— Удаленные платформы сообщают о запуске крылатых ракет по всему фронту противника, — произнес звучный баритон Бенджи. — Текущая оценка: приблизительно четыре тысячи штук, плюс-минус пятнадцать процентов.
— Поняла, — напряженно прохрипела Манека.
— Полковник Чайковский сообщает нам, что вражеские крейсера и эсминцы меняют курс. Исходя из их нового курса и скорости, я оцениваю вероятность в 96,72 процента того, что они попытаются войти в зону атаки батальона одновременно с ракетным ударом с малой высоты.
— Сегодня ты просто переполнен хорошими новостями, не так ли? — ответила она, обнажив зубы в том, что можно было бы снисходительно назвать улыбкой.
— Я бы не назвал их “хорошими”, — ответил Бенджи с одним из своих электронных смешков. — С другой стороны, очевидное желание Врага сосредоточить всю доступную огневую мощь в кратчайший возможный момент дает нам некоторые тактические преимущества, Манека.
— Да, конечно дает.
Она покачала головой.
— Я серьезно, — сказал ей Боло, она перестала качать головой и недоверчиво посмотрела на внутренний визуальный датчик.
— Каким образом то, что они обрушат на нас еще большую огневую мощь, повышает наши шансы на выживание? — спросила она.
— Я не говорил, что это повысит вероятность нашего выживания. Я просто заметил, что это дает нам определенные тактические преимущества — или, по крайней мере, лазейки, — которые мы не могли бы создать сами, — ответил Боло, и в его голосе было нечто большее, чем простая электронная уверенность. Это был опыт. Личный опыт, накопленный за сто двадцать шесть лет его службы против врагов человечества. — Если бы их военные корабли предпочли оставаться на дальних ракетных дистанциях, а не задействовать свои энергетические батареи, они остались бы за пределами досягаемости нашего энергетического оружия. Однако, как бы то ни было, анализ новых подлетных траекторий показывает, что они войдут в зону поражения энергетического оружия батальона за 16,53 секунды до того, как появятся крылатые ракеты их наземных войск.
Голубые глаза Манеки Тревор расширились от понимания, и Боло издал еще один смешок. На этот раз холодно, без намека на юмор.
— Они дают нам шанс поразить их прежде, чем ракеты долетят до нас? — спросила она.
— Так точно. Они явно пытались тщательно скоординировать маневр, но время, по-видимому, недостаточно соответствует их потребностям. Если они не скорректируют свои полетные профили в течение следующих тридцати восьми секунд, Батальон сможет поразить каждый их военный корабль по крайней мере один раз, прежде чем их крылатые ракеты выполнят свои конечные маневры. Если бы они были готовы дождаться начала первой ракетной атаки, прежде чем приблизиться, или даже постоянно оставаться за пределами досягаемости “Хеллбора”, они в конечном итоге смогли бы уничтожить весь Батальон одними ракетами.
— Вместо того, чтобы дать нам возможность полностью уничтожить их орбитальную огневую поддержку! — закончила она за него.
— Так точно, — повторил Бенджи, и она услышала одобрение — и гордость — в его глубоком голосе. Она почувствовала гордость за себя. За ученицу, которой она стала, когда полковник дал под ее командование первый Боло... и, тем самым, поручил этому Боло заботится о ее истинном обучении. Вот что придавало гордость его голосу: тот факт, что его ученица так быстро осознала чудовищность ошибки мельконианцев.
Оглушительный грохот приближающихся с высокой траектории ракет обрушивался с небес, словно молнии обезумевших божеств, но атакующие бегемоты Тридцать Девятого Батальона даже не замедлились. Может, они и были древними, но они были Боло. Батареи бесконечных повторителей с ионными зарядами и лазерные установки подняли дула к небесам и бросили вызов богам, элементы противоракетной обороны изрыгли огонь, и небеса запылали.
Батальон мчался вперед со скоростью более восьмидесяти километров в час по густому девственному лесу. Даже их колоссальные громады не могли сохранять устойчивость на такой местности на такой высокой скорости, и амортизационная рама командирского кресла Манеки колотила по ней, когда Бенджи содрогался и кренился, как какой-нибудь древний парусник Старой Земли, огибающий мыс Горн. Но даже когда его мощные гусеницы превращали шестидесятиметровые стволы деревьев в измельченный хлорофилл, его оружие отслеживало приближающиеся ракеты с убийственной точностью. Ракета за ракетой, десяток за десятком ракет одновременно, исчезали в ослепляющих глаза огненных шарах, затмевающих свет солнца Шартра до незначительности.
Несмотря на свой ужас, несмотря на уверенность в том, что батальон не сможет победить, Манека Тревор с благоговением смотрела на изображения на своем визуальном дисплее. Ракетная атака мельконианцев виделась полусферой пламени. Она надвигалась над ней чашей, в которой не было ничего, кроме огня, разрушения, и ослепительной короны гнева на целый батальон Боло.
— Вражеские крылатые ракеты входят в зону нашей обороны через 21,4 секунды, — спокойно объявил Бенджи, несмотря на то, что дисплей заливал ослепительный свет. — Вражеские боевые корабли выходят на дистанцию поражения через 4,61 секунды, — добавил он, и в его тоне было столько же желания, сколько и удовлетворения.
— Приготовиться к бою, — приказала Манека, хотя оба они знали, что это была чистая формальность.
— Готов, — подтвердил Бенджи, и его главная башня развернулась, с ровным мощным воем его “Хеллбор” нацелился вверх.
Манека перевела взгляд с визуального дисплея на тактическую схему, и ее кровь застыла в жилах, когда она увидела невероятно плотную россыпь значков ракет, несущихся к ней. Разведывательные беспилотники Батальона находились на достаточной высоте, чтобы наблюдать за ракетами сверху, пока они с визгом проносились в атмосфере, огибая рельеф всего в пятидесяти метрах над препятствиями на пересеченной местности, со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука. Атмосферные ударные волны, создаваемые тысячами ракет на такой скорости, были подобны гигантскому молоту, разбивающему все на своем пути в щепки, и когда они достигнут батальона, станет еще хуже. При их скорости даже у Боло будут лишь крошечные доли секунды, чтобы поразить их, а их защита уже была эффективно насышена продолжающейся бомбардировкой по высокой траектории.
Между ракетным штормом и основными силами батальона находились четыре Марк XXVII 351-го разведывательного полка. На двадцать процентов легче и маневреннее, чем Марк XXVIII, Боло “Непобедимый” были гораздо лучше оснащены системами “стелс” и РЭБ, однако они жертвовали множеством комплексов УВП в пользу еще более активной противоракетной обороны. В их обязанности входило добывать информацию, и, если это было необходимо, — благодаря их более высокой скорости — прощупывать перед батальоном ловушки и засады, которые врагу, возможно, удалось скрыть от разведывательных беспилотников. Но теперь их позиция означала, что они примут на себя первый удар крылатых ракет, если только их сложные системы радиоэлектронной борьбы не убедят самонаводящиеся ракеты Собачек, что они находятся где-то в другом месте.
Она оторвала взгляд от этих ужасающих изображений, и ее зубы сверкнули в оскале цвета слоновой кости, когда множество других изображений в другой четверти экрана, представляющих мельконианские эсминцы и легкие крейсера, внезапно оказались окружены малиновыми кругами.
— Вражеские военные корабли, цель захвачена, — объявил Бенджи. И тут же: — Вступаем в бой.
Дюжина 110-сантиметровых “Хеллборов” выстрелили одновременно, и атмосфера, уже истерзанная взрывами умирающих ракет, протестующе взвизгнула, когда вверх с воем устремились мощные плазменные разряды.
Все девять мельконианских легких крейсеров и три эсминца мгновенно погибли в пламени, когда эти невероятные энергетические разряды пронзили их боевые экраны и раскололи корпуса. Сверхпроводящие конденсаторы лопнули, поля защиты от антивещества вышли из строя, добавив к разрушениям свою собственную огромную энергию, и вакуум над Шартром покрылся рябью и загорелся. У охваченных ужасом экипажей оставшихся мельконианских эсминцев было четыре мимолетных секунды, чтобы осознать, что произошло. Таков был цикл перезарядки “Хеллбора” Марк XXVIII... и ровно через четыре секунды новый, не менее мощный взрыв света и ярости ознаменовал гибель оставшихся вражеских военных кораблей.
Манека Тревор услышала свое собственное сопрано, похожее на победный вой банши, но как только башни Батальона развернулись к наземным целям, по ним обрушился поток крылатых ракет.
Противоракеты, бесконечные повторители, лазерные установки, автоматические пушки — даже противопехотные установки — бросали в приближающиеся ракеты все что у них было. Ракеты гибли десятками, сотнями штук. Но они налетали тысячами, и даже активная защита Боло не могла остановить их всех.
Боевой экран остановил некоторые из них. Некоторые промахнулись. Некоторые уничтожали друг друга, поглощая сами себя в смертельных огненных шарах. Но слишком многим удавалось прорваться.
Первыми пострадали передовые Марк XXVII. Амортизационная рама Манеки яростно ударила по ней, в то время как массивный корпус Бенджи извивался по сложной схеме уклонения, а его оборонительное оружие извергало огонь. Но даже несмотря на то, что десятки ракет целились в него, гораздо больше — вероятно, половина или даже две трети от общего количества выпущенных мельконианцами ракет — были наведены на четверку Марк XXVII. “Непобедимый” нес больше средств противоракетной обороны, чем “Триумфатор”, но все равно недостаточно, чтобы пережить этот шторм. На мгновение она задумалась, что же было не так с их системами РЭБ, почему так много ракет было нацелено на них. А потом она поняла. Они не пытались помешать ракетам захватить цель, они намеренно усиливали свои сигнатуры наведения, превращаясь в приманки и уводя ракеты подальше от батальона.
Ее сердце замерло, когда она осознала, что они делают, а затем их захлестнул холокост. Мощные взрывы обрушились на разведывательную роту, словно сапог разъяренного титана, охваченный ядерным пламенем. Они находились на расстоянии сорока километров от основных сил батальона, и боеголовки были стандартными для Собачек, зачем-то “чистыми”, что было нелепо в этой геноцидной войне на взаимное истребление. И все же их были сотни, и смертоносные потоки радиации хлынули наружу из реакторов Боло, вместе с тепловой вспышкой, за которой мгновение спустя последовал сам фронт взрыва.