— Мы не можем быть единственными, что есть в распоряжении бригады! — запротестовал Манека.
— Боюсь, только мы сможем добраться до Шартра вовремя, чтобы отреагировать, — сказал Бенджи. — Прыжковая точка Санта-Крус соединяется с Шартром через Хаскелл. Мы можем быть там через тридцать шесть стандартных часов после вылета с Санта-Круса. У нас стратегическое положение между Кэмпердауном и Эстерхази, — мягко заметил он, — вот почему Санта-Крус изначально был превращен в главную базу, Манека.
Манека молча кивнула, хотя и знала, что он ее не видит. Но все же…
— Как скоро кто-нибудь еще сможет прибыть туда, чтобы поддержать нас? — тихо спросила она.
— Неизвестно. У меня недостаточно данных о текущем развертывании войск, чтобы ответить на этот вопрос.
Манека с трудом сглотнула, затем яростно встряхнулась. Сидеть здесь в нерешительности никому не принесет пользы, строго сказала она себе и выбралась из постели.
— Ладно, Бенджи. Я встаю. Увидимся после инструктажа.
Полковник Чайковский и майор Дамфрис, зампотыл батальона, выглядели мрачными, когда вошли в комнату для инструктажа, где уже собрались командиры подразделений батальона. Манека знала, что они могли бы с таким же успехом провести этот инструктаж в электронном виде. Фактически, если бы они использовали тактические схемы Боло для отображения информации командирам подразделений, это, вероятно, было бы более эффективно. Но было что-то ритуальное в том, чтобы собрать их всех вместе, так сказать, во плоти. Какое-то почти атавистическое стремление встретиться и почерпнуть силы друг у друга в последний раз, прежде чем кто-то из присутствующих в этом зале умрет.
Командиры поднялись на ноги, когда Чайковский и Дамфрис быстрым шагом направились к традиционной трибуне для брифингов.
— Садитесь, — отрывисто произнес Чайковский, и они повиновались, зашуршав ботинками по полу.
Он позволил им на мгновение откинуться на спинки стульев, вглядываясь в их лица. Затем он откашлялся.
— Я уверен, что к этому времени все вы уже сверились со своими Боло, — начал он, — а это значит, что вы все знаете, что цель Щенков - Шартр. Для тех из вас, у кого нет под рукой последних данных, это означает, что население планеты составляет два с половиной миллиарда человек.
Манека вздрогнула, когда простая фраза полковника сказала им все, что им нужно было знать о цене неудачи.
— Хорошая новость для жителей Шартра заключается в том, что Собачки, по-видимому, хотят постоянно владеть системой, вероятно, из-за того, что она примыкает к прыжковой точке Хаскелл. Если они возьмут его, то смогут взять в клещи Урсулу и Кампердаун, что потребует от флота, по крайней мере, удвоить свои силы в этих двух секторах, ослабив их в других местах фронта. Но это также означает, что они вряд ли будут использовать биологическое оружие или радиоактивные вещества против планеты. Поскольку они захотят использовать ее сами, они собираются задействовать наземные силы и взять ее по старинке, метр за метром. А это значит, что им потребуется некоторое время — надеюсь, достаточно долгое, — чтобы мы успели надрать им задницы между их маленькими щенячьими ушками.
— Коммодор Селкирк получил отчет о раскладах в подпространстве из штаба флота в Кампердауне. Похоже, врагу удалось сильно оттянуть нас с занимаемой позиции. Согласно сводке коммодора, пройдет не менее двух полных стандартных недель, прежде чем какие-либо значительные силы смогут быть переброшены на Шартр. У коммодора Селкирка есть своя оперативная группа системной обороны здесь, на Санта-Крусе, но ее численность значительно меньше численности флота Мелконианцев, сопровождающего их атакующие силы.
— Тем не менее, его флот ближайший, который может отреагировать, а ближайшие сухопутные силы — мы. Нас усилят триста пятьдесят первая разведывательная рота и Девятый полк морской пехоты, в дополнение к тому, что коммодор Селкирк сможет выделить из подразделений своего флота, но это все, на что мы можем рассчитывать. Так что нам придется остановить Собачек, пока они не перебили всех до единого людей на планете.
Он помолчал, обводя взглядом мрачные лица, смотрящие на него в ответ, а затем улыбнулся совершенно невесело.
— Это не то, чего мы ожидали, и я не буду пытаться приукрашивать ситуацию для кого бы то ни было. У них будет значительное превосходство в вооружении и численности. И хотя система гипернаблюдения засекла их далеко за периметром системы, к тому времени, как мы сможем туда добраться, они пробудут на земле не менее восемнадцати часов. Хотелось бы надеяться, что орбитальная оборона Шартра откусит от них кусок, но мы не можем на это полагаться. А даже если и так, то эта оборона недостаточно сильна, чтобы противостоять таким крупным силам без вспомогательных подразделений флота, которых у них нет.
— Коммодор Селкирк уверен, что сможет подвести нас к планете на расстояние удара, но маловероятно, что он сможет прикрывать нас на всем пути. Это будет десант со штурмом, потому что к тому времени, как мы туда доберемся, Собачки почти наверняка установят контроль над околоорбитальным пространством. Это означает, что, по крайней мере, некоторые из крупных городов уже превратятся в огненные шары к тому времени, как мы приземлимся.
— Сейчас зампотылу сообщит вам расписание посадки и все подробности о ситуации на Шартре, которыми мы располагаем, буквально через минуту, но сначала я должен сказать еще кое-что.
Он помолчал, а затем спокойно продолжил.
— Мы понесем потери, ребята, — сказал он им. — Возможно, они будут тяжелыми. Но мы — единственный шанс, который есть у жителей Шартра. И мы — бригада “Динохром”. Помните об этом.
Он выдержал их взгляды, затем кивнул и отступил назад, когда майор занял свое место за кафедрой и включил огромный голографический дисплей позади себя.
— Как вы можете видеть, ситуация в системе Шартр такова...
Манека снова откинулась на спинку командирского кресла в сердце Бенджи. Она чувствовала, что пульс у нее бьется сильнее, чем следовало бы, и, хотя во рту почему-то пересохло, она поймала себя на том, что снова и снова сглатывает.
— Мандраж, — сказала она себе. И неудивительно! Наверное, я сама должна быть Боло, чтобы не чувствовать его. Но, Боже, я боюсь!
— Бенджи?
— Да, Манека?
— Бенджи, я до смерти напугана, — с несчастным видом призналась она.
— Нет, это не так, — спокойно сказал он ей.
Визуальный дисплей показывал размытую, безликую серость гиперпространства, все, что могли уловить его оптические приборы, пока он летел в штурмовой капсуле, прикрепленной к внешней части транспортного корабля “Танненберг” класса “Слейпнер”. Более половины его корпуса выступало за обшивку капсулы, обнажая его бортовые датчики и оружие, а капитан Антон Харрис и подразделение 28/D-431-ALN ехали в точке крепления капсулы на противоположенной стороне корпуса “Танненберга”. Вместе они, Бенджи и Аллен, обеспечивали невооруженный транспорт огневой мощью, эквивалентной энергетическому оружию линейного крейсера, и противоракетными возможностями, по меньшей мере, не уступающими легким крейсерам. Чего они не могли обеспечить, так это дальности поражения стандартными ракетами класса “корабль-корабль”; их оружие просто не было предназначено для такой среды.
Манека и Бенджи делили свою капсулу с ротой “С” Третьего батальона Второго полка Девятой дивизии морской пехоты. Капитан Белостенец, командир роты “Чарли”, представилась им, когда ее рота поднялась на борт, и они с Манекой провели несколько часов, обсуждая возможные варианты развития событий, когда они окажутся на поверхности Шартра.
Если только кто-нибудь из нас доберется до поверхности, мрачно подумала она, остро ощущая, как учащается ее пульс.
— О, да, я в ужасе, — сказала она своему Боло.
— Ты напугана, — согласился Бенджи. — Это нормальная и здоровая реакция на перспективу сражения и возможной смерти. Но твой страх вовсе не парализует тебя и не мешает тебе ясно мыслить. Испытывать страх — не так уж плохо.
— Боло не испытывают эту особую эмоцию так, как люди, Манека, по крайней мере, я так считаю. Не без оснований говорят, что наши личности более “кровожадны”, чем у большинства людей. В результате в такие моменты мы испытываем не только тревогу, но и предвкушение. Это, в буквальном смысле, то, для чего мы были спроектированы и созданы. Наша высшая функция.
— Но не думай, что нам чужд страх. Мы боимся, что потерпим неудачу в нашей миссии. Мы боимся, что окажемся не в состоянии справиться с вызовом, с которым столкнемся. И точно так же, как наши внутренние диагностические системы запрограммированы на то, чтобы чувствовать эквивалент боли, когда мы получаем повреждения, в нашей личности заложено яростное желание выжить. Прошло то время, когда Конкордат допустил ошибку, полагая, что воин, который без страха принимает смерть, является идеалом. Страх — это такой же инструмент, как и смелость, Манека. Если слишком много “смелости” превращается в самоубийственное безрассудство, то слишком много “страха” может перерасти в парализующую панику. Но чтобы достичь наиболее эффективного уровня ведения боя, любой воин — человек или Боло — должен правильно сбалансировать предостерегающее воздействие страха и агрессивность, порождаемую храбростью. Я полагаю, ты это сделала.
— Ты обо мне лучшего мнения, чем я сама, — сказала Манека.
— Потому что ты воспринимаешь все свои недостатки изнутри, — спокойно сказал Бенджи. — Я же могу наблюдать за твоими реакциями и действиями со стороны. Ты не смогла бы так хорошо координировать свои действия с капитаном Белостенец, если бы была “напугана до смерти”.
— Возможно, — с сомнением признала Манека.
На самом деле, подумала она, за все то время, что они с Белостенец обсуждали возможные тактические ситуации и способы реагирования на них, они не так уж много успели спланировать. Либо они доберутся до поверхности планеты живыми, либо нет. Если удастся, морские пехотинцы Белостенец высадились бы из своих легких бронированных машин и построились бы, чтобы следовать за ней и Бенджи, когда Тридцать Девятый батальон двинется на врага. А после этого все зависело бы от того, что произойдет дальше.