм”, весил едва ли девять тысяч тонн и безнадежно уступал в классе любому Боло. Но мельконианцы объединяли свои броневойска в тактические подразделения, называемые “кулаками”, каждое из которых объединяло одного суртура и двух гармов. Учитывая, что более легкие “Гармы” прощупывали местность впереди и поддерживали фланговые подразделения под жестким тактическим контролем Суртура, мелконский “кулак” был, вероятно, самым опасным противником, с которым подразделение бригады “Динохром” сталкивалось за последние столетия.
И у них было много кулаков. Что было одной из причин, по которой Академия теперь выпускала два класса в год вместо одного.
Когда эти мысли промелькнули у нее в голове, одна из передних камер BNJ выдвинулась и повернулась к ней. Она чувствовала себя похожей на насекомое, когда гигантский Боло рассматривал ее с видимой задумчивостью, и ее губы сами собой растянулись в улыбке при мысли о том, как нелепо она, должно быть, выглядела, стоя перед ним, ведь ее макушка едва доставала до четверти высоты любого из его колес.
— Бенджи, — сказал сержант Шумер через мгновение, — Это лейтенант Тревор.
Манека знала, что представление было чистой формальностью. BNJ — называть любого Боло его прозвищем считалось верхом невоспитанности до тех пор, пока тебя официально не представят ему, — несомненно, просканировал ее имплантат IFF в тот момент, когда она пересекла периметр его защитной зоны. Но за прошедшие столетия в бригаде выработались прочные традиции соблюдения надлежащего протокола и вежливости.
— Рад познакомиться с вами, лейтенант, — произнес приятный звучный баритон из внешних динамиков Боло.
— Спасибо, — ответила она.
— Лейтенант назначается вашим новым командиром, Бенджи, — сказал Шумер. — Командная аутентификация: “Когда весной запоют синие птицы”.
— Аутентификация пройдена. — на оптической камере мигнул красный огонек, и затем баритон заговорил снова, на этот раз обращаясь непосредственно к Манеке. — Подразделение Два-Восемь-Гольф-Восемь-Шесть-Два-Бейкер-Новэмбер-Джульетта на связи, ожидает приказов, Командир, — сказал он.
— Спасибо, Бенджи. — Манека почти успешно справилась с дрожью в голосе, когда впервые одна из огромных, внушающих благоговейный трепет боевых машин, командовать которыми она обучалась почти восемь стандартных лет, признала ее авторизацию. Она никак не ожидала, что этот момент наступит так рано в ее карьере, даже несмотря на то, что интенсивность войны неуклонно возрастала до новых высот насилия, и она глубоко вдохнула, смакуя это.
— Вам придется дать Бенджи чуть больше свободы, лейтенант, — сказала майор Анджела Фредерикс по вживленному приемопередатчику Манеки, со своего командирского кресла на борту подразделения 28/D-302-PGY. Нельзя сказать, что ее голос был неприятным, но в нем определенно звучала резкость. — Не сомневайтесь в нем. У вас пока еще совершенно нет опыта.