– Научился писать, – кивнул он с улыбкой. – Пиши «А» чётче и вообще держи твёрже руку!
Глава 11Всем разойтись
Он разбудил меня ночью и, ничего не объясняя, заговорил:
– Велю!
Я кинулся за углём, он тем временем уселся.
– «Велю каждому выбрать себе ту, которой он недоволен больше других, и уйти вместе с ней из деревни. Идти велю, пока не начнёт она проклинать тот день, когда ты начал портить ей жизнь и плакать: как были правы подруги, когда говорили о тебе.
Когда плач её станет стоном и ты заметишь, что кругом ни зверей, ни птиц, – остановись, начни строить дом. Как построишь, закрой все двери и не выпускай из дома женщину и сам не покидай своего дома так долго, пока не станете вы говорить друг с другом не открывая рта, одними глазами.
Тебе велю остаться на побережье и опекать Науну. Своей женщине скажешь, что Науна кое-кого ждёт и не стоит её трогать руками, чтобы дождалась она этого кое-кого в своей целости и красоте.
Тайну Науны храни, никому ничего не рассказывай и парням вели делать то же – никому и никогда обо мне не говорить. За это дарю вам волю и право иметь правды столько, сколько захотите, вся она теперь – ваша.
За догадку о буквах и письмах – хвалю. Чуть поправишь орфографию и будешь совсем герой.
Футбол велю продолжать – скажи парням.
Часто не пиши, пиши по делу. Всем привет.
Ваш ГГ».
– Написал? Дай перечитаю, – приказал Господин.
Он выхватил листок, покивал, что-то зачеркнул и вписал, сложил его туго, свистнул голубю.
– Эй, Педро, – окликнул меня Географ, направляясь в дом, – не сиди с кислым лицом. Сваргань поесть. У меня дел сегодня – до завтрашнего утра. Мне полмира выдумать. Им идти-то сейчас некуда!
Я присвистнул.
– Вот и ага. За деревней земли-то нет, им дорога только к нам. Надо срочно думать, а то притопают.
Он махнул и пропал за дверью.
Я закрыл книгу, отправил её на полку и с улыбкой растянулся на лежанке. Юность – хорошее дело, тёплое, время ошибок.
– Господин Географ, что касается этой сумки. – Я легонько толкнул двери, заглянул к нему. Он сидел напротив окна, спокойный и важный. – Если она мешает…
– Не мешает, – одёрнул меня Господин.
– И всё же…
– Педро, я тут подумал, – тихо начал он, – а что, если постричь бороду, одеться прилично и спуститься к морю? Я пятьсот лет не видел моря и цветов и не жал никому рук, не спрашивал: «Ну как ты тут? Надо чего?» А вдруг услышу в ответ: «Всем сыты, Господин! Всего вдоволь!» – вот тогда и наступит мне покой. Пойму, что всё я делаю верно, людям на пользу. Тогда и уйду насовсем и уже не вернусь. Что скажешь? Не думай ничего, я не к ней. Она каменная, чужая. Хочется стоять ей – так мешать не станем. Верно? Не из-за неё, слышишь?
– Конечно, не из-за неё! – откликнулся я.
Географ довольно кивнул, а я кинулся к себе, схватил ножницы. Он мог передумать, оттолкнуть меня, сказать, что пошутил. Я торопился.
Состриг ему бороду, облачил в новое и подтолкнул к выходу.
Помню, как был тогда счастлив. Казалось, что от радости я – свет, и путь мой прост и чист, и в конце моего пути – море. Ничего между мной и морем теперь нет, оно – меня продолжение, я – ему начало.
Мы быстро спустились – всего за неделю. Прошли поля и рощи, постояли у реки, посмотрели на мост.
Когда зашли в город, Господин молчал, а я волновался.
Кнапфа была немноголюдна и прекрасна. Розовый город, пахнет морем, дует ветер. Я хотел побежать, руки расставить и закричать. Был бы один – побежал бы, а так только шёл и впитывал. Нам изредка встречались какие-то люди, они были веселы, о чем-то болтали, в нас они не тыкали и как-то особенно не смотрели.
– Педро, – Господин наклонился, – а где все?
Я дёрнул плечами.
Улицы были почти пусты, столики в кафе были накрыты перевёрнутыми стульями. Не ездили телеги, не кричали мальчишки. Площадь впереди казалась светлой и тихой – ни музыкантов, ни плясунов. Никто никого не звал, не окликал с балкона, не догонял, за спиной не шушукались, не обсуждали соседей, не строили планов на ужин.
Солнце было оранжевым и низким, наступал вечер.
– Эй, послушай, – я заметил у калитки паренька, он торопливо завязывал шнурки, – мы только что приехали в Кнапфу издалека, – объяснил я ему.
Он улыбнулся и подмигнул.
– Я много слышал о Кнапфе… Говорят, что это самое весёлое место на земле. И что же я вижу? Улицы пусты… Ни красных юбок, ни весёлых гитар, ни…
– Добрый господин, – поклонился мне паренёк, – Кнапфа – самое верное место для счастья!
– Где же горожане?
– Весь город помогает Фрэнки! Все собрались возле дома его прекрасной невесты. Правда, она не хочет ею становиться. У нас в городе живёт один герой по имени Фрэнки. Ох, и чудак же он! Он как раз – будущий муж! Уже неделю он стоит под балконом Роксаны и просит его простить, и весь город просит Роксану вместе с ним. Там все, и я тоже бегу туда!
– Что же он натворил? – спросил я. – Отчего она обижена?
– Ух, господин, там такая история, – махнул паренёк. – Он был влюблён в другую, а та другая его не любила, она любила какого-то важного Господина, любила и ждала его! А Фрэнки страдал и на свою невесту не смотрел, а потом как посмотрел – так и пропал: ту разлюбил и к этой кинулся, но тут она уже, конечно, в полном равнодушии… Такие там дела! Идём к Фрэнки – сам всё увидишь!
Я обернулся на Географа.
– Пойдём же, – тянул меня паренёк.
– Иди, Педро, иди, – махнул он мне. – Не беспокойся обо мне, я прогуляюсь к морю, пройдусь по берегу.
Он обернулся и побрёл прочь, а мы с мальчишкой быстро зашагали по городу…
Я проснулся в обед следующего дня от похмелья и счастья. Я жил, я дышал, я был влюблён в хорошенькую кнапфку.
Отчего я знал, что это любовь, когда ничего не знал о любви?
Неизвестно. Мне хотелось, чтобы так называли именно то, что было у меня внутри: горячо, светло и не можешь грустить.
Помню, как вышел на улицу, как хотелось кричать, как хотелось… кричать.
Я подумал, что мне следует найти Географа и всё ему объяснить, сказать, что жизнь моя изменилась и что Анна замечательная. Где он, я не знал, но решил отправиться на берег, к каменной девушке.
– Эй, малыш, – я схватил за плечо пробегающего мальчишку, – как мне найти Науну? В какой части берега её храм?
– Дядя, бежим! – выкрикнул мальчик.
Я схватил его за плечи и присел рядом.
– Бежим, бежим, – выкрикивал он. – Она пропала! Все об этом говорят с самого утра! Вчера она была, а сейчас – пусто… На берегу собрался весь город. Все спорят, где она, но мэр сказал, что она ушла. Там следы двух пар ног! Раз мэр сказал – так и есть… Она ушла и ушла не одна! Бежим!
– Беги, малыш. – Я улыбнулся и отпустил его, он тут же исчез, я остался один.
– Любовь – великая штука, – расхохотался я. – Ради неё стоило создать этот мир. Да, Господин?
Мне стало спокойно.
Больше я никогда не видел Географа, но часто вспоминал о его мечте.
Наверное, они живут в Провансе, и вокруг синие поля и счастье.
– Анна, давай отправимся путешествовать. Я слышал, где-то растёт целое море лаванды… Анна…