Поэтому немалая часть обмена информацией шла через энергосферу, где по инициативе Марта было создано нечто вроде совместной рабочей зоны, позволяющей рассматривать чертежи кораблей и систем в трехмерной, объемной проекции.
– Что ж, как вы все знаете, мы с супругой отбываем в свадебное путешествие. И в ближайшие недели я не смогу лично руководить компанией, хотя и буду держать руку на пульсе посредством радиосвязи. Текущее же управление перейдет к новой должности – исполнительному директору. Я попросил своего бывшего опекуна, боевого командира, наставника и близкого родственника – адмирала Владимира Васильевича Зимина принять на себя эту тяжелую миссию. И он после долгих раздумий любезно согласился. Его первым замом я назначаю Алексея Ивановича Шахурина. Многие из вас его знают как директора Уфимского приборостроительного завода. Прошу любить и жаловать.
Колычев, взявшись лично вытягивать ОЗК из трясины кризиса, изначально наметил себе целью подготовку и передачу текущего управления профессионалам. Себе же он хотел оставить стратегию, общее руководство и проработку крупнейших новых контрактов. Что по факту было равнозначно политике. Таким образом, он развязывал себе руки для работы и в Сенате, и за пределами страны.
Так что он с первых дней наблюдал за своими подчиненными, стараясь подобрать оптимальных кандидатов. В очередной раз просматривая отчетность, он зацепился глазом за знакомую фамилию, и его словно током ударило.
– Как я мог забыть?! Ну точно! Все совпадает. Это же нарком авиапромышленности СССР! Очень удачно! И искать не пришлось!
Вызвав Шахурина вскоре к себе в столицу, он поговорил с ним, узнал подробности. Выяснилось, что, как и многие одаренные, Алексей Иванович принадлежал к многочисленной когорте марцевских учеников и при этом не входил ни в один из крупных кланов. В феврале 1942 года ему едва исполнилось 38 лет.
Начав токарем-фрезеровщиком на одном из заводов ОЗК, Шахурин за двадцать лет прошел долгий путь, сделав блестящую карьеру. Исключительная работоспособность, трудолюбие, быстрый ум и большое желание развиваться – вот простая формула его успеха. Отработав год на заводе, он, продолжая работать, поступил на вечернее отделение машиностроительного факультета Московского промышленно-экономического практического института – наследника Александровского коммерческого училища Московского биржевого общества, учрежденного еще в 1885 году.
С отличием закончив вуз, среди прочих лучших выпускников получил право на прохождение инициации в одном из академических центров. Двухнедельный контакт с адамантом и разнообразные упражнения принесли результат. Ему повезло. Из пятерки соискателей только Алексей Иванович смог обрести Дар. Это было еще при жизни основателя ОЗК – Ивана Архиповича Колычева.
Дальнейшая его карьера складывалась столь же успешно. Год обучения в Академии с именной стипендией от ОЗК, затем место инженера на одном из предприятий компании, а к середине тридцатых, уже при Федоре Ивановиче, Шахурин заслуженно возглавил крупнейший Уфимский приборостроительный завод. Именно на базе этого предприятия еще в тридцатых годах началась разработка и производство первых автопилотажных комплексов: АСУ и СУО.
И вот теперь Мартемьян хотел, продвинув Шахурина в первые замы, посмотреть на него в новом масштабе работы. И если справится, то почему бы и не поднять еще на ступеньку выше, тем более что Зимин все равно не был заинтересован в этой работе. Он так и сказал Колычеву.
– Март, если тебе очень нужно, хорошо, я возьмусь. Но только с условием, что ты найдешь мне достойную замену, и когда я буду уверен в кандидате, то с чистой совестью передам ему все дела.
– Договорились, Владимир Васильевич. И огромное вам спасибо, вы меня опять выручили.
– Дела семейные… сочтемся…
Последним, уже почти прямо перед вылетом, в списки экипажа оказался включен доктор Крылов, причем произошло это достаточно случайно. Через несколько дней после свадьбы Колычев заглянул за какой-то надобностью в центр Ермольевой, где и столкнулся с давним знакомым. Выглядел он, надо сказать, неважно. То есть костюм его был в полном порядке, лицо безукоризненно выбрито, прическа идеальна, но вот аура явно свидетельствовала о проблемах.
– Добрый день, Павел Александрович, как драгоценное?
– А, что? – растерянно вскинулся врач, но, узнав Марта, тут же успокоился. – Все хорошо, друг мой. А как у вас? Впрочем, что я спрашиваю, вы же совсем недавно женились…
– Верно. И собираюсь в свадебное путешествие.
– Чудно!
– Собственно, именно поэтому я и хотел вас увидеть.
– Меня?!
– Конечно вас. Вы единственный целитель, которого я знаю и могу доверить свою жизнь.
– Вот как? А я полагал, вы на дружеской ноге с хозяйкой этого заведения…
– Хорошо, переформулирую, – легко согласился Колычев. – Единственный, кто при этом еще не забронзовел.
– Вы все шутите…
– Отнюдь. Я сейчас занят обустройством моего нового корабля, в числе прочего там имеется и лазарет с операционной. И я был бы чрезвычайно обязан, если бы вы осмотрели его, на предмет соответствия новейшим веяниям в медицине, а также возможного улучшения.
– Хорошо, но почему именно я?
– Во-первых, любезнейший Павел Александрович, я вам доверяю.
– А во-вторых?
– Во-вторых, довольно и первого.
– Извольте.
– Кстати, как ваша практика?
– Все хорошо, – нервно дернулся Крылов. – А почему вы спрашиваете?
– Просто так. Мы давно не виделись и не работали вместе.
– Действительно.
– А еще, уважаемый доктор, я вас хорошо знаю. Выкладывайте, что у вас случилось?
– Черт бы вас взял, Колычев! Неужели так заметно?
– Для меня – да.
– Вы знакомы со светлейшим князем Ливеном?
– С которым именно?
– Директором департамента.
– Более или менее. Он был у нас на свадьбе и… кажется, вы с ним говорили. Он что, ваш пациент?
– У вас прекрасная память даже для одаренного. Как, впрочем, и интуиция вместе с логическим мышлением. Убойный коктейль!
– Значит, я угадал.
– Да.
– И что же случилось?
– Назначенные мной процедуры прошли более чем успешно, и большинство органов его светлости стали как у молодого.
– Но не все? – вопросительно посмотрел на собеседника Март.
– Увы! Вы же понимаете, наша методика еще только исследуется, полной картины процессов нет…
– И какой же орган отказался сотрудничать?
– Скажем так, – помялся врач. – Репродуктивная функция не восстановилась!
– В каком смысле? – переспросил Март, но тут же сообразил и разразился звонким смехом.
– Вам смешно, – скорбно поджал губы Крылов, – а он написал на меня жалобы во все возможные инстанции. Я хотел обратиться за помощью к Ермольевой, но…
– Зинаида Виссарионовна назвала вас шарлатаном, напрасно растрачивающим свой талант на сомнительные опыты?
– А вы откуда знаете?
– Неоднократно слышал от нее подобные обвинения. Кстати, а почему вы не обратились ко мне?
– Да неудобно как-то… вы только что женились и вообще…
– Понятно. Ладно, давайте все-таки посетим «Александру», а потом подумаем, как помочь вашему горю.
Красавица яхта и ее медицинский отсек привели доктора Крылова в восторг.
– Боже мой, как у вас тут все замечательно устроено! – с мечтательной улыбкой заявил он. – Вы знаете, я частенько вспоминаю времена, проведенные с вами и вашими друзьями на корабле, как счастливейшие в моей жизни…
– Так в чем проблема? – пожал плечами Колычев. – Давайте их вернем!
– В каком смысле?
– В прямом. Вакансия судового врача еще свободна, и я не вижу ни одной причины, по которой вы бы не могли ее занять. Полагаю, небольшое путешествие пойдет вам на пользу!
– Но мои дела…
– Пустое. Я дам поручение своей службе безопасности, и они все уладят.
– Вы думаете?
– Уверен!
– Даже не знаю, что вам сказать…
– Ничего не говорите, Павел Александрович. Просто соглашайтесь! Мы ведь и лабораторию аптекарскую обустроили здесь по первому разряду. Сможете продолжить свои изыскания, глядишь, и докопаетесь до причин сбоев лечения.
Всякий, кто управлял воздушным кораблем, скажет вам, что это дарит непередаваемое ощущение свободы, силы и возможностей. Трехмерная, объемная реальность высоты, расширяющая грани привычной двумерной плоскости длины и ширины. Чувство восторга и радости от того, что летящая в воздушном океане стальная птица подчиняется малейшему твоему движению.
Одаренный же летчик, берясь за штурвал и РУДы корабля, выйдя в энергосферу, испытывает практически полное слияние с могучим телом своего корабля, ощущает, как воздушные потоки обтекают его плоскости, срываясь и закручиваясь вихрями, как работают винты, как бьется могучее сердце двигателя. Он видит и ветры, и теплые восходящие, и холодные нисходящие токи воздушных масс. Наблюдает, как рождаются и набухают грозой облачные массы, собираясь в целые фронты, как движутся в небесах циклоны и антициклоны. Проще говоря, одаренный пилот никогда не устает от даже самого монотонного полета на эшелоне по прямой.
С самого раннего детства Сашу неудержимо тянуло в небо. Еще совсем маленькой девочкой любила она забраться на колени к отцу или деду и слушать их рассказы о бескрайнем просторе, далеких экзотических странах и необычайных приключениях, на которые богата жизнь пилотов.
Потом, когда Александра подросла, ее брали с собой на праздники, и она, счастливо улыбаясь, смотрела на могучие корабли, галантно козырявших девочке в матроске бравых офицеров и мечтала, что когда-нибудь тоже сможет стать пилотом.
А затем ее родители развелись. Бракоразводные процессы в те времена уже не были экзотикой, но все еще привлекали нездоровое внимание праздной публики. А тут еще дочь адмирала…
– С кем ты хочешь остаться? – для порядка спросил утомленный окружающей суетой судья.
– С папой! – твердо ответила Саша и на всякий случай немного отодвинулась от возмутившейся подобной эскападой матери.