— Вот дождетесь штабс-ротмистра Соколова, тогда и проверите, — миролюбиво заверил полковник Столетов.
— Только он что-то задерживается, — едко улыбнулся Голубев. — Да-с, не торопится, видать.
Красноводск основали два года назад. Он был расположен в полукруглой долине, со всех сторон окруженной красновато-желтыми горами. Они казались безжизненными и суровыми, практически лишенные хоть какой-либо растительности. Жгучие лучи южного солнца и каменистый грунт при полном отсутствии воды не давали возможности развести здесь хоть какую-то зелень.
На западе и юге, в бухте, нестерпимо искрилось Каспийское море. В те дни, когда ветер утихал, а солнце закрывали тучи, оно становилось неподвижным, будто мертвым.
Красноводск не нравился Скобелеву. Да и что могло ему нравиться в такой дыре? На будущее имелись планы построить здесь опреснитель для воды, заложить полноценный порт, возвести церковь, здание городской управы, привезти землю для сквера и посадить деревья. Возможно тогда, если и люди сюда приедут, Красноводск обретет внешний вид, позволяющий назвать его городом. Хотя торговцы, по большей части персы и армяне, уже активно здесь развернулись, открывая лавки и магазины, налаживая ловлю рыбы и прокладывая караванные тропы к Оренбургу, Бухаре, Ташкенту, и на юг, в Иран.
А пока же он был маленькой крепостью с небольшим гарнизоном. Скобелев командовал здесь кавалерией. Слишком громкое название для того, у кого в подчинении находилось всего четыре десятка лохматых уральских казаков.
Полуденный зной тяжким грузом придавил Красноводск. Все попрятались в тени, пережидая зной. И как раз в это время к причалу подошел пароход «Светлый». Он-то и доставил запоздавшего штабс-ротмистра.
Так как им предстояло совместное дело, Скобелева пригласили в кабинет Столетова, где уже собрались офицеры, и он стал невольным свидетелем рапорта Соколова.
Соколов оказался подтянутым и синеглазым, с открытым загоревшим лицом и твердой складкой губ. Держался он со всем известной гусарской лихостью, вел себя вежливо, но с немалым достоинством. Скобелев, который и сам начинал службу гусаром в Гродненском полку, испытывал к гостю двоякие чувства. С одной стороны — офицерское и боевое братство. Еще находясь в Ташкенте, Скобелев много общался с Бессмертными гусарами. Тогда познакомиться им не удалось, но в полку часто вспоминали Соколова, который отправился учиться в Академию. Эта деталь так же их роднила — сам Скобелев окончил ее в 1868 г. Но одновременно с этим, он испытывал и нешуточное раздражение. Слишком уж долго Соколов добирался, слишком много времени оказалось потрачено впустую. В разведку следовало отправиться еще десять суток назад. Сдерживая недовольство, Скобелев молча слушал рапорт прибывшего офицера.
— Почему столь долго добирались? — поинтересовался Столетов, бегло осматривая предоставленные Соколовым бумаги, подписанные генералом Головачевым. — Мы ждали вас раньше.
— Добрался, как мог, господин полковник. Как только генерал Головачев отдал соответствующий приказ, я незамедлительно выехал из Ташкента. Казалинска достиг в семь дней. Двое суток ожидал парохода и трое занял переход по Сырдарье и Аралу. Еще неделя потребовалась, чтобы добраться до форта Александровска. Там трое суток ждал подходящего судна, и вот я здесь. Извините, но вашего недовольства не понимаю, задержек в пути я себе не позволял, — Соколов говорил смело, глаз не опускал и всем видом показывал, что подобных претензий принимать не собирается.
Его независимый вид понравился не всем. Майор Рокош многозначительно кашлянул.
— Я, если чем и недоволен, то лишь досадной задержкой. С каждым днем становится все жарче, вы упустили наиболее благоприятное время. Впрочем, ничего страшного, полагаю, не случилось, — Столетов побарабанил пальцами по столу, вздохнул и неожиданно улыбнулся. Скобелев знал, что полковник человек не злой, отличающийся справедливостью и заботой не только об офицерах, но и об нижних чинах. Он, если и повышал на кого голос, то в исключительных обстоятельствах. — Обращайтесь ко мне по имени-отчеству, Михаил Сергеевич. Мы рады, что вы на время прикомандированы к Красноводскому отряду. Позвольте представить ваших новых товарищей.
Соколов пожал руку заместителю Столетова, подполковнику Букову, майору Рокош, а затем повернулся к Скобелеву.
— Штабс-ротмистр Скобелев, — Михаилу показалось, что Александрийский гусар смотрит на него как-то странно, не так, как на остальных. Во взгляде гостя читалось не только откровенное любопытство, но и несомненная симпатия. Странно, откуда она могла появиться? Ведь ранее они друг другу представлены не были.
— Штабс-ротмистр Соколов, — рукопожатие у прибывшего гостя оказалось крепким.
Офицеры обменялись несколькими полагающимися в подобных случаях фразами о здоровье, последних столичных новостях и положении дел в Ташкенте. Все же там, в центре, при генерал-губернаторе Кауфмане, происходило все самое значимое в их крае.
— Ну-с, перейдем к вашему заданию, господа, — подполковник Буков внимательно оглядел Скобелева и Соколова, взял линейку и провел ей по карте, обращая внимание собравшихся на ряд мест. Карта, несмотря на все усилия военных топографов, все еще имела несколько белых пятен. Русские примерно понимали, что находится в таких «пятнах», но знания эти нуждались в основательной проверке. — Командование требует от нас проверить маршрут движения к озеру Сарыкамыш. До него порядка пятисот верст. Как вы себя чувствуете, Михаил Сергеевич? Готовы выступить?
— Готов выступить немедленно, — заверил Соколов. — Признаюсь, несмотря на качку, на пароходе я прекрасно выспался.
— Немедленно не надо. И завтра не стоит, смысла торопиться уже нет, — Столетов бросил взгляд в окно. — Вам, Михаил Сергеевич, все же надобно отдохнуть с дороги, сходить в баню, акклиматизироваться, так сказать. А штабс-ротмистр Скобелев введет вас в специфику местного положения дел.
— Слушаюсь, Николай Григорьевич, — отрапортовал Соколов.
Началось обсуждение предстоящего разведывательного рейда. Офицеры изучали карту, делали пометки, высчитывая время нахождения в пути, прикидывали вероятные риски. Задание не казалось особенно опасным, вопросы вызывала лишь последняя часть маршрута. От Сарыкамыша до Хивы насчитывалось менее двухсот верст. Именно там, в окрестностях озера, встреча с враждебно настроенными туркменами казалась вполне вероятной.
Незаметно прошел час. В кабинете стало душно, открытые настежь окна практически не давали свежего воздуха.
— Кажется, все необходимые моменты мы прояснили, — подавая знак, полковник Столетов поднялся на ноги. — А я вас больше не задерживаю, господа, можете отдыхать. Вечером приглашаю всех присутствующих на ужин в офицерский клуб.
Полковник часто смотрел на мир с изрядной долей жизнерадостности. Клуба в Красноводске пока не было, имелось лишь скромное одноэтажное здание, в котором они и собирались.
— Нам предстоит важное и не самое простое дело, — офицеры покинули кабинет. Взглянув на палящее солнце, Скобелев вытер со лба пот и надел фуражку. — Предлагаю обойтись без лишних формальностей и обращаться друг к другу по имени.
— Согласен, — спокойно кивнул Соколов и неожиданно улыбнулся. — Тем более, мы же тезки. Папиросу? — из внутреннего кармана он достал тяжелый золотой портсигар и с солидным щелчком открыл крышку.
Скобелев папиросу взял и размял табак пальцами. Глядя на дорогую вещицу, он лениво подумал, склонен ли стоящий перед ним офицер к хвастовству. Вроде бы нет, на «фазана»[3] новый знакомый не походил, но такие портсигары покупали себе те, кто хотел пустить пыль в глаза.
Весь следующий день Скобелев вводил нового товарища в курс дела и разъяснял детали предстоящей операции. Они долго изучали карты и советовались, как лучше выполнить задание. Соколов оказался человеком бывалым, успевшим повоевать в Азии, он ходил по горам и пескам, и потому разжевывать ему ничего не требовалось. Гусар все схватывал с первого взгляда.
Форт Красноводск они покинули на второй день, построившись на плацу для последнего инструктажа в четыре часа утра. Кони ржали и беспокойно переступали, предчувствуя грядущие тяжелые испытания.
— Не буду тратить время, говоря банальные вещи. Все уже сказано, и вы знаете, что делать. Я рассчитываю на вас, господа, — их провожал полковник Столетов, его заместитель, адъютант и еще несколько офицеров. Скобелев по привычке их запомнил — в его глазах дела говорили куда больше, чем слова. Если человек решил пожертвовать парой часов сна, но проводить тебя в опасную рекогносцировку, значит, такой человек тебя уважает. — Действуйте по обстоятельствам. С Богом!
В воздухе еще чувствовалась прохлада, а на небе медленно гасли звезды. Донеслось кукареканье петуха.
В путь отправились вдесятером. Сам Скобелев, как командир их небольшого отряда, денщик Сидор Горохов, Соколов, сопровождающий его гусар Архип Снегирев, три казака и три туркмена-проводника. Каждый сидел на лошади. Кроме того, четыре свободных коня везли офицерскую палатку, запасы воды, провианта и боеприпасов, чай, сахар, 4 пуда сухарей, 5 пудов джугура[4], котелок, кожаные ведра на длинных веревках и всякую мелочь, включая термометры, хронометры, компас, линейки, карты и писчие принадлежности.
Первые версты дорога шла по знакомым местам, огибая горы. Медленно рассветало. Скобелев надел в поход белый мундир, а на Соколове красовалась летняя серо-белая форма Бессмертных гусар. Оба офицера вооружились саблями и револьверами системы Смит и Вессон, казаки имели шашки и карабины Крнка, Горохов знал как управляться с игольчатой однозарядной винтовкой Карле, а Снегирев держал пику и щеголял карабином Бердана.
— Архип стреляет недурно, — вскользь заметил Соколов, перехватив изучающий взгляд Скобелева. — Раньше звезд с неба он не ловил, но как только нас вооружили новым карабином, проявил себя настоящим стрелком.