Парижский трактат ставил Россию в несправедливое и опасное положение, так как Турция, Англия и Франция сохраняли право содержать свои военные эскадры в Средиземном море. Появление в военное время с согласия Турции иностранных судов в Черном море «могло явиться посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета» и делало Причерноморское побережье России открытым для нападения. В своем циркуляре Россия заявляла, что Парижский трактат неоднократно нарушался державами, подписавшими его. Поэтому, отмечалось в циркуляре, Россия «не может долее считать себя связанной» положениями трактата, которые ограничивают ее суверенные права и безопасность на Черном море. В то же время царское правительство заявляло о намерении соблюдать все остальные пункты Парижского договора.
Циркуляр Горчакова произвел в Европе впечатление «разорвавшейся бомбы». Особенно враждебно встретили его правительства Англии и Австро-Венгрии, ибо последняя тоже была всегда не прочь присоединиться к интригам против России. Однако обеим странам пришлось ограничиться лишь словесными протестами. Английский кабинет, резко возражая против одностороннего пересмотра трактата, выступил с предложением созвать по этому вопросу конференцию держав, участвовавших в его подписании. В свою очередь, венское правительство заявило, что Парижский трактат может быть отменен только с согласия всех подписавших его держав. Против одностороннего решения возразило и итальянское правительство. Франция была занята собственными делами. Что касается Пруссии, то Бисмарк, конечно, был «раздражен» таким выступлением России, но ему оставалось лишь выполнить свое обещание. Он заявил, что поддерживает требование России об отмене «самых неудачных» статей трактата. Неожиданная поддержка была оказана и Соединенными Штатами, которые заявили, что никогда не признавали постановлений Парижского трактата об ограничении прав России на Черном море.
Вот что мы находим по этому поводуу Хопкирка: «Новость вызвала в Лондоне переполох, поскольку цель запретов состояла в том, чтобы держать русский флот подальше от турецких проливов и Средиземноморья, гарантируя Британии безопасность жизненно важных путей сообщения с Индией. Однако, не заручившись поддержкой других европейских держав, англичане ничем не могли помешать России, разве что объявить ей войну, чего британское правительство отнюдь не желало».
В результате этих событий 13 марта в Лондоне после длительных переговоров состоялось подписание соответствующей конвенции. Все государства, участвовавшие в подписании Парижского договора, отказались от дискриминационных ограничений в отношении свободы судоходства в Черном море и проливах. Было также подтверждено суверенное право России на строительство и содержание здесь военного флота. Это был крупный дипломатический успех России. Ф. И. Тютчев восторженно поздравлял Горчакова:
Да, Вы сдержали Ваше слово —
Не двинув пушки, ни рубля.
В свои права вступает снова
Родная русская земля.
Следующий шаг России не заставил себя ждать, и весть о нем пришла в Англию летом 1871 года. В результате восстания от власти Китая освободилась и стала независимой мусульманская территория долины Или, с городом Кульджа, называемым также Хой-Юан-Джен, контролировавшая стратегически важные проходы на юг Сибири. Русское командование признало, что в интересах России было бы более всего желательным восстановление законной власти Китая в этой провинции. Если в начале восстания русское невмешательство имело хотя бы какое-то оправдание — существующий между Россией и Китаем договор запрещал переступать китайскую границу даже одиночным казакам и солдатам, — то теперь, когда бессилие китайского правительства перед мятежом стало очевидным, русским властям следовало вмешаться хотя бы даже из соображений собственной безопасности.
Этого требовала также необходимость обеспечения руской торговли и спокойствия пограничного населения. Переговоры, которые в начале 1870 года начал вести Петербург с китайскими посланниками Бюрлинганом, Чжи и Суном, не дали ничего определенного. Послы на предложение русского вмешательства в дело усмирения таранчей и дунган никаких возражений не выставили и смотрели на это как будто безразлично. Министертво иностранных дел России решило, что, на самом деле желая этого, китайцы не говорят об этом открыто, боясь тем самым уронить достоинство великой империи. В результате принятие окончательного решения оставалось за Россией.
Между тем нападения на людей и грабежи в пограничных районах не прекращались. В августе шайка кульджинских киргизов напала с оружием в руках на проезжавшего по почтовому тракту старшего помощника Копальского уездного начальника, майора Здоренко, нанесла ему пятнадцать опасных ран и забрала значительную сумму денег; та же шайка, в тот же день, разграбила почтовую станцию и угнала с нее пятнадцать лошадей. Никакие требования местных русских властей к султану, возглавившему отделившуюся провинцию, ни к чему не приводили. И тогда Кауфман принял решение оккупировать этот район.
И вот в мае 1871 года русские войска под командованием генерала Колпаковского вошли в долину Или и разбили пытавшиеся остановить их более чем вдвое превосходящие силы туземцев. Двадцать девятого июня султан капитулировал, и 4 июля русские войска вступили в столицу долины Или — Кульджу. В Санкт-Петербург полетела шифрованная депеша: «Так как китайское правительство не в состоянии выслать своих войск для принятия от нас занятых провинций, а высылать одних сановников, без поддержки их вооруженною рукою, весьма основательно опасается, то, во исполнение высочайшего повеления, дальнейшие действия наши решено направить не для восстановления маньчжурской власти, а лишь для утверждения спокойствия и порядка на наших границах».
Долина Или после изгнания китайцев из Туркестана оказалась настолько оторванной от китайских застав, что Пекин ничего не знал о русском вторжении в нее до тех пор, пока не получил официального уведомления об этом из Санкт-Петербурга. Китайскому императору сообщили, что царские войска очистили долину Или от мятежников и будут удерживать ее до тех пор, пока он или кто-либо другой не сможет защитить этот район от незаконных посягательств, в том числе и Якуб-бека. Китайцев это не убедило, и они потребовали немедленно восстановить там свою власть. Санкт-Петербург ответил, что непременно сделает это, как только китайский император пришлет в провинцию достаточное количество войск, способных обеспечить в провинции порядок. Китай на тот момент был не в состоянии выполнить этого условия, и провинция Или фактически осталась в руках России.
Британцы и, вероятно, китайцы тоже, конечно же, не поверили в то, что Россия искренне обещает вернуть эти плодородные земли законному владельцу — Китаю. Английские специалисты считали провинцию Или очень важной в стратегическом отношении, приравнивая ее по значению к Хайберскому перевалу для Афганистана. Но долина Или имела не только стратегическое значение: геологи прекрасно знали о богатых залежах в этих местах полезных ископаемых. Одновременно долина служила и главной житницей этого пустынного района — такой факт едва ли мог ускользнуть от внимания военных. Кроме того, Россия теперь оказалась фактически в непосредственном пограничном контакте с владениями Якуб-бека, что, естественно, облегчало русским ведение переговоров с главой Кашгарии.
Весной 1872 года к кашгарскому двору прибыл высокопоставленный чиновник. Он намеревался в обмен на открытие русским купцам кашгарских рынков на особо благоприятных условиях — при одновременном ограничении доступа туда англичан — предложить Беку полное признание его власти. На сей раз переговоры прошли успешно, или, по крайней мере, так казалось. И Россия, воодушевленная своими успехами, в начале следующего года заключила с Англией соглашение об урегулировании давних разногласий по линии северной границы Афганистана, которое касалось суверенитета обширных отдаленных областей Бадахшан и Вахан в верховьях Амударьи, где русские заставы ближе всего подходили к британской части Индии. Лондон постоянно утверждал, что эти области являются неотъемлемой частью Восточного Афганистана, а Санкт-Петербург оспаривал это, указывая на приоритет эмира Бухарского и хана Кокандского.
Пытаясь поставить какой-то предел продвижению русских в Азии, уже в 1869 году Англия выступила с инициативой начать переговоры с Россией о разделе сфер влияния в Азии и создании буферной зоны между владениями Российской империи и Великобритании в этом районе. Предполагалось сделать буферной зоной территорию Афганистана. Эта точка зрения не получила поддержки российской стороны, так как Афганистан претендовал на все территории южнее Амударьи, в то время как Бухара, в свою очередь, считала некоторые из этих районов своими. Поэтому Россия, в сферу влияния которой входила Бухара, не могла поддержать притязания Афганистана. Имевшиеся тогда у Министерства иностранных дел Великобритании материалы подтверждали российскую позицию, о чем свидетельствуют карты, сохранившиеся в Архиве государственных документов Великобритании. На этих картах территория Бухары показана распространяющейся на весь Памир. По всей видимости, англичане уже просто считали их русскими, не разделяя на Бухарские и Кокандские земли и тем самым предвидя переход последнего в руки русских.
Русских же представителей беспокоила возможность продвижения Афганистана на соседние владения Балха, Кундуза и Бадахшана, в связи с чем от Великобритании требовались гарантии сохранения границ Афганистана в том виде, в каком они существовали на момент проведения переговоров, т. е. в 1869 году. На этом этапе стороны так и не смогли прийти к соглашению. В конце 1869 года в Москву прибыл Дуглас Форсайт, и в качестве рубежа, разделяющего сферы влияния двух империй, Англия вновь предложила России определить северную границу Афганистана. Россия дала принципиальное согласие, и переговоры возобновились. Заметим, что во время переговоров министра иностранных дел Горчакова с Форсайтом последний пытался доказать необходимость официального признания правительством России созданного Якуб-беком государства Йеттишар (Семиградия) и его главы. Но на это Форсайт получил решительный отказ.