Та же самая ситуация получилась и с парусами — пробовали заменить их хлопчатобумажными или перкалем [33], но в условиях тропиков хлопковые паруса сильно гнили и быстро рвались.
В целом Англия испытывала голод с пенькой и льном до 1811 года. Далее США отменили свой «Embargo Act», а потом и Россия вышла из режима континентальной блокады.
Кроме того, используя индийский хлопок и новые технологии, с 1809 года в Британии начали выпускаться паруса из перкаля. Хлопковые ткани обрабатывали специальным составом, замедляющим гниение, и ставили на корабли. Паруса из хлопка были более легкими, что положительно сказывалось как на самой конструкции, так и облегчало работу моряков с ними. До 1815 года парусами из перкали в основном оснащались малые суда (до шлюпа включительно), фрегаты и линейные корабли несли более прочные паруса из льна.
Что касается железа, сначала Англия резко увеличила закупки в Швеции. Но вскоре, после проигрыша Швецией войны 1808–1809 годов и подключения ее к континентальной системе, пришлось изыскивать другие источники поставок. Примерно с 1807 года начинается добыча железной руды в Индии, Канаде и Бразилии. Примерно в это же время начинается резкое увеличение производства собственного железа. Ранее покупали русское из-за того, что оно было дешевле, но теперь вариантов не было. И с 1807 по 1811 год идет гигантский рост собственно британской металлургии. Производство железа возрастает со 170 тысяч тонн в 1802 году до 250 тысяч тонн в 1806-м и до 400 тысяч тонн к 1820-му. Таким образом, собственные шахты плюс Индия, Канада и частью Бразилия полностью покрыли потребности флота в железе.
Проблема под номером два решилась так: экспорт английских товаров в испанские колонии (исключая Мексику) с 1806 по 1809 годы увеличился с 1,4 миллиона фунтов стерлингов сначала до 6, а потом и до 10 миллионов. Мексика же в 1810 году купила только британского текстиля на 44 миллиона песо (около 9 миллионов фунтов стерлингов). Португальская Бразилия тоже внесла свою лепту: английский экспорт туда возрос с 1,4 до 9 миллионов фунтов. Спрос на английские товары в Латинской Америке имел устойчивую тенденцию к росту, более того, испанские колонии, решив воспользоваться глупостью США, начали реэкспорт английских товаров в Северную Америку под своими лейблами.
В свою очередь, Бразилия, пока в США действовал «Эмбарго-акт», стала палочкой-выручалочкой для британской текстильной промышленности. Если в 1808 году бразильский хлопок, ввозимый в Англию, составлял всего 7,4 % от общего импорта хлопка, то в 1809-м — уже 50,8 %, в 1810-м — 64,9 %.
Кроме того, англичане простимулировали спрос на собственные колониальные товары. Во избежание дефляционной спирали была проведена денежная эмиссия. В 1800−1805-м годах бюджет Великобритании колебался около 50–60 миллионов фунтов, из которых от 30 до 40 миллионов тратилось на армию и флот (так, например, в 1805-м на армию ушло 22 миллиона фунтов стерлингов, на флот — 11 миллионов фунтов стерлингов). Уже в 1808 году траты бюджета составляют 73 миллиона фунтов, из них — 24 миллиона на армию и 17 миллионов на флот. В 1810 году общий бюджет правительства составляет уже 81 миллион фунтов стерлингов, и доля армии и флота возрастает — до 30 миллионов и 19,5 миллиона соответственно.
На что же пошли эти деньги? Может быть, на корабельное строительство и на увеличение армии? С армией — отчасти да. Если в 1805 году британская армия по численности составляла 283 225 человек (включая сюда полки милиции — 101 035 человек), то в 1810-м — уже 348 680 человек (включая сюда 81 548 милиционеров). Но основные траты — это внедрение запрещенных к продаже товаров в Европе для снабжения своих вооруженных сил. На флоте повсеместно были введены в рацион колониальные кофе, какао и сахар. Так, в 1810 году британской армией закуплено 522 229 фунтов сахара и 145 000 фунтов кофе. Свою лепту внес и флот, покупая кофе, какао, сахар и т. д. К 1811 году государственные закупки колониальных товаров возросли с 1,6 миллиона фунтов до 12–16 миллионов фунтов. Капитан Ушер, отвозивший Наполеона в ссылку на остров Эльба, пишет: «Наполеон сделал несколько замечаний относительно продовольствия наших матросов и казался удивленным, что они получают какао и сахар, и спросил, почему допускается такая роскошь. Я сказал ему, что он сам тому причиной, что благодаря его континентальной системе мы не могли продавать свое какао и сахар и чтобы тои другое не пропадало, правительство стало раздавать их как добавочное продовольствие матросам».
Бухта каната, сделанного из манильской пеньки.
Резюмируя, можно сказать, что в самые трудные годы (1807–1812) англичане сумели найти новые источники сырья для Королевского флота. Древесина теперь импортировалась из колоний, рынок пеньки и льна частью был переориентирован на Швецию, а частью закрыт с помощью импортозамещения, железо же англичане в основном заменили своим, добывающимся на острове. В последующем зависимость от импорта резко упала, что позволило Англии строить флот на своем сырье, не прибегая к обширному импорту.
Кроме того, не следует забывать и про контрабанду, причем это касается как импорта, так и экспорта. Особую пикантность, наверное, представляет ситуация 1808 года, когда в Британии случился неурожай пшеницы. Так вот, примерно 30 % потребностей было покрыто… пшеницей из Франции, 50 % — из России и 20 % — из США. Напомним, что все три страны формально с Британией не торговали. Более того, в том же году удалось наладить реэкспорт итальянской пшеницы в Южную Америку.
А что Россия? Уже к 1811 году Петербург постепенно начал выходить из режима континентальной блокады. Почему? Дело в том, что бюджет России терпел сильные убытки из-за отказа торговать с англичанами. Немного цифр. Итак, в 1807 году было собрано 114 765 000 рублей. 44, 454 миллиона дала в бюджет подушная подать (на современном языке — подоходный налог), 34,634 миллиона — питейный сбор (акциз на винноводочные изделия), 6,882 миллиона рублей принес в казну соляной сбор, 9,134 миллиона — таможенные сборы. Кроме того, были еще косвенные налоги и гербовые сборы на общую сумму 19,661 миллиона рублей. Но надо учитывать, что 114 миллионов дохода собрали в ассигнациях. Если перевести эту сумму в серебро, то доходная часть бюджета составила лишь 78,040 миллиона рублей. При этом только военные расходы составили 44,381 миллиона рублей серебром! Естественно, дефицит бюджета все более увеличивался.
Русский экспорт в 1799 году равнялся 69 000 810 рублей, а импорт — 46 635 639 рублей. Из этого количества английские подданные вывезли на 36 602 424 рублей товаров (53 % от общего количества), привезли товаров на 8 334 981 рублей (17,9 %). За 1802–1804 годы в русские порты пришло 7530 судов, из них: английских — 2100; русских — 697; прусских — 681; австрийских — 428; шведских — 835; датских — 713; турецких — 732; голландских — 342; американских — 143; французских — 25; испанских — 20; португальских — 18.
В 1802–1804 годах средний объем морской торговли России составлял 69 миллионов рублей серебром. Поскольку английская доля в этой морской торговле составляла примерно 60 %, естественно, что с введением континентальной блокады объем торговли резко снизился: в 1808 году до 17,4 миллиона рублей, в 1809-м — до 34,4 миллиона рублей. Соответственно, недобор по таможенному ведомству составил примерно 5 миллионов рублей серебром. Но это были далеко не все потери России от континентальной блокады.
Первой и самой главной проблемой после вхождения России в континентальную систему стала, конечно же, галопирующая инфляция. Она была связана как с прекращением морской торговли, так и с постоянным вбросом в экономику бумажных денег, поскольку бюджет испытывал все больший и больший дефицит.
В 1807 году рубль ассигнациями стоил 67,11 копейки серебром. В марте 1808 года — уже 50,25 копейки. В марте 1809 года — 44,64 копейки. В 1810-м — 33,78 копейки. Ну и в 1811-м — 24,81 копейки. Таким образом, курс бумажного рубля рухнул в 2,7 раза. Что это значит? Это значит, что рост цен в ассигнациях произошел в эти самые 2,7 раза.
Из статьи Александра Подмазо «Континентальная блокада как экономическая причина войны 1812 года»: «После присоединения России к континентальной блокаде значительно сократился общий объем торговли. При этом цены на импортные товары, ввозимые в Россию, с началом континентальной блокады сильно возросли, а цены на российские товары, вывозимые из страны, значительно упали. Для примера рассмотрим соотношение цен 1804 года с ценами 1809 года на отдельные товары, вывозимые из России: сало (-45,8 %), пенька (-30,5 %), воск (-28,1 %), поташ (-56 %), железо (-46,7 %), лен (-36 %); а также на товары, ввозимые в Россию: сахар (+71,4 %), вино (+150 %), сукно (+92,6 %), красители (+147 %). Такой дисбаланс цен между отечественными и зарубежными товарами не мог не привести к финансовому кризису».
Чтобы хоть как-то остановить инфляцию и снизить печатание ассигнаций, русское правительство часть налогов решило принимать натурой — так согласно манифесту от 17 ноября 1811 года «О сборе государственных податей в губерниях Лифляндской, Курляндской, обеих Литовских, Минской, Подольской и области Белостокской вместо денег, хлебом». Мотивировка была следующая: «Желая соединить пользы казны с выгодами обывателей в распорядке продовольствия войск и облегчить по возможности способы ко взносу государственных податей». Хлеб как подать принимался за вторую половину 1811 года, за 1812 год и по недоимкам.
С некоторыми товарами установилась вообще критическая ситуация. Так, до 1807 года Россия преимущественно экспортировала свинец из Англии. С началом блокады начался так называемый свинцовый голод. Уже в 1808 году возникает беспокойство, отголоски которого можно найти в отдельных пунктах «Положения об отпуске ежегодно пороха и свинца в полки и батальоны…», изданного 16 февраля 1808 года. За попытки получить на полк патронов, пороха и свинца сверх необходимого в «Положении…» угрожалось «взыскивать вдвойне». Вводилась ограничительная норма на случай повторного в том же году запроса на свинец. На полк или батальон нельзя было требовать сверх нормы более десяти пудов свинца. Одновременно подавались различные проекты относительно замены свинцовых пуль чугунными, оставшиеся, впрочем, проектами, или предлагались новейшие экономичные способы отливки пуль свинцовых.