– Наемники, – сказал Туск, встал рядом с нами и взял в руки лук.
– Держи Яра, – протянул я поводья Варасу и соскочил на землю с дробовиком в руках, – и сами не зевайте, животные могут испугаться грохота.
Всадники начали ускоряться, а я вышел на пару шагов вперед, разложил приклад и прицелился.
Бабах! Кони позади меня заржали, испугавшись, но их удержали. Бабах! Бабах! Кубарем полетела лошадь одного из всадников… извини, лошадка, не специально… Бабах! Бабах!
– Стреляй, твою мать! – заорал я на Туска, который застыл, глядя на меня.
Сменил магазин, запихнув пустой за пояс, я успел сделать еще два выстрела… моя «артподготовка» вывела из строя пятерых физически и весьма озадачила морально остальных, которые начали осаживать лошадей, увидев, как их товарищи умирают от неведомого им грохота и огня… Наконец Туск пришел в себя и сделал пару результативных выстрелов, после чего, пихнув лук в колчан, извлек меч и, задрав его над головой, с диким криком поскакал на противника, Варас последовал его примеру и, чуть отстав, скакал позади, что касается меня, то я, сменив магазин, побежал следом, стрелять верхом плохая идея, пока животное не привыкло, а рубать на скаку я не умею, в этом у меня пробел, о котором я уже пожалел. Наемники оказались весьма серьезными рубаками, Варас вроде нормально, держится, а вот Туск у, похоже, худо. Один из наемников увел лошадь чуть в сторону, пытаясь зайти Туск у со спины… отлично! Мне его никто не загораживает. Бабах! Есть, свалился. А Туск, похоже, ранен… Подбежав ближе, я крикнул:
– Туск! Вались с коня!
Он меня правильно понял и, парировав очередной удар, вывалился из седла на землю, а я прицелился в грудь… Но противник оказался слишком умный и пригнулся, спрятавшись за шею лошади, направив животное на меня. Тогда я выстрелил лошади в голову и, бросив дробовик на землю, дернул меч из ножен…
Дождь кончился, и бой тоже. Туск у досталось серьезно, в районе печени все в крови, мы с Варасом затащили его, потерявшего сознание, в фургон, а Чернава, достав небольшой деревянный ящик со всевозможными зельями и местной медициной, принялась оказывать ему помощь. Я мельком взглянул на Дарину, она плакала, помогая Чернаве снять одежду с Туск а. Испугалась девочка… Да я и сам испугался, чего уж говорить, противник был серьезным, оставшись втроем, рубились отчаянно и умело, и если бы не моя «артиллерия», то лежали бы мы все сейчас, как те, что на берегу протоки.
Глава 38
Туск умер и сейчас лежал в фургоне, накрытый грубым, плетенным из тонкой веревки одеялом. Чернава возилась с ним до последнего его вздоха, но даже магия и всякое местное колдовство бессильно при обширном внутреннем кровотечении. Жаль… наверное, не то слово, чтобы описать чувства. Молчаливый, уверенный в себе и бесстрашный человек, такая тоска на меня навалилась… мы знакомы-то были всего ничего, но мы с ним выстояли в битве у Ровного Камня, и нам не нужно было говорить много слов, чтобы понимать друг друга. Ожесточилось сердце мое, я это физически почувствовал, какая-то лютая ненависть проснулась к тем, кто придумал все это коварство и подлость. Я хорошо рассмотрел тогда тех всадников у моста, по пути на заимку Ласа… и эти, что сейчас остались лежать в дорожной грязной жиже, были из них. Варас успел поговорить с одним смертельно раненным наемником, пообещав не оставлять его один на один с адскими муками. И выходило, что очень сильно из всей этой истории «торчат уши Хранителей». Я об этом уже начал догадываться, иначе кому еще нужно это «раскачивание лодки».
Пропустив через поводья длинную веревку, мы привязали к фургону пять лошадей наемников, которых удалось поймать. Собрали кое-какие трофеи и отправились дальше в путь. Лас сел верхом на коня Туск а, а Чернава взялась за поводья запряженных в фургон лошадей. Пару часов ехали молча, а потом Лас прервал наше молчание.
– Ты колдун? – спросил он у меня, кивнув на висящий чехол с дробовиком.
– Нет, Лас, я не колдун… Я просто не из этих мест, вообще не из этих.
– Не понимаю…
– Давай потом, просто поверь…
– Хорошо, – пожал плечами Лас.
– Да, Лас, ни к чему про это сейчас, – буркнул Варас.
Уже затемно доехали до небольшого многодворца, где пришлось будить хозяина пустующего постоялого двора. Конюшни в нем не было, но был большой сарай и возможность накормить, напоить и обиходить лошадей. Сонный и толстый хозяин постоялого двора на пару со своей женой занялись нашим устройством и приготовлением ужина. Корчмы как таковой не было, был большой дом, в котором было несколько комнат и кухня. Горячая похлебка и крепленое вино немного приподняли настроение, мы все сидели за большим столом, на котором я раскатал подорожный лоскут.
– Вот тут Старый Камень, большой многодворец, где мы должны собраться, – показал я ножом на вышитый маленький крестик.
– Завтра к вечеру будем, если пару часов отдохнем и поспим, а ночью выедем.
– Так и сделаем, – кивнул я, – не будем терять времени.
На постоялом дворе была одна-единственная «гостевая» комната с двумя топчанами, куда мы отправили женский контингент спать сразу после ужина. Варас и Лас улеглись прямо в корчме, составив лавки, а я вызвался покараулить, все равно сон не идет. Выкурив трубку, сидя во дворе на лавке у сарая, я подошел к фургону, приподнял одеяло и, положив руку на холодный лоб Туск а, постоял пару минут, мысленно попросив у него прощения. Скрипнула дверь корчмы.
– Ты чего?
– Не спится что-то… и страшно, – ответила Дарина, вынырнувшая из темноты и закутанная в плащ.
– Завтра долго ехать, не известно еще, как дорога сложится… иди, поспи.
– Я же тебе сказала, мне не хочется спать, – засопела Дарина, – почему ты сторонишься меня, я тебе не нравлюсь?
Вот же глупенькая… И выбрала, блин, место и время…
– Дарина, – я взял ее за руку и повел подальше от фургона, – ты хорошая, и ты мне нравишься, и именно поэтому давай не будем вот прямо сейчас говорить о том, о чем ты думаешь, хорошо?
– А когда? – она резко развернулась и уставилась на меня. – Сначала ты ушел… потом, хвала богам, появился, но то битвы, то смерти… когда ты захочешь говорить со мной?
– Эм…
– Ты… ты… – начала она тарабанить своими кулачками мне по груди и заплакала.
– Чщщщ, – схватил я ее за руки, а потом прижал к себе.
Спустя пару минут Дарина успокоилась и обмякла.
– Вот, молодец, успокоилась? Пойдем, присядем, – развернул я ее лицом к лавке у сарая.
– Пойдем, – всхлипнув и вытирая слезы, согласилась она.
Достав из кармашка на поясе кисет, я туго набил трубку, закурил, усадил Дарину на лавку и сам сел, выпустив клубы дыма.
– Шла бы спать, в доме теплее.
– Мне тут… с тобой тепло.
– Ну сиди, раз тепло… – обреченно согласился я.
Спору нет, девчушка, конечно, хороша, мозги на месте, красива и лицом и вообще везде… но черт возьми, у меня неизвестно, какое будущее в этом мире, может, у меня его и нет вовсе, этого будущего, а зарубят меня, к примеру, и что? Да уж, вот это уж точно попал… перенос моей тушки из одного мира в другой – ерунда, по сравнению с этим водоворотом девичьих чувств и эмоций.
– Да, – прижимаясь, сказала Дарина и положила голову мне на плечо, – с тобой тепло.
– Угу…
Спустя минут десять Дарина засопела и задремала, а я сидел и, боясь пошевелиться, наблюдал за луной и проплывающими на ее фоне облаками.
От компании Дарины меня избавил Варас, ему, вероятно, тоже не спалось, он вышел на улицу и закурил трубку.
– Иди в дом, – спокойно сказал он проснувшейся Дарине.
– Хорошо, батюшка, – ответила она, опустив глаза и покраснев, и затем побежала к дому, поддерживая полы плаща, дабы не волочить их по земле.
– Я договорился с хозяином, они за пару монет предадут Туска огню по всем правилам, – сказал Варас, заняв место Дарины.
– Хорошо, – кивнул я, – тебе-то что не спится?
– Лас храпит, как загнанный конь, разбудил меня… Я вот что подумал, а к чему ты расспрашивал про земли за пределами княжества?
– Просто интересно… А тебе разве не интересно?
– По законам Хранителей, все, что извне в наши земли может прийти, это все от тьмы, все зло…
– Ты веришь?
– Как тебе сказать, со стороны болот ведь только зло приходит каждую зиму, и с каждой зимой больше и сильней. В горах на юге икербы, бесовское племя, – сплюнул Варас на землю, – а по другим сторонам степи за пески… Многие лета назад ходили те, кому интересно было… но толку? Большинство не вернулось или сгинуло, а другие вернулись ни с чем.
– И больше никто не пробовал? Времени-то много прошло, может, что и изменилось.
– Мне то неведомо… может, и пробовали, может, и изменилось.
Утром собрались быстро и попрощались с Туск о м, после чего отнесли его тело в повозку, которую прислал староста многодворца. Затем позавтракали и отправились в дорогу, которая заняла у нас весь световой день, и уже к вечеру мы прибыли в большой многодворец Старый Камень. Встретил нас разъездной патруль ополчения князя Талеса, как представились наездники… О как, ну раз такой поворот, значит, Тарин с Талесом провели время с пользой. Внешне жизнь многодворца никак не выдавала столицу будущего мятежа, как обычно периодически проезжали обозы, в двух имеющихся постоялых дворах останавливались путники, по двум протокам медленно проплывали лодки в обоих направлениях. Вот только конные разъезды и два поста караула на въезде и на выезде портили мирную картину. У дома старосты нас встретил Тарин и, увидев Ласа верхом на коне Туск а, спросил:
– Что случилось, где Туск?
– Пал он, – ответил я, соскочив с коня, – наткнулись вчера на отряд наемников. Надо поговорить, Тарин, да и поесть не помешает.
– Езжайте вон к тому каменному двухэтажному дому, это постоялый двор, племянник Манука там хозяин, располагайтесь пока, я скоро.
– А где Талес?
– С вчера в соседний каменок уехал с Мануком.
– Ты что, их одних отпустил?