, заботливый какой Варас, даже сапоги с меня стянул. Встав с кровати, прошелся по ледяному полу до стола, на котором стоял кувшин, и, приложившись, сделал несколько больших глотков. Затем взял из большой глиняной миски, что стояла рядом с графином, какой-то фрукт размером с теннисный мяч и откусил, на вкус слива, но ни большой косточки, ни мягкости не было, по ощущениям скорее недозревшая груша, но сладкая и со вкусом сливы. Потом намотал портянки, влез в сапоги и, накинув плащ, присел на низенький стул со спинкой у окна и закурил, да так и просидел до рассвета, наблюдая, как просыпается этот мир.
Зашуршал соломой матрас и скрипнули доски под богатырским телом Вараса.
– Давно проснулся? – спросил он, опустив ноги на пол и поежившись от утренней прохлады.
– Да уж час, наверное, как.
– Я вот что вспомнил… Когда я был в ополчении, то перед битвой у Желтых камней икербы в горах устроили какой-то свой бесовский праздник, так они в небо будто звезды пускали. Сначала гром, но не сильный, а потом треск, и как звезда летела в небо и там рассыпалась… очень похоже на то, как гремит твое оружие.
Меня как током прошибло, и я даже подскочил.
– А ты ничего не путаешь?
– Нет, так и было.
– Это хорошая новость, Варас, – заходил я по комнате от двери к окну и обратно.
– Как бы про это разузнать побольше?
– У границ в княжестве живут икербы, те, что от бесовской веры своей отошли, можно будет у них узнать… но это уже после похода.
В дверь настойчиво постучали, я подошел и, отодвинув задвижку, открыл дверь.
– Завтракать идете? – в дверях стоял Тарин, было видно, что он не выспался, но лицо было довольным, и он радостно улыбался.
– Да, можно, – ответил Варас и потряс Ласа за плечо, – Лас, вставай.
– Куда? – подскочил в кровати Лас, но, схватившись за голову, снова свалился.
– Завтракать.
– Идите… я сейчас спущусь.
– Да вы, я смотрю, хорошо провели вечер… и не позвали воеводу, – выпятил он грудь.
– Угу, – кивнул Варас и прошел в угол к умывальнику, – Никитин, полей.
– Я закажу завтрак и жду вас, – сказал Тарин и закрыл дверь.
Спустившись с Варасом вниз, обнаружил, что несколько столов составлены рядом и, кроме Тарина и Ванса, были еще два человека, точнее человек один, второй был хартом, просто огромным хартом. Больше в корчме никого не было.
– Садитесь, завтрак сейчас подадут, – сделал приглашающий жест Тарин.
Мы с Варасом кивком поздоровались с присутствующими.
– Вот это главный оружейник княжеского войска и его помощник, – показал Тарин в нашу сторону.
Я и Варас оглянулись, ожидая, что за нашими спинами стоят те, о ком только что сказал Тарин, но никого не обнаружили.
– А что вы вертитесь, я про вас говорю, – улыбнулся Тарин.
– О как… А мужики-то и не знают…
– Какие мужики? – не понял Тарин.
– Эм… мы, говорю, про это не знаем ничего, – поправился я.
– Ну вот, теперь знайте. Это Ванс, сотник княжеской конницы, это Кесен, сотник ополчения, а это Бок, сотник хартских лучников, что сегодня утром прибыли в помощь… Три больших хартских рода дали обет преданности князю Талесу.
– Хорошая новость, – кивнул я, – и какими силами располагает воевода князя Талеса?
– Семь сотен, из них две сотни копейщиков, две сотни рубак, две сотни лучников, полторы сотни конницы и полста человек фуражиров да обозников. Думаю… в походе до срединной реки соберем еще с родов не меньше трех сотен ополченцев.
– Значит, к городищу мы подойдем тысячей? – спросил я, принимая тарелку с яичницей, которую принес мальчишка с кухни.
– Да.
– А сколько, кстати, Палей может продержаться там в городище?
– Долго.
– Сколько войска у него?
– В городище так не меньше тысячи, да три сотни судейской стражи, в лагерях воеводы еще тысяча… ну половина воеводских-то на Ровном Камне до снегов будут.
– А в ополчение призвать сколько могут?
– Только с посада тысячи две будет, да по родам еще столько же соберут.
– И чего ты радуешься? – недоумевая, спросил я Тарина.
– Знатная будет битва!
– Согласен, знатная, – кивнул я, – а у Талеса цель геройски умереть или все-таки занять княжеское кресло?
– Разумеет, – толкнул Ванс локтем Тарина и подмигнул мне своим единственным глазом. – Талес будет княжить, Никитин. А посадское ополчение, если не все, то половина перейдет на нашу сторону, там живет много людей из родов, присягнувших Талесу. А еще вчера вечером мы отправили людей, хорошо знающих свое дело, к городищу и к лагерю воеводы.
– И какое у них дело?
– Пить вино в корчмах да рассказывать о том, что у славного Васлена есть наследник, а наследник собрал войско и хочет отомстить за убиенного отца.
– Понятно… Ну а дальше?
– Подходим к городищу, зарываем дороги и протоки, встаем лагерем и отправляем посыльного за стены с грамотой на отречение.
– А потом?
– А вот то, что будет потом, – Тарин оглянулся по сторонам и, понизив голос, добавил: – Я расскажу уже тогда, когда встанем лагерем у стен городища.
Глава 41
Когда в корчму спустились Чернава и Дарина, Тарин нам уже изложил основные стратегические планы на ближайшее время и покинул постоялый двор со своими сотниками, предупредив, что мы входим в обоз воеводы, который уже после обеда выдвигается к большому каменку Срединному, стоящему на холме у одноименной реки. В состав обоза воеводы входит сотня Ванса, сотня Бока и сотня ополченцев, командование которой поручили Ласу, и он, наконец приведя себя в порядок, не без помощи Чернавы, конечно, и какой-то вонючей жижи, выпитой натощак, собрал свой скарб и удалился принимать личный состав, прихватив из конюшни коня Туск а. Талес же должен выйти следом за нами к обеду завтрашнего дня с остальными отрядами, дождавшись формирования всех ополченческих войск. Дальше, к городищу, согласно планам мы должны будет выдвинуться уже с не менее чем тысячным составом.
Пока Варас составлял компанию сестре и дочери за поздним завтраком, я прошел на кухню и попросил Вака собрать нам с собой корзину еды и набрать три больших бурдюка воды. Хоть питание в походе будет, скажем так, котловое, но запас не помешает, мало ли что. Так же попросил его распорядиться на конюшне, чтобы к обеду фургон и кони были готовы к походу. Затем вернулся в корчму и присоединился к своим… эм… похоже, будущим родственникам и налил себе большую кружку сока.
– Чернава, если будут спрашивать, то скажи, что это ты тут грому наколдовала, хорошо? – обратился Варас к сестре.
– Хорошо, а что случилось?
– Никитин уже устал небылицы выдумывать про свое оружие. Хорошо хоть те постояльцы, что были во время драки, сразу собрались да уехали прочь из многодворца с перепуга, а тех лазутчиков, что пленили, особо слушать не будет никто.
– А Лас? – спросил я.
– Что Лас?
– Ну он не расскажет никому?
– Нет, он не расскажет, как себе ему верю.
– Хорошо, раз так…
Вся центральная улица многодворца была занята конными и пешими отрядами, телегами, фургонами и вьючными лошадьми. Колонна была более-менее организована, и все ждали команду к выходу. Я и Варас ехали впереди, а фургоном управляла Чернава, аккуратно проезжая между оградами дворов и выстроившейся колонной.
– А я уже за вами посылать хотел, – сказал Тарин, когда мы подъехали и вклинились в голову колонны.
– Когда выезжаем? – спросил я, остановив Яра рядом с Тарином.
– А вот дозорного дождемся и выезжаем, он уже должен вернуться.
Я достал трубку, но, набив ее табаком, не успел раскурить, вернулись два всадника из дозорного отряда, который выехал еще с утра, и Тарин скомандовал всаднику, что был рядом:
– Труби.
Всадник несколько раз дунул в рог, подав сигнал к выходу в поход, и мы тронулись в путь.
Спустя пару часов колонна немного растянулась по неширокой дороге, ехали медленно, ведь состав смешанный и больше пеших, однако медленно ехать верхом все же лучше, чем идти пешком с приличным грузом за плечами. Наша колонна останавливалась в каждом многодворце по сигналу рога, затем горластый парень лет двадцати соскакивал из воеводского фургона, подбегал к столбу, в каждом многодворце такие, чаще у дома старосты. Обычно на столбе висел на цепи помятый от ударов медный «блин» неправильной формы. Парень колотил в него, когда собирались жители многодворца, он зачитывал грамоту Совета и кратко оповещал народ и о родах, присягнувших в верности Талесу, и о заговоре Хранителей, и о том, что князь Талес собирает ополчение. Работал в общем, парень, новости вещал, потом звучал сигнал рога и мы ехали дальше. За время, пока вся наша колонна проходила многодворец и замыкающие телеги фуражиров проезжали крайние дома, в колонну успевали прибежать ополченцы, где два-три человека, а где десяток, и так случалось в нескольких многодворцах, вплоть до Срединного каменка, в который мы въехали уже в сумерках. Тарин сразу же приказал Вансу отрядить небольшой отряд всадников на захват Судейского Двора – большого двухэтажного каменного дома с подвалом в цоколе, окруженного трехметровым частоколом, с большим двором, конюшнями и даже баней. Тридцать человек личного состава судейской стражи сдались почти без боя, а наместник Хранителей попытался сбежать, но попытка оказалась неудачной… Весть о том, что в каменок вошло большое войско, застала его в постели. Вот так спросонья и в исподнем он и сиганул из окна второго этажа, аккурат на крышу конюшни. Но в силу необъятности и грузности своей персоны, наместник проломил ее и застрял тем местом, где должна быть талия. Бедные животные перепугались, неизвестно чего больше, то ли шума и грохота, то ли срамоты под длинной рубахой. На беспокойное ржание лошадей и обратили внимание всадники Ванса, распоряжавшиеся во дворе к этому времени. Застрявшего наместника сняли с крыши, даже позволили одеться и закрыли в подвал, не до него сейчас…
Воевода Тарин знал свое дело и сразу отдал несколько распоряжений… Сотня ополченцев под командованием Ласа прошла каменок и «оседлала» перекресток двух торговых трактов, за мостом через Срединную, встав лагерем и организовав караульную службу. Обозники, фуражиры и сотня Бока расположились на большой площади рядом с рынком; конные разъезды отправились патрулировать дороги и протоку, остальные всадники Ванса встали лагерем у въезда в каменок.