— Ваше имя Уинифред Лекстер и вы помолвлены с ответчиком?
— Да.
— Вы были знакомы с Чарльзом Эштоном?
— Была.
— Вам известен кот, находящийся в суде, с табличкой «Клинкер»?
Уинифред Лекстер прикусила губу и сказала:
— Мне знаком кот привратника.
— Это и есть кот привратника, о котором вы говорите?
Уинифред Лекстер вопросительно взглянула на Перри Мейсона, но Перри Мейсон молчал. Она глубоко вздохнула, поколебалась, уже готова была отрицательно качнуть головой, но кот с утробным мяуканьем соскочил со стола, перебежал через зал, прыгнул к ней на колени и уютно свернулся клубочком. В публике послышались смешки. Судья стукнул молотком. Девушка снова взглянула на Мэйсона.
— Отвечайте, Уинифред, — сказал он. — И говорите правду.
— Да, — сказала она. — Это Клинкер.
— Клинкер был у вас в ту ночь, когда убили привратника?
— Отвечайте, — сказал Мэйсон, потому что она снова беспомощно взглянула на него.
— Не буду я отвечать!
— Отвечайте на вопрос, Уинифред, — повторил Мэйсон.
— Да, он был у меня. — Она покосилась на Мэйсона.
— Кто дал вам кота?
— Мой друг отдал мне кота, а я его отдала Перри Мэйсону. — Теперь она говорила резко. — То есть Перри Мэйсон взял его с собой. Он сказал, что полиция не должна найти кота у меня.
Публика беспокойно зашевелилась.
— Этим другом был Дуглас Кин? — спросил Траслов.
— Я отказываюсь отвечать.
— Отвечайте, — приказал Мэйсон.
— Да, — сказала она.
— Можете задавать вопросы, — предложил Мэйсону Траслов.
— У меня нет вопросов, — сказал Мэйсон.
Поднялся Траслов и заговорил — холодно и официально:
— Ваша честь! Мне жаль, что приходится это признать, но выясняется, что убийство Эдит де Во связано с убийством Чарльза Эштона. Убийца, скорее всего, взял костыль из комнаты Эштона и принес его туда, где была убита Эдит де Во. Он, вероятно, распилил костыль, взял бриллианты и использовал кусок костыля как дубинку, нанеся им роковую рану Эдит де Во. Значит, необходимо доказать, что Эштон был убит до того, как из дома Лекстеров взяли кота, и что после убийства кот не возвращался в дом Лекстеров. Таким образом, я считаю, что сторона, предъявляющая иск, обязана выяснить судьбу кота с момента, когда он попал во владение ответчика, и до того времени, когда его обнаружила полиция. А потому я попрошу занять свидетельское место Деллу Стрит.
От удивления Делла Стрит перевела дыхание.
— Давайте, Делла, — сказал Перри Мэйсон.
Делла Стрит выступила вперед и принесла присягу.
— Ваше имя Делла Стрит, и вы секретарь Перри Мэйсона, являющегося адвокатом в данном деле. Приехал ли к вам на квартиру двадцать третьего Перри Мэйсон и привез ли кота по кличке Клинкер, который сейчас находится в зале суда?
— Не знаю, — вызывающе ответила она.
— Не знаете? — переспросил Траслов. — Что вы хотите сказать?
— Хочу сказать, что не знаю.
— Почему же вы не знаете?
— Потому что не знаю, тот ли это кот, который принадлежал привратнику.
— Но Уинифред Лекстер говорит, что тот.
— Я не отвечаю за показания Уинифред Лекстер, я даю свои показания под присягой.
— Но этот кот явно знаком с Уинифред Лекстер.
— Я не отвечаю за круг знакомых этого кота, — ледяным тоном ответила Делла Траслову.
Публика захохотала. Судья Пеннимейкер улыбнулся, но призвал всех к порядку.
— Но вы признаете, что Перри Мэйсон принес вам какого-то кота?
— Ничего подобного я не признаю. Вопрос неуместен, если он не имеет отношения к убийству, а он не имеет с ним ничего общего, если только это не кот привратника, а я об этом понятия не имею. Думаю, что вам лучше задать этот вопрос мистеру Мэйсону.
Мэйсон улыбнулся, а Траслов заявил:
— Вызываю в качестве свидетеля Перри Мэйсона. Я понимаю, это несколько необычно, но ведь не совсем обычно и принимать столь активное участие в делах своих клиентов, как это делает Перри Мэйсон. Я не собираюсь расспрашивать его о каких-то конфиденциальных секретах его клиентов, я хочу только спросить, что он сделал, чтобы скрыть преступление.
— Прекрасно, — скомандовал судья Пеннимейкер. — Перри Мэйсон, займите свидетельское место.
Мэйсон повиновался, принес присягу и сел. Судья Пеннимейкер посмотрел на него с сочувствием, потом сказал Траслову:
— В конце концов, советник, хотя вы и отмечаете, что методы советника Мэйсона вести дела клиентов нуждаются в оправдании, факт остается фактом: советник Мэйсон является квалифицированным юристом. Никто не ограничивает круг его клиентов. По моим подозрениям, может оказаться, что он также представляет интересы Уинифред Лекстер, тогда суд должен отнестись как к уважаемой им тайне ко всему, что Уинифред Лекстер могла ему сказать. Как вы метко заявили, методы советника Мэйсона, возможно, не совсем обычны, но вы должны согласиться, что его история — длинная цепь успехов, которые достигнуты не путем защиты виновных, но благодаря поразительно оригинальным методам доказательства невиновности его клиентов.
— Я о прошлом не говорю, — мрачно сказал Траслов. — Я о настоящем.
— Благодарю за поддержку, ваша честь, — улыбнулся Мэйсон. — Но я полагаю, что она вряд ли будет необходимой.
— Ваше имя Перри Мэйсон? — спросил Траслов. — Вы адвокат?
— Это так.
— Вы защитник Дугласа Кина?
— Да.
— Вы приезжали ночью двадцать третьего в закусочную, принадлежащую Уинифред Лекстер?
— Приезжал.
— Вы взяли оттуда кота?
— Взял.
— Что вы потом с ним сделали?
— Я скажу даже больше того, что вы спрашиваете, мистер Траслов, — улыбнулся Перри Мэйсон. — Мне дали кота с уверением, что это Клинкер, кот привратника, и Уинифред Лекстер заявила мне, что кот находится у нее с начала двенадцатого, когда его доставил к ней Дуглас Кин, ответчик по этому делу. Я сказал мисс Лекстер, что очень важно, чтобы полиция не нашла у нее кота, взял его и отвез к моей секретарше.
— Зачем вы так поступили? — спросил Траслов.
— Затем, — сказал Перри Мэйсон, — чтобы кот не смог убежать и вернуться в дом Лекстеров.
Целая минута прошла, пока Траслов понял значение сказанного Мэйсоном. Он нахмурился и переспросил:
— Что?
— Чтобы кот не смог вернуться в дом Лекстеров.
— Не понимаю, — сказал Траслов.
— Другими словами, — спокойно объяснил Перри Мэйсон, — я хотел доказать, что кошачьи следы, покрывавшие постель, в которой Чарльз Эштон был найден мертвым, были оставлены до того, как Дуглас Кин покинул этот дом.
Траслов нахмурился. Он даже забыл, что должен допрашивать, так пытался понять логику Мэйсона.
— Но это не дает преимуществ вашему клиенту, — сказал он.
— Дает до некоторой степени, — отвечал Мэйсон, — Это проясняет ситуацию и дает возможность найти настоящего убийцу.
Траслов больше не спрашивал, он стоял с растерянным лицом, ожидая, когда Мэйсон продолжит, а судья Пеннимейкер даже наклонился вперед, боясь пропустить хоть слово.
— Я действовал в убеждении, — сказал Мэйсон, — что Кин невиновен. Я не мог доказать его невиновность иначе, как доказав виновность кого-то другого. Полиция пришла к выводу, что Кин лжет. Эштон несомненно был убит в десять тридцать. Кин несомненно в десять тридцать был в комнате Эштона, где впоследствии было найдено тело.
На покрывале были кошачьи следы. Полиция пришла к выводу, что следы оставлены Клинкером. Но Кин сказал, что ушел из дома после одиннадцати, взяв с собой Клинкера, и что в то время, когда он уходил, тела Эштона в комнате не было.
Вместо того чтобы принять точку зрения полиции, я решил действовать исходя из того, что Кин говорит правду. Тогда следы на постели не мог оставить Клинкер, в таком случае в десять тридцать Эштон не мог быть на том месте, где позже нашли его тело. Да, но так как он определенно был убит в десять тридцать, становится очевидным, что он был убит в каком-то другом месте. В этом случае следы должны быть оставлены другой кошкой, не Клинкером. Додумавшись до этого, я вдруг понял, как важно знать о каждой минуте Клинкера, начиная с того момента, когда Кин взял его из дома. Я не мог придумать ничего лучшего, чем взять его себе и держать там, где убийца не сможет его найти.
— Почему, — спросил Траслов, — вы хотите доказать, что этого кота, Клинкера, взял из дому именно ваш клиент?
— Потому что, — сказал Мэйсон, — Клинкер — единственный кот в округе. Более того, Клинкер разгонял других котов по соседству. Поэтому, если Кин говорит правду, тело Эштона должны были привезти в дом после того, как он был убит. Для того чтобы подумали, будто Эштона убили в постели, и чтобы возбудить подозрение против Дугласа Кина, кто-то должен был выйти ночью, найти кота, принести его в дом, посадить этого кота в кровать, где лежало тело Эштона, — кстати, чувствительный нос кота должен был различить там запах Клинкера, — и заставить кота наследить на покрывале. Если так и было, любой, кто знаком с повадками кошек, поймет, что кот должен был сопротивляться и что в результате такого сопротивления на руках убийцы остались глубокие царапины. А потому я осмотрел всех подозреваемых, чтобы найти, у кого оцарапаны руки. Когда я обнаружил этого человека, я узнал, что он решил скрыть эти царапины, добавив к ним новые при обстоятельствах, которые объяснили бы наличие царапин на руках. Скажем, раскопки вокруг розового куста, очевидно, в попытке разыскать сокровища. Это сделано явно не для того, чтобы найти состояние в миллион долларов. Вот я и пришел к выводу, что раскопки делались единственно с целью оправдать царапины на руках, уверяя, что это из-за шипов розы.
Глаза Траспова почти выскочили из орбит.
— Вы думаете — Фрэнк Оуфли? Но Фрэнк Оуфли был с Эдит де Во в то время, когда убили Чарльза Эштона.
— Да, — сказал Мэйсон. — Я не прерывал допроса только потому, что хотел услышать это утверждение из его собственных уст. Эштон был убит вовсе не в своей постели, а в квартире Эдит де Во. Это единственное возможное объяснение фактам дела. Вспомните: Эштон был хилым, высохшим стариком, а дорожка для машин проходит прямо у окна над его кроватью. Сильный человек легко мог бы опустить тело Эштона в окно.