— Ты знаешь Солнышко, тут нам похоже действительно не рады — я старался говорить спокойно, хотя не выплеснутая злость и боль в руке вызывали у меня почти звериное бешенство — пожалуй, ты права, заедим в другой раз, когда твои родители немного успокоятся.
Алёна ревела у меня на груди не в состоянии произнести ни слова. На пороге дома, куда его силком усадила жена, сидел её папа. Мамаша, тоже зареванная, прижала его голову к своему животу обоими руками, и что-то ему горячо шептала на ухо. Странная женщина, всю кашу заварила, чуть мужиков до смертоубийства не довела, а теперь выглядит как жертва домашнего насилия. Тёща, она и есть тёща! Тфу!
Я подхватил Алёну под руку и повёл из этого негостеприимного дома. Она покорна шла, не пытаясь вырвется или что-то мне сказать. Я тихо говорил ей на ушко нежные слова, пытаясь успокоить.
Когда мы уже вышли за калитку я услышал голос Алёнкиного папы.
— Ну ка стойте! Вернитесь оба! — я повернул голову в сторону дома и увидел, что Алёнин папа уже освободился от объятий жены, но также сидя на пороге, зло смотрит в мою сторону.
— Опять бить будете, папаша?
— Не язви! Сюда идите, говорю! Поговорим.
Я посмотрел на Алёну. Она, подняв на меня свои зареванные глазки, едва заметно кивнула. Мы вернулись, и я остановился прямо перед Алёнкиным отцом. С боку пристроилась тёща, впрочем, стояла тихо, и голос подавать не начинала. Он молчал, и я тоже разговор заводить не спешил.
— Где служил! — начал допрос папаша, через несколько секунд, недобро сверкая на меня глазами.
— В войсках дяди Васи.
— Оно и видно, силён! — усмехнулся Алёнкин отец, и взгляд его слегка потеплел. Его тельняшка тоже говорила о десантного прошлого владельца — кто по ВУС (военно — учетная специальность)?
— Мехвод.
— Ну надо же, прям как я. Скажи-ка мне, мехвод, как у тебя мозгов хватило, в моём доме, жену мою поносить?
— Папа…. — попыталась вступить в разговор Алёнка, но её тут же прервал отец.
— А ты помолчи пока, с тобой потом поговорим. Я от него ответ хочу услышать.
Я взглянул на молчавшую мать моей невесты, она стояла, опустив голову.
— Это когда же я успел Алексей Григорьевич? Ни одного плохого слова, я в этом доме не произнес. Хотя, если честно, очень хотелось. А вот свою будущую жену, я никому оскорблять не позволю! Ни посторонним, ни даже её матери!
— Вот как? — отец невесты перевёл взгляд на свою жену. Она молчала, не смея сказать ни слова. Посмотрев на неё пару секунд, он махнул головой каким-то своим мыслям и продолжил — ладно, с этим разобрались. А теперь объясни мне, как ты вдруг возле моей дочери оказался, да и еще женихом называешься? Она хоть и Герой, мать его, труда, но дитя-дитём ещё. Решил карьеру за её счет сделать? К славе примазаться?
Я поморщился. Таких вопросов я ожидал.
— С Алёной мы познакомились на награждении, в Москве.
— Ты там, что делал?
— Меня тоже награждали. И отвечая на ваш вопрос, поясню. Я вашу дочь, люблю. Так получилось, что встретили мы друг друга, и теперь друг без друга не можем. Заявление в загс уже подали. Свадьба, через месяц. Жить она будет со мной, и это, не обсуждается. Какую карьеру за её счет я сделать могу? У меня и так всё есть и даже больше чем надо. Слава? Так в чем слава, мужем Героя труда быть? Скорее это тягость большая для мужика. Тут к подвигам жены не примажешься, нужно соответствовать как минимум, что бы тебя люди уважали.
— Ишь ты, решили они! А нас спросить?! По-человечески всё сделать? По-людски? Мать с отцом что бы приехали, руки дочки моей просить, сватовство провести?
— Ни матери, ни отца у меня нет. Я сирота. Рос в детдоме. Как это, по-людски, я не знаю. И так вроде не по-звериному сделали. Единственный мой родственник, это я сам, и сейчас я перед вами. Если какие-то обычаи, нарушил, извините, не знал.
— Ох ты господи…. — всплеснув руками начала мать Алёны, но отец заткнул и её.
— Молчи! С тобой я отдельно разговаривать буду! Так, с этим тоже вроде всё понятно — отец задумался, а потом спросил — чем и за что награждали то тебя хлопец?
— Орденом «Знак Почета», за задержание особо-опасных преступников.
— Хм. Ну да, драться ты, судя по всему горазд. Вон морда какая вся покоцанная — да, что же вы все к морде то моей цепляетесь! Подумал я — а чем по жизни занимаешься?
— Охотник-промысловик. Живу в Приречном. Предвещая ваш вопрос, зарабатываю хорошо, в деньгах не нуждаюсь, есть дом и машина, два катера и мотоцикл. Дочка ваша ни в чем нуждаться не будет, помощи от вас, мне тоже никакой не надо. Если будет нужно, сам могу помочь — усмехнувшись и глядя в глаза папаши выдал я речь, устал уже от этого допроса.
— Ишь ты. Прям такой весь из себя положительный. И орден у него, и дом с машиной, и денег ему не надо. Лет то тебе сколько, зятёк?
— Двадцать четыре.
— Да ну? А на вид как будто все тридцать. И когда же ты всё успел? Или помог кто? Наследство от родителей досталось?
— Я из детдома вышел только со своими личными вещами. Родителей никогда не знал. И заработал всё сам. А когда всё успел? Так работал я четыре года без выходных и отпусков. У меня нет времени на жопе ровно сидеть и ерундой заниматься. И помогать мне некому, я только на себя рассчитывать могу. Никогда ничего ни у кого не просил и не буду. После армии, несколько лет, золото мыл на Севере, в артели, там заработал прилично, потом уже в Приречном осел, дом построил.
— А что с мордой то у тебя? Чего весь в шрамах? — достали! Да сколько можно?!
— Детство тяжёлое было, да и потом — всякое бывало.
— Понятно, по пьяни дрался поди — сделал неправильный вывод папаша.
— Драться доводилось много, тут вы правы, но никогда первый не начинал. В основном, вот как сейчас получалось — я снова усмехнулся и кивнул головой в сторону, так и валяющегося на клумбе топора. Алёнин отец поморщился, а потом с трудом выдавил.
— Извини. Но сам должен понимать, я за свою семью, любого порву! — он встал с порога и оглянувшись на жену, выдал — ладно, заходи, дома поговорим. Организуй-ка нам чего на стол Тамара. Ну чё застыли? В дом говорю пошли! И так соседи со всего села уже скоро сбегутся. Алёнка! Ну ка пулей в погреб, принеси самогона, того который для себя и из соленей чего.
Просидели мы до полуночи. Поначалу разговор клеился тяжело, и больше походил на допрос вражеского разведчика. Несколько раз выходили покурить, неизменно в сопровождении наших женщин, которые видимо боялись продолжения побоища. На фоне возможной драки мужиков, мать с дочкой проявили удивительную слаженность и солидарность, голос друг на друга не повышали и действовали как единый отлаженный механизм. Топор, на и остальной, колюще-режущий инвентарь со двора бесследно исчезли, стол ломился от обилия закуски. Выяснив про меня буквально всё до последней мелочи, перешли к вопросу дальнейшей жизни молодых. Моё предложение, об учебе Алёны в институте, был принято благосклонно и тут же одобрено. План об организации в Приречном зверофермы, вызвал бурю обсуждений и критики, но в целом, тоже возражений не вызвал. Тёщенька — змея подколодная, несколько раз пыталась поставить меня в тупик, вставляя в разговор, цитаты различных классиков и следя за моей реакцией, но была бита её же оружием. Всё же я дитя века информационных технологий, и имею за плечами два высших образования. На каждую её цитату, я отвечал ей своей, иногда загоняя Тамару Ивановну в такие дебри, что она впадала в ступор. Мы пили много, и скоро батю развезло, я же на удивление был почти трезв. Наверное, сказалась нервное напряжение. Уже после первой бутылки, отец невесты пришёл в благодушное настроение, называл меня «сынок», весело смеялся незамысловатым армейским шуткам и каждый раз хохотал, когда в очередной раз его жена попадала в просак со своими «умными» вопросами. Выпили за награждение Алёны, родители с гордостью, рассматривали золотую медаль и орден. Младшие брат и сестра Алёны уже давно спали. Вели себя они очень тихо, видимо понимая, что сейчас не лучшее время для вопросов и проявления любопытства. Брат был очень похож на тестя, высокий, но пока не складный подросток, а младшая сестра вылитая копия Алёны, не знай, что она на год младше, я бы подумал, что они близнецы. В полночь, я помог доставить «тело» тестя до кровати и сел пить чай с «тёщенькой».
— Ты на удивление хорошо образован Кирилл, а нам говоришь, что закончил только училище — начала новый допрос мать Алёны.
— Я очень люблю читать. И не смотря на мою, не обезображенную интеллектом, внешность, стараюсь развивается.
— Ну, что же, это похвально. Хотя, первое впечатление о тебе, сложилось не очень. Уж извини, но ты похож на здоровенного дикаря.
— Как говорят у нас в России — не стоит судить о книге, по обложке. Вот у меня, о вас, первое впечатление тоже было не очень хорошим. Однако, как говорил Антон Павлович Чехов «В каждом из нас слишком много винтов, колёс и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трём признакам» — никогда не думал, что тупые статусы в инсторгамме, могут пригодится мне в жизни, подумал я.
— Ладно. Уел. Я была не права. Просто всё так неожиданно получилось.
— А жизнь вообще, штука неожиданная. И приятных сюрпризов от неё ждать приходится не часто. Однако я согласен, продолжать этот спор не стоит, всё же мы теперь не чужие друг-другу люди. Предлагаю мир — я протянул тёще руку, которую она слегка пожала.
Но всё же номинальный мир с тёщей, не означал того, что она не будет гадить по мелочам. Спальные места у нас с Алёной, оказались постелены в разных комнатах. Однако, моя будущая жена, неожиданно проявила характер. После не продолжительного, но жаркого спора с мамой, впрочем, не повышая голоса, а шёпотом, чтобы не разбудить отца, Алёна, с подушкой на перевес, гордо прошествовала в мою кровать.
— Я так испугалась, думала папа тебя убьет. А потом, что ты его. А потом вы разговаривали, а я боялась, что вы снова драться будите. Но ты папе понравился, он этого не показывает, но он доволен. Никто в селе с ним так как ты не разговаривает, он вспыльчивый очень, а тебя слушал. И маме ты понравился — шепотом делилась впечатлениями от трудного дня Алёна.