но…» Я не могу этого слышать.
Сейчас я встану с земли и пойду, я зашел к тебе ненадолго, мне нужно к Денису. До сих пор мы не можем смотреть друг другу в глаза, мы все время помним, что нет нам прощения. И все-таки, наверно, никто никогда не был так тесно связан, как мы трое сейчас связаны тобой. Знаешь, это я вот сейчас так сижу и говорю с тобой, а тогда хотел стреляться, благо он при мне. И только одна мысль останавливала тогда - не для того мне его дали, чтобы я стрелял в себя. Ну, я пойду, дорогая моя земля, дорогая моя трава, маленькая и редкая, что успела уже прорасти.
ГЛАВА II
Денис Петрович соскочил с поезда и, зарываясь сапогами в песок насыпи, сбежал вниз. Было почти совсем темно, однако строительство моста, которое он разыскивал, было видно и слышно издалека. Долина реки была полна костров - настоящих и отраженных в воде, слышались удары металла о металл.
Пока Денис Петрович в поисках Дохтурова бродил меж костров, ему казалось, он снова на фронте: ночной привал, запах горящего валежника, люди у огня, река, лошади, лес, небо над головой. Только платформы, стоящие на подведенной к строительству узкоколейке, груды металла да грохот показывали, что это был не военный, а рабочий лагерь. Мост уже забрел далеко в воду своими устоями, там горели фонари, ползали люди, оттуда и слышался грохот.
Дохтурова он встретил у костра, где сидели рабочие-кашевары.
- На послезавтра уже не хватит?- озабоченно спрашивал инженер.
- Самое большое на .полдня, Александр Сергеевич.
- Хорошо, - сказал Дохтуров и тут увидел Дениса Петровича. -А, приехали все-таки? - радостно сказал он. - Пошли.
Они шли истоптанным берегом, то и дело попадая в полосу жара, что шел от огня.
- Комар закусал, Александр Сергеевич! - крикнул им; от костра какой-то мужичонка, яростно расчесывая спину.
- И ты его кусай, - сказал сидящий рядом с ним парнишка.
Инженер рассмеялся. Этот парнишка, по имени Тимофей, был его любимцем, и он (кажется, тщетно) старался, чтобы это было не очень заметно окружающим. Заваленные хвоей, костры щедро дымили.
- Сегодня в одном американском журнале,- говорил дорогой Дохтуров, - увы, нашел свою конструкцию, А я-то думал, что до меня никто таких мостов не строил. Зато в одном деле я их перехитрил.
Дохтуров был в сапогах и свитере, отчего тело его казалось Особенно гибким и сильным, лицо легко оживлялось улыбкой, Глаза поблескивали в свете костра. Денис Петрович с интересом смотрел на него - он никогда до сих пор не видал своего друга на строительстве.
Инженер глядел вверх, где четкие, словно проведенные рейсфедером, шли по ночному небу провода.
- Скоро ток будет,- сказал он.- Вот если бы нам сварку, мы бы показали, на что мы способны. Да аппаратов не достать. Петроградский «Электрик» выпустил- первые в этом году, но пока только две штуки. Может, удастся старые раздобыть-вот тогда пошло бы дело, не то, что молоточками клепать. Степан Егорыч! - окликнул он старого рабочего.- Ты когда-нибудь на сварке работал?
- Нет, Лександр Сергеич, не стану те врать, - ответил тот. - Я ее в глаза не видал.
Они отошли далеко от реки.
- Где-то здесь мой Сережка бегает, - заметил инженер, оглядываясь, там сухостой для костров валят. Теперь его до рассвета в шалаш не загонишь. Пошли повыше, где комаров нет.
Они вышли на пригорок, .сели на поваленное дерево и закурили. Было тихо, грохот строительства долетал сюда далеким звоном. Медленно завладела ими лесная тишина.
Над черной массой деревьев стояла одна очень яркая звезда. Пел соловей. Его чистый щелк и посвист и тоже чистые, словно водяные, трели далеко разносились бы по лесу, если бы не желудочные голоса идиоток-лягушек, блаженствующих в болоте внизу.
- Хоть бы постыдились, - шепотом сказал Берестов.
- Что вы! Разве вы не слышите, как у них удалась жизнь,, как им тепло и мокро в их Тине, а болотные пузырьки, наверное, так приятно бегут по брюшку.
Они посмеялись й снова стали слушать. Теперь пели уже два соловья, их чистую песню не могло заглушить лягушечье урчание.
- Люблю такие лягушечьи ночи, - сказал Денис Петрович шепотом.
- А вы знаете, их жрут совы.
- Лягушек?
- Нет, соловьев. Соловей - единственная «птица, которая поет ночью, 1и сова вылетает ночью.
Берестов -ничего не ответил.
- Ну, отдохнули и хватит,;-зло сказал он вдруг, - больше нам не «положено. Зачем вы меня звали?
- Хотел рассказать вам одну историю и никак не мог сам к вам выбраться. Была у меня встреча с Левкиными парнями. Да, представьте себе. Мы возвращались ко мне домой, я и Митька Макарьев. Вы не знаете его? Это давний мой друг, работает здесь десятником. Утром вы его увидите. Нас было двое, и пошли мы прямо по дороге. Шли, разговаривали. Прошли мост у пруда, вошли в лес. Видим: впереди темнеют две фигуры - ждут. «Отступления не будет?»- опрашивает Митька. «Не будет»,- говорю. «Начнем?» Нет, я решил подождать: ведь вполне могло быть, что это ваши ребята из розыска охраняют дорогу. Увы, это не были ребята из розыска… Потухла. Дайте прикурить. Один из них,- продолжал Дохтуров, - сказал, не считая даже нужным понизить голос: «Возьми на себя папашу (это Митька), мне оставь долговязого» (это я). Бедные парни, они не -знали, с кем имеют дело. Митька на вид эдакий куль с мякиной; кажется, пни его-он ляжет и никогда не встанет. Но это только так кажется. Первым ударил я, как у нас было условлено, ударил несильно в челюсть, и именно так, как хотел: парень полетел под Митькину правую руку. А Митькина правая рука это все равно что паровой молот. Парня только что не расплющило о дерево. А в это время под Митькину правую уже летел второй - мое дело было маленькое. Словом, сопляки они, ваши знаменитые Левкины парни.
- Тем хуже для нас, - мрачно сказал Берестов.
- Вы думаете, Денис, что боретесь с этим десятком парней? О нет, совсем нет. У вас куда более серьезный враг. Вы боретесь с разрухой и белогвардейщиной, с кулачьем и дезертирами. И с мещанством.
- Кабы иметь дело с одним только мещанством! Мы бы, пожалуй, справились. Мещанство не стреляет, это тишина, болото…
- …чай из блюдечка, герань на окне, канарейка,- все это ерунда. Мещанство очень даже стреляет. Вы не были в Германии накануне войны и не видели, как жаждал крови немецкий мещанин. А вот еврейские погромы вы уже наверняка видели. Уверяю вас, и это,, и наши банды -все это мещанство, ставшее на дыбы, мещанство с оружием в руках. Оно страшно не тем, что сонное и благодушное, оно страшно ненавистью, подозрительностью и- низменностью своих страстей. Я его видал.
Дохтуров замолчал, быть может вспоминая. Лягушки почему-то разом затихли.
- И его хлебом не корми,-продолжал инженер,- только дай полюбоваться на какую-нибудь «сильную личность».
- О, тут вы правы. Недавно выезжали мы брать Кольку Пасконникова, о котором вы, вероятно, слышали. Кровавый бандит, мразь последней степени, а видели бы вы, как его встречали в деревне «высшие слои»! Ехал он в небольшой тележке, кони разубраны, краснорожий от самогона. А девицы, затянутые в ситцевые кофты, в башмаках с подковами и в сережках, цветы ему бросали. Как лицо императорской фамилии!
Они опять помолчали. Каждый вернулся к своим мыслям.
- Плохи у вас дела, друг? - спросил инженер.
- Хуже не бывает. А самое страшное - подозрение и недоверие. Можете вы себе представить мое положение: даешь задание собственному своему сотруднику, на самом же деле это не задание, а ловушка. Такие сети плету, самому тошно. Плету и молюсь, чтобы никто из наших в них не попался. Есть
у нас такой милейший парень Ряба, - так я думал,
со стыда сгорю…
- Всех проверяете?
- Всех.
- А этот ваш Водовозов?
- Павлу я верю, как самому себе, - резко сказал Берестов, - его бы я не стал проверять, как не стал бы проверять вас. .
Они замолчали, на этот раз надолго.
- Вернемся к вашей встрече с бандитами, - сказал Берестов.
- Да, я очень хотел вам помочь тогда и задержать хоть одного из парней,но в лесу раздался свист, а мы были безоружны. Поэтому, когда парни побежали, я остановил Митьку, который рвался в бой, и затолкал его в овраг, что недалеко от дороги; лесною тропкой мы вернулись домой. Не знаю, разглядели ли они меня, но на всякий случай я держу Сережу при себе. Бабку, я думаю, они не тронут (кто же мстит через тещу!), а относительно Сережи меры принять не мешает. Да и за него страшновато - мальчишку в последнее время не узнать. После того как на дороге убили эту девушку, его словно подменили, :по «очам бормочет и вскрикивает. Денис Петрович. ..
- Что? - глухо ответил Берестов.
- Я хотел спросить…
- Лучше… не спрашивайте.
- Хорошо,-поспешно сказал инженер.
- Сейчас я еще не могу.
И они снова молчали.
- Опять же вернемся к поселку, - сказал наконец Дохтуров.
- Вот что, для начала я постараюсь достать вам разрешение на право носить оружие. Вы бы в лицо их узнали?
- Конечно. Да если бы они к вам на следующее утро пришли, вы бы их тоже узнали.
Берестов рассмеялся.
- А кто вас драться научил, ,вы -помните?
- Еще бы не помнить. Начальник здешнего угрозыска.
- Вам пора спать, наверно. Вы прошлую-то ночь спали?
- Что-то не припомню, - ответил инженер, и было по голосу слышно, что он улыбается. - Пошли, хорошо здесь.
Берестов уехал на рассвете, так и не повидав знаменитого Митьки Макарьева.
В розыске читали «Красную искру», где появилась статья Берестова. «Говорит начальник- розыска» - называлась она.
«Ограблена -кооперация,-«писал Денис Петрович,-деньги, которые с таким трудом собрали наши работницы, захвачены врагами советской власти. Пошли слухи, что кооперацию ограбили сами кооператоры, дабы скрыть следы якобы хищений. Не верьте этим слухам. Все документы на месте, в порядке и будут завтра представлены на собрании пайщиков. Но интересно другое: кому понадобилось тащить из сундука кооперации ненужные бумаги? Ответ может быть только один: грабители, ничего не понимая в документации, унесли .их, думая, что уносят важные документы. Вряд ли нужно доказы