Google занимает положение в самом центре цифрового мира, и другие компании ей завидуют. Но действительность не такая уж радужная. Достаточно подумать о том, что когда все привыкнут к присутствию Google, Конгресс и Департамент юстиции, к примеру, могут решить, что поиск превратился в коммунальную услугу, и распространить на компанию соответствующие нормы.
Google еще далеко до такой судьбы, но обратите внимание: у нее очень узкий профиль – поиск (YouTube – тоже поисковик). Ах да, еще Android, но это стандарт для целой отрасли, созданный Шмидтом в противовес iPhone, и Google здесь не входит в число крупнейших игроков. Все остальные начинания – автомобили без водителя, беспилотные летательные аппараты – пока только поддерживают энтузиазм потребителей, а главное сотрудников. Реальный их вклад еще меньше, чем у исчезающего Internet Explorer от Microsoft.
Можно проследить и другие параллели между Google и Microsoft. На пике развития сотрудники Microsoft были самыми невыносимыми людьми во всем американском бизнесе: высокомерные, самодовольные и всецело убежденные (типичная ошибка в отрасли высоких технологий), что своим успехом они обязаны только собственным талантам, а никак не везению и стечению обстоятельств. Потом, когда Microsoft превратилась в публичную компанию и работники со стажем начали получать во владение опционы на акции, люди тысячами стали уходить в поисках приложения для своих талантов (с переменным успехом).
Наконец, когда делами Microsoft, продолжавшей крушить одну за другой молодые и динамично развивающиеся компании, заинтересовались Комиссия по ценным бумагам и фондовым рынкам и Департамент юстиции, вдруг стало стыдно признаваться, что работаешь на «империю зла». В итоге Microsoft понесла серьезные потери интеллектуального капитала: старые квалифицированные сотрудники ушли, а молодые специалисты уже не стремились в компанию. И оказалось, что, даже когда у компании появляется хорошая идея, ее уже не удается воплотить. Образно говоря, мозг продолжает работать, а руки и ноги не слушаются. Даже Билл Гейтс переключился на спасение мира.
Google судьба Microsoft пока не грозит. В ее распоряжении остаются лучшие умы. Специалисты из Google не просто считают себя умнее всех, они действительно умнее. Широко известно, что компания требует от сотрудников 10 процентов рабочего времени посвящать обдумыванию новых идей. Неужели 60 тысяч гениев не предложат нам ничего интересного?
В конечном счете, возможно, это не будет иметь значения. Интернет никуда не денется, и Google, вероятнее всего, будет и дальше расти, точнее, развиваться в своей основной области. Нашу жажду знаний никогда не утолить. А у Google есть монополия на экран, к которому мы склоняемся в молитве.
Глава 6. Обмани меня
Воровство – главный секрет быстрого роста технологических компаний. Нам не нравится думать об этом, ведь в нашей культуре предприниматели занимают особое место. Это вдохновенные бунтари, сражающиеся с ветряными мельницами старинных корпораций, Прометеи в футболках, несущие человечеству огонь новых технологий. На самом деле все не так романтично.
Компании уровня «Большой четверки», разумеется, не сразу становятся акулами глобального рынка. Они начинаются с идей, родившихся в гаражах или студенческих общежитиях. По прошествии лет их путь кажется очевидным и даже неизбежным, на деле же это почти всегда импровизированная цепочка действий и противодействий. Как и в случае с профессиональными спортсменами, мы обычно знаем биографии добившихся успеха, а не тех тысяч, кто так и не вышел на мировой уровень. Мощная, богатая компания на пике славы мало похожа на себя в те времена, когда она делала первые нетвердые шаги, выйдя из условного гаража. Сходство тем меньше, чем лучше поработают пиарщики над мифом о рождении компании, и перемена неизбежна, как бы ни старались отцы-основатели сохранить свежую энергию юности.
Впрочем, и оставаться на месте невозможно. Во-первых, рынок постоянно меняется, и компаниям нужно приспосабливаться, чтобы выжить. Во-вторых, молодым предприятиям в принципе нечего терять, поэтому им может сойти с рук – и иногда сходит – обман, воровство и откровенная ложь. Иными словами, все то, чего уже не могут позволить себе компании со сложившейся репутацией, которые защищают свои рынки и активы. К тому же Департамент юстиции не обращает внимания на мелкие фирмочки, пока те не вырастут. А, как известно, историю пишут победители, и вместо неприятных слов там будут выражения типа «вдохновились» и «ориентировались на опыт».
Грехи «Четверки» – это обман двух видов. Первый – захват чужой интеллектуальной собственности, ее видоизменение и извлечение прибыли, а затем ревностная защита этой собственности, когда ее накопилось достаточно много. Второй – получение прибыли от активов, созданных другими компаниями, но таким способом, который создателю оказался недоступен. В первом случае кандидату на место в «Большой четверке» нет нужды полагаться на собственную изобретательность, чтобы обзавестись инновационными идеями; оградить себя от таких же «сообразительных» поможет хорошая команда адвокатов. Второй случай свидетельствует о том, что преимущество первопроходца обычно вовсе не преимущество. Первопроходцы гибнут первыми, а те, кто явился после них (как Facebook после MySpace, Apple после первых производителей ПК, Google на смену первым поисковикам или Amazon вслед за пионерами онлайн-ретейла), идут по остывающим телам предшественников: учатся на их ошибках, скупают их активы и уводят их клиентов.
Великим компаниям часто удается накопить ценность в фантастических масштабах и с непревзойденной скоростью за счет обмана или кражи интеллектуальной собственности. «Большая четверка» не исключение. Почти каждая компания такого уровня с помощью хитрости умеет побуждать других игроков на рынке или государство предоставлять им льготы или финансовую помощь, что радикально меняет баланс в их пользу. (Просто понаблюдайте, как Tesla в ближайшие годы будет бороться за государственные субсидии для электромобилей и машин на солнечных батареях.) Однако стоит таким компаниям подняться на вершину, как они начинают возмущаться подобным поведением и спешат оборонить свои завоевания.
Еще ярче это проявляется на уровне государств. В геополитическом контексте сейчас лидируют Соединенные Штаты Америки, и история этой страны явно демонстрирует такую динамику. После Войны за независимость перед США, как перед молодой компанией, открылось множество возможностей, но средств, чтобы ими воспользоваться, практически не было. В Европе в это время шла промышленная революция и индустриальные инновации развивались на фоне относительно мирного периода, так что американские производители не могли конкурировать со Старым Светом. В частности, в стратегически важной текстильной промышленности доминировали британские ткацкие фабрики, оснащенные современными станками (конструкция которых была украдена у французов) и дополненные смежными технологиями. Великобритания оберегала эту отрасль посредством законов, запрещавших не только вывоз из страны оборудования и чертежей, но даже выезд мастеров, способных собирать ткацкие станки и работать на них.
И американцы украли станки. Секретарь Казначейства Александр Гамильтон издал распоряжение заполучить европейские промышленные технологии «должным порядком и с необходимыми затратами», с досадой признавая, что по британским законам экспорт таких технологий запрещен[273]. Казначейство предложило вознаграждение европейским мастерам, желающим приехать в США, невзирая на эмиграционные запреты в их родных странах. В 1793 году США изменили патентное законодательство. Патентная защита распространялась теперь только на американских граждан, и европейские правообладатели лишились права на свою интеллектуальную собственность и законных способов бороться с воровством.
Из этих «семян» быстро выросла индустриальная мощь Америки. Город Лоуэлл в штате Массачусетс, известный как колыбель американской промышленной революции, построили потомки Фрэнсиса Лоуэлла, который за много лет до того посетил британские ткацкие фабрики в качестве любопытствующего туриста (что было правдой лишь отчасти) и запомнил их устройство и планировку. По возвращении домой он основал компанию Boston Manufacturing, первую в Америке фабрику и – в приятном соответствии с современной индустрией высоких технологий – первое в истории страны акционерное общество[274]. Кража положила начало многомиллиардной индустрии – консультированию. В США лучшие в мире консалтинговые компании, и кража интеллектуальной собственности заложена у нас в ДНК.
Сегодня Соединенные Штаты – промышленный гигант, обладающий собственными технологическими преимуществами и рынками, которые он неусыпно стережет. И несмотря на огромную популярность мюзикла на Бродвее, прославляющего Александра Гамильтона, законы уже далеки от его небрежного отношения к интеллектуальной собственности. Теперь США – главный поборник патентного права и защиты торговых марок. Для любого американского политика беспроигрышный шаг – критиковать Китай за кражу технологий у Соединенных Штатов, и не без оснований. Китай в своем стремлении выйти на лидирующие роли на мировой арене рассылает по всему миру собственных фрэнсисов лоуэллов во плоти и в киберпространстве искать любые детали, которые могут сократить путь к благосостоянию. Неудивительно, что после многолетнего опыта воровства патентов эта страна значительно развила свою интеллектуальную собственность и обратилась теперь в иную веру, став ярым сторонником охраны патентного права.
Пожалуй, самая знаменитая «кража» в истории высоких технологий – компьютер Apple. Стив Джобс позаимствовал у Xerox нереализованную идею ЭВМ с манипулятором типа «мышь» и графическим дисплеем, превратив ее в новаторский Macintosh