С этими словами он, под изумленными взглядами придворных, снял с себя орден царя Соломона и торжественно вручил его Марту. Высшая награда Эфиопии представляла собой большую медаль из золота со звездой Давида и крестом, и шестью большими алмазами по углам. Судя по совершенно обалдевшему виду придворных, это было не просто большой честью, а делом, доселе неслыханным.
– Спасибо, ваше величество, – немного растерялся Март, не зная, что делать с наградой величиной с блюдце. – Мы старались…
Затем был праздник. Марта с супругой и офицерами снова пригласили во дворец, а простым матросам, стоило им уйти в увольнение, просто не давали проходу. Всякий житель столицы, будь он беден или богат, желал принять у себя в доме русского друга, угостить его тэжем[41] или еще чем-нибудь.
Во время празднеств было подписано несколько контрактов с негусом на поставку вооружений. Причем первый платеж был сразу же отгружен на борт «Александры» в виде нескольких ящиков, полных золотых слитков с клеймом негуса. Тут владыка Абиссинии не поскупился.
Немало подарков получила и Саша. Во-первых, она стала кавалером главной женской награды Эфиопии – ордена царицы Савской. В целом дизайн ее повторял награду Марта, но куда меньше размером и без драгоценных камней. А вместо креста посредине рельефное изображение легендарной царицы. Во-вторых, супруге гросса преподнесли целый набор ювелирных украшений, изготовленных местными мастерами. Вид у них был несколько аляповатый, но при этом весьма самобытный. Во всяком случае, в Петербурге таких ни у кого не было.
Ну и в-третьих, Менен Асфа подарила ей традиционный для здешней местности женский наряд. На фоне прочих этот дар немного терялся, особенно если не знать, что ткань, из которого он был сшит, целиком заткана золотыми нитями. Носить его, прямо скажем, было несколько затруднительно, зато любой музей оторвал бы подобный экспонат с руками и ногами.
Не остались без награды и прочие члены экипажа. Командный состав стал кавалерами ордена Святой Троицы, а нижние чины – ордена Менелика или, как его еще называли, «медали Льва».
Единственным членом их дружной компании, практически не принимавшим участия в празднествах, оказался доктор Крылов. Еще во время триумфального возвращения «Александры» Павел Александрович обратил внимание на попавшие под итальянские бомбы дымящиеся окраины Аддис-Абебы и сразу же после приземления отправился туда.
Надо сказать, что медицина Абиссинии пребывала если не в зачаточном состоянии, то весьма близко к тому. Более или менее грамотные специалисты имелись только при дворе и иностранных посольствах. Прочие же по своей квалификации были равны в лучшем случае европейским фельдшерам, а все остальные – просто местные шаманы.
Появление русского целителя поначалу было встречено настороженно. Белый доктор, решившийся помогать простым африканцам, – явление, мягко говоря, нечастое. Тем не менее Крылов с энтузиазмом принялся за работу и скоро погрузился в нее с головой.
Здесь, в импровизированном госпитале, его и обнаружили на следующий день.
– Так вот вы где, Павел Александрович, – поприветствовал товарища Март. – А мы уж вас обыскались…
– Простите, Ма… командир, – устало отозвался измученный врач. – Я должен был сообщить вам о своих намерениях, но вы были так заняты всеми этими церемониями…
– Не просто сообщить, – с непривычной суровостью прервал его Колычев. – Вы должны были поставить меня в известность о масштабе проблем, чтобы мы могли продумать пути и возможности их решения.
– Но…
– Никаких «но», уважаемый Павел Александрович. Вы – взрослый человек, медик с мировым именем, наконец, очень сильный одаренный, метящий в гроссы, а ведете себя, как студент, решивший сбежать на фронт!
– Но я полагал, что мое вмешательство необходимо, – растерялся не ожидавший подобной выволочки Крылов.
– А теперь подумайте, насколько больше вам удалось сделать, если бы вы задействовали все имеющиеся ресурсы? А именно, медблок нашей яхты, запасы медикаментов, меня, в конце концов. Я ведь тоже кое-что умею…
– Но я не думал…
– Вот именно. Не думали. Впрочем, не только вы. Не далее как полчаса назад я имел беседу с главнокомандующим здешней армией джезмачем[42] Мэнгаша. Как вы думаете, что он просил?
– Полагаю, оружие.
– Вот-вот! Необходимость каких-либо медикаментов или хотя бы перевязочных средств ему и в голову не пришла!
– Но что же делать?
– В первую очередь думать, причем желательно головой! Поскольку перенести это богоугодное заведение ближе к «Александре» будет несколько затруднительно, поступим проще – перегоним яхту сюда. В нашем медблоке вы сможете проводить операции и процедуры, немыслимые для здешнего уровня медицины. Часть внутренних помещений можно будет переоборудовать под палаты для интенсивной терапии.
– Да, пожалуй, это возможно, – оживился Крылов. – Но что делать, если возникнет необходимость снова идти в бой?
– Это не ваша забота. Впрочем, не стоит переносить к нам на корабль всех. Только тех, кому это действительно может помочь!
– Это понятно. Но нужен еще персонал…
– Нет проблем. Команда в вашем распоряжении, док. Делать перевязки умеют все, не говоря уж о понимании необходимости чистоты. Подчиненные Вахрамеева обеспечат безопасность.
– Обеспечим, – поддакнул пришедший вместе с крестником дядька Игнат. – Хватит им дурью маяться, а то скоро все елдаки об местных девок сотрут. Пусть лучше делом займутся…
– Кстати, – спохватился Крылов. – Если уж зашла речь об… хм… интимных отношениях. Надеюсь, ваши подопечные осведомлены о необходимости применять защитные средства? Эпидемиологическое состояние местных жителей просто удручающее!
– А как же, – правильно понял доктора боцман. – Я всех сразу предупредил, кто резину куда положено не наденет, тому я ее собственноручно на голову натяну!
Примерно через неделю после достопамятного сражения в Аддис-Абебу прибыли первые приватиры, вызванные Мартом. «Камчадалка» капитана Угрюмова, с «оригинальной» кличкой Угрюмый, и «Черная принцесса», которой командовал уже знакомый Марту Семен Борщев, которого все почему-то называли Храп.
– Здравия желаем вашему превосходительству! – блеснул золотыми зубами Храп.
– Здравствуй, Семен Михайлович, – приветливо встретил его Колычев. – Как добрались?
– Вашими молитвами.
– Значит, нормально. Груз привезли?
– В общем, да. Только, сами понимаете…
– Что-то не так?
– Армия у негуса большая, а новейших автоматов в наших краях кот наплакал. Вы же на пять тысяч ППК контракт подписали с запасными магазинами, подсумками и боезапасом? Мы их и привезли. А потом подумали, наверняка эфиопцам всякое оружие сгодится! И на свой страх и риск закупили пятьдесят тысяч стволов. Можно сказать, добрали полную загрузку обычными винтовками и БК к ним. Благо этого добра у нас навалом, и стоит совсем недорого.
– Мосинки?
– Да всякие. Китайские маузеры, японские арисаки с муратами. В общем, всякой твари по паре.
– Это ведь все разные калибры… Головная боль для тыловиков…
– У эфиопов до сих пор половина армии с копьями. Им и это за счастье.
– Ну это на ваше усмотрение, сумеете договориться – продадите.
– Так вы, ваше превосходительство, поспособствуйте, поддержите авторитетом, а с нас двадцать процентов от суммы контракта.
– Что, совсем по цене металлолома скупили? Оно хоть рабочее? Нарезы живые? Кучность в пределах нормы?
– Обижаете, все стволы отстреляны, проверены. Так что в полной боевой готовности.
– Тогда ладно. Поговорю с императором… А гвардию негуса я сам вооружу. Что с пулеметами?
– Этого добра навалом. Правда, тоже вразнобой. Дегтяри, браунинги, кольты, гочкисы. Но все исправны, тут гарантия.
– Понятно, фирма веников не вяжет, а если вяжет, то фирменные.
– Точно, Мартемьян Андреевич! Вот умеете вы заковыристо выразиться…
– Кстати, почему «максимов» нет в перечне?
– Так ить им же воды надо, что слону в жаркий день! А тут вокруг как-никак Африка! Нешто мы без понятия?
– Тоже верно.
– Позвольте поинтересоваться, – подал голос молчавший до сих пор Угрюмый. – Что с итальянским кораблем делать будете?
– Черт его знает, – честно признался Март. – Эфиопам его отдавать смысла не вижу. Специалистов нет и не предвидится. Тянуть в Питер как трофей… не хочется лишний раз гусей дразнить. Опять же, ремонт нужен… Разве что пригнать своих инженеров с ОЗК, пусть посмотрят, что там итальянцы придумали. Может, что дельного перенять можно?
– Да что там они придумать могут? Макаронники – они и есть. Вы ее лучше мне продайте.
– А по деньгам потянешь?
– Так если цену гнуть не станете, почему бы и не потянуть? Опять же, негус, говорят, человек не бедный, а нужду до воздушных кораблей имеет. Стало быть, скупиться не станет. Глядишь, и заработаю!
– Н-да, – усмехнулся Колычев, – не за то казак пьет, что есть, а за то, что будет!
Боевые действия практически прекратились. Итальянцы продолжали пребывать в состоянии крайней растерянности, а прочие европейцы просто молчали. Англичане с немцами сделали вид, что это их просто никак не касается. Французы по своему обыкновению немного позлорадствовали над «успехами» давних соперников в Средиземноморье. Русский император, как это ему и положено, хранил царственное молчание.
Зато оживились представители прессы, в особенности «желтой». Если о провале итальянцев писали не так много, то о феномене русского гросса судачили все кому не лень. Желающих взять у него интервью насобирался целый список. Каких только домыслов и историй не сочиняли в эти дни лучшие борзописцы…
Из всего потока большей частью выдуманных или надуманных сведений несомненным являлся, пожалуй, один факт. Русские сумели построить корабли и разработать вооружения, на голову превосходящие все, что сумела породить отнюдь не слабая инженерная школа Италии. И с этим всем в ближайшие годы придется считаться, особенно если царь Александр проведет программу модернизации своего флота с учетом этих самых новинок.