[203]. Последовавшая вскоре первая англо-афганской война 1839–1842 гг., которая стоила Великобритании значительных людских жертв и материальных потерь, продемонстрировала неспособность Ост-Индской компании контролировать ситуацию на подступах к Раджу методами прямого вооруженного вмешательства в борьбу за власть между несколькими влиятельными претендентами на роль объединителей Афганистана[204].
С другой стороны, как уже отмечалось выше, оба правительства были серьезно обеспокоены положением дел в государствах — осколках бывшей державы Тимура — Хивинском и Кокандском ханствах, а также Бухарском эмирате — последних независимых владениях в Центральной Азии. Согласно приблизительным подсчетам современников, к середине 1850-х гг. общая численность жителей этого региона составляла около 8 млн. чел., среди которых господствующее положение занимали узбеки. Помимо них население включало тюркский, иранский, еврейский и другие этносы. По данным российской статистики, тюркский элемент составлял 85–90 % местных резидентов, хотя многие из них, как, например, жители Бухары, владели двумя и более языками при том, что официальная документация традиционно велась на фарси[205]. Часть населения была связана с кочевым скотоводством, перемещаясь вместе со стадами овец или верблюдов по горным пастбищам, в то время как обитатели деревень — кишлаков — занимались земледелием и садоводством, а горожане в шахристанах (шахерах) — ремеслом и торговлей. Крупными хозяйственными центрами выступали такие хорошо укрепленные города как Бухара, Самарканд, Хива и Ташкент. На их территории размещались также мусульманские святыни, образовательные учреждения и резиденции правителей.
Любопытно, что еще в 1700 г. посланники хивинского хана посетили Москву, представив на рассмотрение Петра Великого прошение о приеме Хорезмского государства под эгиду России, но война против Швеции не позволила первому русскому императору уделить больше внимания положению дел в Центральной Азии[206]. Тем не менее, с 1716 г. русские приступили к сооружению так называемой Оренбургско-Сибирской оборонительной линии — цепочки укрепленных аванпостов казачьих войск, которая протянулась на расстояние 3 тыс. 500 км от Гурьева в устье реки Урал через Оренбург и Орск до Семипалатинска и границы с Китаем, защищая юго-восточный фронтир Российской империи. Однако даже завершение ее строительства в середине XVIII в. не избавило полностью российские земли от набегов кочевых народов, которые препятствовали земледельческой колонизации обширной степной полосы от Волги до Иртыша. Отряды вооруженных всадников нередко прорывались с боем или тайно проникали через эту линию, чтобы убивать, грабить и продавать в рабство на рынках Хивы и Бухары десятки русских поселенцев, включая пленных казаков. Другой проблемой продолжала оставаться безопасность торговых путей из России в Азию, поскольку любой караван, нагруженный товарами, мог подвергнуться атаке степняков. В то же время небольшие пограничные гарнизоны в укрепленных пунктах Оренбургско-Сибирской линии уступали в маневренности налетчикам, осмеливаясь преследовать их вглубь степей лишь в редких случаях. Кроме того, казачьим офицерам не всегда хватало опыта и знания жизни кочевников, да и финансирование, а также вооружение пограничных гарнизонов оставляли желать лучшего[207].
Стоит также отметить, что отношения между Бухарой, Хивой и Кокандом были далеки от дружественных. Их властители постоянно вмешивались в дела друг друга, поддерживая клики при дворах в расчете поживиться кусками территории чужого государства при малейшем ослаблении власти хана или эмира. Так, в 1810 г. хан Коканда разорил Ташкентское ханство, присоединив эти земли к своим владениям. Вскоре после этого он подчинил киргизские племена, кочевавшие к северу от Сырдарьи. В свою очередь эмир Бухары совершал регулярные вторжения на территорию Коканда, а хивинский хан вел бесконечные войны с туркменскими племенами к югу от Амударьи[208].
Чтобы обезопасить центральноазиатские границы, Николай I принял решение построить новую укрепленную линию теперь уже вдоль Сырдарьи. Другим шагом царя в 1839 г. стала организация военной экспедиции в Хиву под командованием близкого друга императора генерал-губернатора Оренбурга В.А. Перовского. Целью похода была попытка заставить местного хана прекратить набеги на российские владения и искоренить работорговлю, а главное, — он рассматривался в Петербурге как своеобразный ответ России на вмешательство англичан в дела Афганистана[209]. Однако войска Перовского вынуждены были повернуть назад на середине пути в связи с тяжелыми погодными условиями, бездорожьем и плохим знанием местности, хотя известие об экспедиции заставило хивинского хана обратиться за помощью чуть ли не к турецкому султану. Тем временем разворачивалась реконструкция старых фортификаций и строительство новых укрепленных постов вдоль рек Иргиз и Тургай. Вскоре русские создали морскую базу на Аральском море и открыли регулярную навигацию по Сырдарье в 1847–1850 гг.[210]
Предпринимались и дипломатические усилия, в частности, с 1836 по 1843 г. было направлено несколько русских миссий в Бухару, для урегулирования вопросов торговли, пошлин, освобождения рабов и установления регулярных дружественных отношений с эмиром Насруллой. Именно в 1842 г. Николай обратился к нему с просьбой, хотя и тщетной, освободить британских офицеров — полковника Стоддарта и упоминавшегося ранее капитана Конолли, заключенных в тюрьму по обвинению в шпионаже и казненных в июне того же года[211]. Обращение российского императора было передано Насрулле через полковника Бутенева, специального посланника царя, делегацию которого ко двору эмира сопровождал известный знаток мусульманского Востока Н.В. Ханыков, речь о котором пойдет в следующей главе[212].
Примечательно, что уже в 1844 г., министр иностранных дел К.В. Нессельроде предложил главе Форин офис лорду Абердину «оставить ханства Центральной Азии в качестве нейтральной зоны между двумя империями так, чтобы не допустить опасных контактов»[213]. Так была впервые сформулирована концепция буферных государств для Азии, целью реализации которой могло стать заполнение вакуума силы и влияния в проблемном геостратегическом пространстве между Российской и Британской империями. Согласно этой концепции азиатское государство-буфер рассматривалось в качестве промежуточной зоны, разделяющей соперничающие европейские державы, каждая из которых принимала на себя обязательство не посягать на его особый статус, близкий к нейтральному. Хотя это понятие вошло в европейскую дипломатическую практику еще в XVIII в. как один из элементов общей теории баланса сил, именно в ходе Большой Игры Великобритания и Россия попытались использовать его на практике, как будет показано ниже[214].
Рассматривая ситуацию, сложившуюся к середине XIX в. в так называемой Транскаспийской, или Закаспийской, области, населенной преимущественно туркменскими племенами, укажем, что только часть из них признавала сюзеренитет иранского шаха или хивинского хана, в то время как остальные фактически сохраняли свое общественное устройство в форме военной демократии с выборными главами кочевых кланов (или в редких случаях земледельческих общин) и советами старейшин. При этом следует помнить, что еще в 1677 г. некоторые из племен хотя бы номинально признали свою вассальную зависимость от Московского царства; другие последовали их примеру в 1745, 1802 и 1811 гг. Так, в частности, туркмены-йомуды добровольно присоединились к России в войне против Персии 1826–1828 гг. Более того, к 1850 г. около 115 тыс. туркменов по собственной воле стали подданными Российской империи, хотя значительная часть племен, например, текинцы и мервцы, продолжали воспринимать расширение русского влияния в Центральной Азии довольно враждебно[215].
Накануне Крымской войны генерал Перовский добился нового успеха, когда пехотные батальоны под его командой захватили в 1853 г. Ак-Мечеть, ключевой опорный пункт Кокандского ханства, расположенный как раз в центре новой оборонительной линии, проектируемой Главным штабом. После ряда неудачных попыток хивинского хана, в то время номинального вассала персидского шаха, отвоевать эту крепость у русских[216], последние возвели еще два укрепления на границе между Ак-Мечетью и Аральском морем как продолжение оборонительной линии на берегах Сырдарьи. В результате они взяли под контроль пространства киргизских степей, угрожая владениям кокандского хана Мохамеда Худояра, которого в 1858 г. собственные подданные свергли с престола и вынудили покинуть страну на семь следующих лет. Тем временем русские готовились ликвидировать последний разрыв в защитной цепочке укреплений, остававшийся между берегом Аральского моря и Южной Сибирью. Как сообщала Таймс в номере от 29 декабря 1854 г.: «Вполне очевидно, что Россия постепенно прокладывает себе путь на юг к нашей границе, никогда не производя спонтанных шагов, но постоянно двигая вперед свои «пешки». Ее цель — обеспечить преобладающее влияние на различные народы Центральной Азии, внушить им благоговейный страх перед ее могуществом и убедить их, что русские гораздо сильнее, чем англичане, хотя последние и завоевали Индостан»