— Прямо с утра, нужно лодки чинить — продолжаю я — чопики на место пробоин забьём, и они ещё нам послужат. На лодки можно разместить двенадцать человек покрепче, а к ним на буксир — плоты. Самые легкие какие есть. Идти против течения, так быстрее будет. Утром, пока лодками будете заниматься, дашь мне двух бойцов, мы сходим на то место, где с тобой встретились, там ещё одна лодка стоит. Она маленькая, но по крайней мере один человек, в качестве головного дозора, по реке в ней идти сможет.
Да, я решил идти к болоту вместе с отрядом. Одному конечно проще, но рядом ротмистр… Он тоже один и по тайге ходит не хуже, а то и гораздо лучше меня и встречаться с ним один на один я не хочу. Признаюсь, самому себе, я его боюсь до усрачки. Если бы Макаров принял решение идти дальше, то я бы не переживал особо, у ротмистра просто бы на меня не осталось времени, но если идти назад, то лучше вместе, так больше шансов выжить и отбиться.
Ночь мы разбили на три смены. Я, Макаров и Ильин будем проверять караулы. Моя смена, самая первая, прошла спокойно. Я сидел возле костра и занимался подготовкой к выходу. Сидор одного из убитых бойцов теперь послужит мне. Не стесняясь и не спрашивая разрешения, я набил его патронами и едой, не забыв положить в него и самое необходимое. Запасные ножи, топор, спички, табак, соль, портянки и нательное бельё (всё старое, но чистое) полотенце, иголки с нитками, котелок, флягу, одеяло — всё это я подобрал из вещей погибших бойцов. Им теперь не надо, а мне может жизнь спасти. Одно из гладкоствольных ружей, взятых у убитых староверов, я безжалостно переделал в обрез, отпилив приклад и ствол ножовкой. Длинноствольного оружия у нас много, а наган только один (который раньше принадлежал лейтенанту) и он сейчас у Макарова. К обрезу всего пять патронов, но мне больше и не нужно — это на крайний случай.
Стрельба на противоположном берегу раздалась под утро. Вначале один выстрел, а через мгновение лес, в расположении усиленного караула, как будто взорвался от многочисленных выстрелов. Дежуривший в это время Макаров застыл столбом, уставившись на черную стену тайги, за которой шёл бой.
— Тревога! Отряд в ружьё! К бою! — заорал я, едва только разобрал спросонья, что же происходит.
Через полчаса перед нами стояли трое выживших бойцов и лежало два мёртвых тела.
— Сагинтаев только спичка чиркнул, закурить, как его прямо в лоб убило! Шайтан! — почти визжит со слезами на глазах смуглый боец, старший караула — мы стрелять, а потом Кусманову в живот пуля попадай.
— Ты джигит! Зачем плачешь?! — мне кажется Ильин сейчас порвёт горе караульных голыми руками — тебе старшие говорили, не курить на посту?! Ты что, шакал, не понимаешь?! Я тебе мал и на русском, и на казахском сам сказал! (мал — животное, скот на казахском)!
Сжав кулаки Ильин шагнул к караульным, и они сжались от страха, впрочем, не смея отступить или поднять руки хотя бы в свою защиту.
— Отставить Ильин! Возьми себя в руки Илюха! — останавливает взбешённого казаха Макаров — с этими мы, когда вернёмся в расположение, разбираться будем. А пока, товарищи бойцы, поступаете в личное распоряжение товарища Ильина и не отходить от него не на шаг! Вам понятно?! Похороните бойцов.
— Чего думаешь Кирилл? — когда бойцы под предводительством злого Ильина ушли, унося своих погибших товарищей, спросил меня Макаров.
— Да чего думать. Теперь он от нас не отстанет! Будет каждую ночь гадить и нападать на караулы. Единственное, что могу предложить, это завтра идти по реке как можно дальше и быстрее. Ему по тайге идти придётся, он устанет и не сможет нас быстро догнать. Ночью мы будем спать, а ему, чтобы от нас не оторваться придётся приложить серьёзные усилия, долго он так не протянет. Он же не железный.
— Ясно. Так и сделаем, другого выхода я всё равно не вижу — соглашается со мной Макаров.
Ждать рассвета мы не стали, взяв двоих бойцов я отправился за долблёнкой, а Макаров поднял остальных и занялся сборами и ремонтом дощаник.
Иду по тайге как по минному полю. В руках обрез, за спиной карабин. За каждым кустом мерещится мохнатый камуфляж ротмистра. Запугал скотина так, что аж руки трясутся. Бойцы спокойны, с ними иду я, такой большой и сильный, опытный таёжник, надежды на то, что они будут внимательно смотреть по сторонам нет. Они на меня надеются, а мне надеяться не на кого, только на самого себя. В душе я конечно понимаю, что последний раз эту тварь видели на том берегу, и я его там видел и бой с караулом там был. Река полноводная, переправиться через неё без плавсредств проблема и скорее всего он рисковать не будет, но страшно. Надо взять себя в руки.
До ручья дошли без проблем и моя маленькая лодочка на месте. По моей команде бойцы взвалили её на плечи, и мы пошли назад. Дошли тоже почти без проблем, единственное что, так это приходилось искать обходные пути, а в некоторых местах прорубать проходы. В эти моменты, работая топором мы были особенно беззащитны. Но обошлось, ротмистра и второго беглого старовера мы не встретили.
— Отходите, а я пока на берегу позицию займу. Вас я быстро на лодке догнать успею, а сейчас, когда мы сняли все караулы, эта тварь может выйти на берег и попробовать пострелять нам в след. Если такое случиться, я прижму его огнём и постараюсь придержать на месте, вы же причаливайте к берегу, на котором он будет и цепью идите на стрельбу, авось и получиться задавить эту гадину — даю я наставление Макарову, когда к выходу всё было готово.
— Понял тебя Кирилл и спасибо! — Макаров обнимает меня и решительно садиться в первую лодку. Караван из двух дощаник и четырёх плотов отправляется в путь.
Моя лодка на берегу, в кустах. Спрятана так, чтобы с противоположного берега реки её не было видно. Я тоже как следует замаскировался с помощью бойцов и лежу, приготовив карабин. Сейчас у меня охота на таёжного хищника, а в качестве привады у меня караван отступающих бойцов. Именно так я настроил себя, и я почему-то уверен, что этот матёрый зверь не устоит перед соблазном убить ещё несколько своих недругов, когда они относительно беззащитны. То, что он не устроил засаду впереди движения отряда я уверен. От куда ему знать куда мы пойдём? Вверх или вниз по течению? Учитывая нашу численность, скорее можно предположить вариант с дальнейшим наступлением на посёлок, вариант отхода он не будет рассматривать как основной.
Клюнул гадёныш! Через несколько минут после отплытия лодок и плотов, на противоположном берегу шевельнулась ветка. Я до рези в глазах напряженно смотрю в подозрительное место. Стрелять наугад нельзя, я никого не вижу и можно вспугнуть противника. Вот из куста появился ствол винтовки, выцеливая последний плот. Пора! Я стреляю подряд три раза, и винтовка падает на землю, на противоположном берегу раздаться крик боли. Зацепил! Добиваю оставшиеся два патрона в ту же сторону и сразу приступаю к перезарядке.
— Найденов! — я вздрагиваю от крика, который раздаётся на противоположном берегу. Это голос ротмистра и звучит он совсем в другой стороне от того места, где на берегу лежит винтовка — я знаю, что это ты! Слушай меня Найденов! Я убью тебя! И умирать ты будешь медленно! Вы все умрёте, так же как умер мой сын!
— Его убил не я! Тот человек, который это сделал тоже уже мёртв! Тебе мстить некому, ты сам виноват в том, что случилось! Твоя борьба бесполезна, я знаю! Я не врал тебе тогда в сарае! Мы уходим, и ты уходи! Иначе тебе придётся пожалеть, что не послушал меня — кричу я в ответ, пытаясь вычислить место, с которого со мной разговаривает враг.
— Я видел тебя на берегу рядом с телом моего сына! Ты врёшь мне тварь! Пока не появился ты, его никто не трогал, я видел это! Сейчас я уйду, но я вернусь за вами! За тобой вернусь падаль! Ваши трупы будут висеть на деревьях вдоль этой реки, в назидание всем тем красным сволочам, кто посмеет ещё хоть раз ступить на нашу землю!
Крыша у него совсем поехала. Но как же я его не задел?! Ведь я явно слышал крик боли. Он ранен, но легко? Даже если так, то это очень хорошо! Тем временем цепь из бойцов, которые спешно причалили к берегу и подгоняемые Макаровым пошли в направлении стрельбы, добралась до того места, где лежала винтовка.
— Ну чего там? — с нетерпением спрашиваю я у бойцов, скопившихся возле места стрелка неудачника, впрочем, не выбираясь из укрытия.
— Готов! — радостно кричит мне Ильин.
Не понял? Как это готов? А с кем я тогда разговаривал? С призраком что ли?
— Кирилл! Это не он! Не ротмистр! Это видимо тот второй, который тоже смог уйти во время первого боя! А винтовка наша, что у убитого бойца забрали! — это уже подошедший Макаров осматривает тело. Плохо что не он! Но хорошо, что мы избавились от одного из подчинённых ротмистра. Теперь он точно один и с оружием у него не густо.
Я сел в свою лодку и отправился догонять караван, пока бойцы контролируют берег. Получить выстрел в спину мне совсем не хочется. Потом парни вернуться и мы продолжим путь, но я уверен, второй попытки стрелять нам в спину уже не будет.
До вечера караван шел спокойно и быстро. Нас никто не беспокоил. Бойцы менялись на вёслах и гребли без остановки, даже обедали на ходу. Я же на своей лодочке был впереди отряда, только иногда возвращаясь назад, переговорить с Макаровым.
Погода испортилась, моросил противный, нудный и холодный дождь. Всё небо было затянуто низкими, чёрными облаками. Под стать настроению бойцов погодка. Отступление армии Наполеона из-под Москвы, иначе и не скажешь. Вроде бы мы победили в сражении, но вынуждены убегаться, поджав хвост и преследуемые «партизанами». Смеха и шуток из лодок и плотов слышно не было, только тягостное молчание или нервное переругивание висело над рекой. Тем не менее, с каждым пройдённым километром, в отличии от бойцов и Макарова, я радовался всё больше и больше. Плохая погода нам на руку, а вот ротмистру, который вынужден идти по берегу — нет. У него и припасов с собой нету, голодным идёт, это как пить дать. Да и потом я всё ближе и ближе к болоту, а это для меня означает окончания путешествия. Как бы в дальнейшем не сложилась с порталами, а я приближаюсь к своей конечной цели.