– Успокойтесь оба, дайте поспать! Не то я вас обоих сейчас в протоке утоплю, – раздался сиплый голос, – и в костер уже не бросайте хворост, пусть прогорает. Завтра с рассветом по протоке полдня грести, а они не угомонятся никак.
– Хорошо, хорошо, Вотч.
– То-то же, – просипел голос в ответ.
Спустя полчаса все разговоры затихли, костер почти прогорел, и только угли, вспыхивая на порывах ветра, немного поддерживали слабые языки пламени. Одинокий караульный прохаживался от моста к кострищу, минут на десять присаживаясь то у кострища, то на мосту.
– Менять его не скоро будут, – прошептал я Варасу, – его берем.
– Хорошо, как брать будем?
– Страхуй, если кто проснется – стрелу ему в шею.
– Могу не попасть я, Никитин, слаб в темноте глазами.
– Ну куда попадешь, туда попадешь, чего теперь, – ответил я и вытащил из одного из баулов какую-то тряпку, ковырнул ножом большой комок земли, и замотал его в тряпку. – Ну, я пошел.
Обойдя по большой дуге место стоянки наемников, я прокрался к мосту, и когда караульный, вернувшись от кострища, в очередной раз присел на бревно моста, что-то напевая себе под нос, я встал из травы и влепил «от души» ему импровизированной дубинкой по затылку, перебрался на мост и, взвалив на себя обмякшее тело наемника, вернулся к Варасу.
Глава 35
Связанный по рукам и ногам пленный лежал у нас на стоянке. Даук подменил Туск а на лежке, и мы втроем приступили к, так сказать, дознанию. Я плеснул ему на лицо водой, а Варас шлепнул пару раз по щекам. Пленный очухался и хотел было крикнуть, но Варас, зажав ему рот своей ручищей, приставил к глазу лезвие ножа и сказал:
– Будешь орать, останешься сначала без одного глаза, потом без другого, ты меня понял?
В ответ пленный испуганно часто закивал и заморгал.
– Вот молодец, а теперь говори, то вы тут делаете и кто вас нанял?
– Нас… Нас Хромой Ян всех собрал, а ему за наем заплатил какой-то купец из этих земель.
– Что за купец?
– Не знаю… но богатый купец, с ним охраны было два десятка, будто из войска регулярного, но одеты как наемники.
– Как звали его?
– Я не знаю… правда не знаю, – уже начал подвывать пленный.
– Для чего вас наняли?
– Сказали, чтобы грабили и разоряли многодворцы, на торговых людей нападать в протоках и на дорогах.
– Куда поехали всадники?
– Я… я не знаю.
– Ты без глаза сейчас останешься, – Варас чуть придавил острием ножа на веко.
– В городище… в городище они поехали, а зачем, я не знаю… правда не знаю, у нас свое задание, по протоке вверх грабить.
– А пешие куда пошли?
– Они на перекрестке торгового тракта должны лагерем встать и два дня обозы грабить, потом тоже в городище пойдут.
– Кто такой Бааз?
У пленного расширись глаза, было понятно, что он жить хочет больше, чем хранить секреты…
– Он другой сотней командует… он должен встретиться с этим купцом, я не знаю где. Я ничего больше не знаю… клянусь.
– Похоже, что он действительно больше ничего не знает, – сказал Туск.
– Зря вы сюда пришли, – сказал Варас, зажал рот пленному и загнал клинок ему в сердце.
– Вот про того Хромого Яна я и говорил, – грустно сказал Туск, – что дальше делать будем?
– Надо разобраться с теми у моста, пока спят, – сказал я.
– Как-то… – поморщился Варас.
– Варас, их около десятка душегубов, – ответил я, – хочешь скрестить меч в честном бою, так уж и быть, парочку тебе оставим.
– Смотри, Никитин, сам в душегуба не превратись.
– Варас, они на твою землю пришли грабить и убивать, и на мою, раз уж так богам угодно стало… за деньги нанялись, и похоже, я догадываюсь кому… кто-то в княжестве очень сильно хочет устроить междоусобицы и подорвать доверие к власти… с одной стороны, это нам на руку, но не такими средствами, простые люди не должны страдать. Или ты действительно думаешь, что они достойны честного боя?
– Я уже не хочу ничего думать, Никитин… пошли, сделаем это и все, – хмуро ответил Варас.
«Руки по локоть в крови» – вот это про нас троих сейчас. Я, Варас и Туск сейчас стояли у костра лагеря наемников, в который мы подкинули хвороста и теперь поливаем друг другу на руки воду, чтобы смыть кровь. Дело сделали быстро, наемники так и не поняли, что произошло, некоторые проснулись, но ничего сделать не успели. Сполоснув меч и «томагавк» водой, потом я протер их отрезанным у одного из наемников куском рукава.
– Если мы выедем сейчас, то еще успеем добраться до рассвета к перекрестку на торговом тракте и застать тех, других, – сказал Варас.
– Тогда чего мы ждем? – спросил Туск.
– Трофеи собираем, – сказал я и обратил внимание на то, как опять поморщился Варас, – прости, дружище, но жить мне на что-то надо, а кроме как более-менее махать мечом я пока ничего не умею.
Мы с Туск о м, к слову, он не испытывал никаких угрызений совести, срезали у мертвых кошельки, взяли несколько вязок стрел и несколько приглянувшихся луков, мечей и ножей. Туск также стянул неплохие сапоги с кого-то. Потом мы вернулись на свою стоянку, быстро собрались и поехали следом за пешими наемниками.
Два костра в лагере мы заметили издалека, примерно за километр, было еще темно, до рассвета оставалось не более часа.
– Даук, останешься тут, как разведем костер поярче, подъезжай.
– Хорошо, – кивнул Даук в ответ, он был еще под впечатлением от расправы над наемниками у моста, но юноша справлялся и старался не показывать вида.
К перекрестку подошли тихо и остановились метрах в тридцати в кустах. Мы взяли с собой луки и по десятку стрел. Двое караульных прохаживались от костра к костру, о чем-то разговаривая.
– Сначала обстреливаем их издалека, ну а потом, на удовольствие Варасу, идем добить оставшихся, – сказал я, повесив на ветку куста колчан и взяв в руки лук.
– Хорошо, – кивнул Туск, натягивая тетиву.
– Угу, – хмуро ответил Варас тоже приготовившись к стрельбе.
– Бой, – негромко сказал я и выстрелил в одного из караульных.
Оба караульных упали, что-то закричав и разбудив остальных, два костра очень хорошо освещали цель, и мы стреляли, хорошо стреляли, как в тире. У меня оставалось пару стрел, когда кто-то из наемников додумался залить костры водой, и наступила темнота.
– И что теперь? – прошептал Варас.
– Наполовину мы их точно поубавили, но их все равно много, – сказал Туск.
– Дайте стрелы, что у вас остались, – ответил я, вглядываясь в темноту и, наверное, очень нехорошо улыбаясь.
Я их видел не то чтобы отлично, но я видел силуэты, и мне этого хватило, чтобы выстрелить еще семь раз, и пять выстрелов были явно результативными. А теперь подойду поближе…
– Стойте тут и ждите, – сказал я, обнажив меч, и направился вперед к перекрестку, – свистну, идите на помощь.
А с близи так вообще хорошо видно… первых двух рубанул, успев даже рассмотреть лица, третий… четвертый… кто-то стоит и отмахивается копьем, отчаянно крича и слыша, что в полной темноте кто-то режет его товарищей, как свиней. Он в очередной раз размахнулся, и я, подскочив ближе, ткнул его мечом в район желудка… И опять кто-то бросил на кострище хворост и, полив его маслом, чиркнул огнивом, огонь быстро разгорелся, позволяя рассмотреть картину резни. Я в несколько прыжков ушел в ближайшие кусты и замер. Однако кровищи-то… в живых оставалось около десятка. Ну что ж, пусть теперь Варас порезвится, подумал я, громко свистнул и перескочил в другие кусты.
– Он там! – крикнул кто-то, и сразу трое побежали в мою сторону.
Первый получил в переносицу томагавком, как только подошел к кусту, он не видел меня и так, наверное, и не понял, от чего умер… С диким криком со стороны дороги влетели Туск и Варас на пятно света от костра, зазвенев металлом и кромсая опешивших от всего происходящего наемников. Один из ищущих меня в кустах отвлекся на крик и тут же схватился за рассеченное горло, третьего рубанул по ключице… и меч застрял. Я уперся ногой ему в грудь видя, как один из наемников с перекошенным от злобы лицом бежит на меня с копьем… меч не поддавался, и я толкнул на копейщика его товарища и, вытащив нож, моментально сократил дистанцию и несколько раз ударил врага в район селезенки, дико крича при этом…
Даук подъехал к перекрестку как раз в тот момент, когда Туск зарубил последнего наемника, он думал, что разгоревшийся костер это наш сигнал. Парня стошнило… земля действительно была сильно залита кровью, кругом лежали изрезанные и изрубленные тела… кто-то стонал, и Туск со спокойным лицом проходил и прерывал муки стонущих ударом ножа в сердце. У Даука, похоже, началась истерика, он сначала идиотски смеялся, глядя на результаты побоища, а потом сидел на козелках и тихо всхлипывал, закрыв лицо руками.
– Туск, напои парня крепким медом и положи в фургон, – сказал Варас, вытирая меч, и потом спросил меня с некой нотой презрения в голосе. – Кошельки пойдешь резать?
– Да, мля! И стрел возьму, – ответил я и наконец вытащил свой меч из тела убитого.
Отыскал томагавк, нет, он мне определенно нравится… потом прошел, куче ранцев и баулов, взял пару вязанок стрел и закинул в фургон:
– Поехали.
Яру тоже не понравилось увиденное, и он разволновался, громко вдыхал воздух и бил ногой, словно уговаривал поскорее покинуть это место. Я отвязал поводья от фургона, перекинул их ему через голову и вскочил в седло.
Рассвело уже пару часов как… мы медленно едем, молча все это время.
– И что ты улыбаешься? – спросил меня вдруг Варас.
– А я улыбаюсь?
– Да…
– Подумал просто, что мы кое-кому изрядно подпортили планы.
– А, ты про это… ну да, верно, подпортили.
– Что там Даук? – спросил я Туск а, повернувшись назад.
– Спит…
– Мало крови парень видел, – сказал Варас, – чего с него взять, сын посадского ремесленника.
– Ну да, – согласился я, – может… может, на заимке его оставим, раз такое дело?
– Может, – пожал плечами Варас, потом посмотрел на меня и добав