Тем не менее даже он с самого начала серьезно недооценил численность надвигавшегося врага и в результате не смог ни разгромить его, ни рассеять. Британский гарнизон, насчитывавший шесть с половиной тысяч человек, вновь разместился в том самом Ширпурском лагере, который был построен еще при Шуджа-шахе. Именно там в декабре 1879 года британцы и собирались с духом для отчаянного сражения с объединенными афганскими войсками, численность которых к началу столкновений была приблизительно три тысячи человек и только через пару месяцев достигла примерно пятидесяти тысяч.
Во время одной из вылазок англичан из лагеря 14 декабря, когда британцы решили прорвать афганские позиции на ближней горе Кох-и-Асмай и выйти из блокады, они потерпели от афганцев страшное поражение, потеряв до тысячи человек и три орудия. Афганцами в этом бою руководил опытный артиллерийский офицер Мухаммед- Джан.
После неудачной вылазки британцев афганцы, имея подавляющий численный перевес, решили взять Шир-пурский лагерь штурмом и разом покончить со своими новыми господами. Тем не менее, несмотря на явное численное превосходство афганцев, Робертс имел немало козырей. Его солдаты были отлично обучены, обстреляны в боях и, главное, вооружены новейшими винтовками, заряжаемыми с казенной части, а также двумя картечницами Гатлинга, которые могли вести убийственный огонь по любому, кто приближался к британским позициям. Кроме того, у него были дюжина девятифунтовых полевых пушек и восемь семифунтовых горных, в то время как у афганцев артиллерии не было вообще. Достаточный запас боеприпасов также позволял продержаться не менее четырех месяцев, а собранное продовольствие и топливо давало возможность пережить долгую афганскую зиму. Имелись даже эффективные осветительные артиллерийские снаряды, лишавшие врага преимущества, которое давала темнота. И наконец, благодаря одному из шпионов Робертс точно знал, когда и как афганцы собираются напасть — ранним утром 23 декабря.
И вот 23 декабря за час до рассвета на британские позиции волна за волной стали с криками накатываться афганцы во главе со всегда готовыми на смерть фанатиками, известными в Афганистане как гхазис. Всего, по оценке Робертса, их было около шестидесяти тысяч. Но тут, к изумлению афганцев, над полем боя вспыхнули осветительные артиллерийские снаряды, сделав белые одеяния и тюрбаны нападавших удобными целями для британской пехоты и стрелков.
Однако натиск был настолько силен, что поначалу, благодаря своей огромной численности, афганцы едва не прорвали оборону британцев. После четырех часов жестокой и безжалостной схватки, когда вокруг британских позиций скопились груды трупов афганцев, азарт атакующих начал спадать. Поняв, что надежды на победу потеряны, некоторые из вождей со своими воинами обратились в бегство. Наконец, преследуемые разъяренной конницей Робертса, остатки сводной афганской армии тоже повернули и отступили к холмам. К полудню сражение было закончено. Афганцы потеряли не менее трех тысяч человек.
Схватку за столицу британцы выиграли, но о конце войны говорить было еще рано. Пока англичане находились в Афганистане, а страна оставалась без руководства, всякая надежда на восстановление мира казалась бесконечно далекой. Не менее далекой была и надежда Британии на использование Афганистана в качестве оплота против русского вторжения в Индию. Вследствие такого странного поведения подданных «дружелюбного государства» англичане притянули к Кабулу отряды, охранявшие дорогу на Пешавар, отказались от занятия Герата и предписали Стюарту бросить Кандагар и тоже идти к Кабулу. Но зимой, когда все долины оказались заметены снегом, исполнить приказ было нелегко, да и афганцы не могли долго оставаться на биваках и понемногу рассеялись. Так прошла зима, и наступил 1880 год. Вместо двух недель англичане завязли в Афганистане на два года, а Литтон добился лишь того, что восстановил против Британии всех афганцев. Но пока вице-король отчаянно искал выход, спасение пришло к англичанам с совершенно неожиданной стороны.
На содержании России в Самарканде, как мы уже говорили, более десяти лет жил внук великого Дост-Мухаммеда и племянник теперь уже покойного Шер-Алихана Абдуррахман. Афганистан он оставил после того, как Шер-Али захватил по закону принадлежавший Абдуррахману после смерти деда трон. Неожиданная смерть Шер-Али и новая агрессивная политика Британии относительно Афганистана, а главное — неспособность нового владыки Якуб-хана противостоять британской агрессии, создали ситуацию, когда Абдуррахман наконец-то мог попытать счастья и предъявить свои права на кабульский трон. Однако русская сторона и в этой ситуации толком так ничего и не придумала.
Еще 31 марта 1879 года, то есть вскоре после смерти Шер-Али-хана, Кауфман в ответ на свой запрос относительно выписки очередных сумм содержания Абдуррахману получил следующую телеграмму: «Производство содержания трем братьям Абдуррахмана по три тысячи рублей в год каждому Высочайше разрешено… Не полагаете ли Вы выдачей единовременного пособия в пять тысяч рублей Абдуррахману, заменить это ежегодное содержание? При настоящих обстоятельствах в Афганистане, не признаете ли полезным, чтобы Абдуррахман, со своими братьями, отправился туда?»
На это 3 апреля Кауфман ответил следующее: «Мне непонятно, какие обстоятельства в Афганистане могут побуждать желать, чтобы Абдуррахман с братьями отправился туда. Мне пока известно, что Якуб-хан желает продолжать борьбу и что народ ему сочувствует. Казалось бы, Абдуррахмана надо не пускать туда и холить до могущей быть в нем надобности».
Однако 6 апреля пришла из Петербурга шифрованная телеграмма такого содержания:
«Предложение отправить Абдуррахмана в Афганистан, кажется, внушено другом Англии. Англичане приостановились движением на Кабул, вследствие нападения на их тыл, хотя отбитого, но с уроном». На этой телеграмме Кауфман надписал: «Я так и думал». Под «другом Англии» имелся в виду русский посол в Лондоне граф Шувалов.
Россия раздумывала долго, и Кауфман, судя по всему, решил-таки попытать судьбу и «отпустить» Абдуррахмана. Ни в чем как следует и точно не определившись, русские вновь стали действовать на авось. И вот что из этого получилось.
В ночь на 27 декабря Абдуррахман-хан, получив берданки на свою свиту в двести пятьдесят человек и накупив револьверов в ташкентских магазинах, покинул Ташкент. В официальном донесении об этом было сказано, что Абдуррахман отпросился в Фергану для свидания с родственниками и бежал оттуда. Однако бывший шахрисябзский бек, а в 1896 году полковник нашей службы Джура-бий свидетельствует, что Абдуррахман жил в Ташкенте по соседству с ним и перед отъездом заходил прощаться. Ничего тайного в его уходе не было, берданки были выданы ему из арсенала. Что касается берданок, то немногочисленные сторонники Абдуррахмана были и в самом деле вооружены новейшими русскими винтовками. Эти винтовки американского производства, переделанные в 1870 году русскими инженерами Горловым и Гунниусом, заряжались с казенной части, были легкими, простыми и отличались значительной скорострельностью; их считали тогда лучшим стрелковым оружием. Афганцы говорили, что двенадцать русских берданок заменяют двести сорок их ружей, так как берданка делает двадцать выстрелов, в то время как афганское ружье только один.
Покинув Ташкент, Абдуррахман перевалил через горы в Пенджикенте, через бухарские владения вышел на Амударью и в феврале 1880 года уже занял Бадахшан, затем Кундуз, где захватил индийский караван и взял с него выкуп в сто двадцать тысяч рупий. В марте он уже подчинил себе весь Афганский Туркестан, и 7 апреля генерал Робертс получил от него письмо, в котором Абдуррахман объявлял, что готов покориться англичанам и решительно отрицал слухи о том, будто он получил от русских помощь деньгами и людьми. К этому времени к Кабулу подтянулся с большей частью своих войск и Стюарт, который, как только сошел снег и дороги стали проходимыми, выступил из Кандагара. По пути он дважды разбил афганцев.
Внезапное появление на сцене нового претендента на трон потребовало от Лондона и Калькутты принятия быстрых решений. Начали срочно обсуждаться планы по поводу будущего Афганистана. Постоянная дислокация оккупационной армии, неминуемо означавшая огромные жертвы и затраты, исключалась теперь категорически, что свидетельствовало все же о здравом смысле англичан. Тем не менее принятое ими поначалу решение также весьма характерно и знаменательно. Бритты решили разорить страну, тем самым создав известные трудности для русских или любого другого потенциального врага, желавшего завладеть Афганистаном.
Однако такое решение делало для них будущие отношения с этой страной окончательно проблематичными. Тем более что Кауфман, по их мнению, явно ставил на Абдуррахмана, которого считал способным получить поддержку масс и в конечном итоге собрать достаточно сил для изгнания британцев. Таким образом, если бы тайные надежды русских политиков осуществились, это стало бы поворотным моментом в судьбе Афганистана, или, во всяком случае, как полагали они, осуществление их должно было поставить страну в зависимость от России. Но англичане на этот раз проявили необычайную находчивость. Предположив даже всего лишь с большой степенью вероятности, что Абдуррахман является ставленником России, английские политики догадались, что в глубине души он все же, скорее всего, настроен не столько прорусски или антибритански, сколько проафгански. И, если теперь вместо того, чтобы сопротивляться его притязаниям на трон, трон этот ему подарить, можно ловко переиграть Россию одним ходом.
Англичане также, как и Кауфман, считали Абдуррахмана вполне способным завоевать признание народа. По их мнению, он был единственным афганским лидером, обладающим достаточной харизмой и прочими личными качествами, необходимыми для объединения афганцев. Кроме того, зная о неоднократных предыдущих обманах русских, он вполне мог предпочесть британскую, а не русскую помощь, несмотря на возможные заманчивые обещания последних. И на этот раз решение англичан предложить Абдуррахману трон быстро привело все заинтересованные стороны к взаимному соглашению. Англичане обязывались покинуть Кабул, оставив своим единственным представителем агента-мусульманина. Абдуррахман обязывался не поддерживать никаких отношений с любой иностранной державой, кроме Британии, а она, в свою очередь, — не вмешиваться в дела Афганистана на всей его территории.