тину военных возможностей страны. Кроме того, после возвращения Янгхасбенд сможет представить отдельный доклад с собственными результатами и выводами.
Янгхасбенд тут же согласился и 4 апреля 1887 года отбыл из Пекина, начав первую часть своего долгого маршрута на запад через пустыни и горы Китая. Большое азиатское путешествие, из которого Янгхасбенд едва вышел живым, представляло собой маршрут более чем в тысячу километров, пересекавший Китай с востока на запад. На этот путь, которым европейцы еще не ходили, Френсису понадобилось семь месяцев. Он с большим трудом преодолел неизведанный тогда перевал Музтаг и пересек Каракорум — огромное достижение для человека, не располагавшего альпинистским опытом.
Привезенная им ценнейшая информация привела руководство в восхищение. Главнокомандующий силами Британской Индии генерал Робертс предоставил Френсису трехмесячный отпуск для поездки в Лондон. Там в августе того же года Янгхасбенд прочитал лекции по научным результатам своей поездки в Королевском Географическом обществе и в двадцать четыре года стал самым молодым его членом за всю историю, а вскоре был отмечен вожделенной почетной золотой медалью. В отличие от сверстников — младших офицеров, с которыми высокопоставленные чиновники общались с плохо скрываемым презрением, — Френсис Янгхасбенд уже был принят теми, кто имел статус элитного участника Большой игры.
Летом 1889 года Янгхасбенд получил из штаба отдела разведки в Симле телеграмму с приказом, подписанную лично министром иностранных дел сэром Мортимером Дарендом, отправиться в Хунзу, якобы для обеспечения безопасности торговли. Янгхасбенда сопровождал эскорт из шести гуркхских стрелков и взвод кашмирских солдат из Леха. Кроме того, в задачу британского агента входило требование убедить китайцев обозначить свои территориальные претензии — послать отряды на Памир и занять расположенный к западу от их застав регион без четко обозначенных границ, а также противостоять влиянию на туземцев работавшего в это же время в этих местах русского исследователя Громбчевского. Последний, узнав о прибытии на Памир британского конкурента, послал ему письмо с приглашением отобедать у него в лагере. Янгхасбенд не нуждался в долгих уговорах и на следующее утро отправился туда, где русский разбил свои палатки.
Родившийся в январе 1855 года Бронислав Людвигович Громбчевский был человеком вполне под стать своему сопернику. Сын польского шляхтича Людвига Громбчевского, сосланного за участие в Польском восстании 1863 года в Сибирь, он закончил Четвертую русскую классическую гимназию в Варшаве, после чего был принят в Петербургский горный институт. В 1873 году, не завершив полного курса, молодой человек поступил на военную службу в Кексгольмский Гренадерский Императора Австрийского полк, откуда был откомандирован для обучения в Варшавское пехотное юнкерское училище, где в 1875 году был произведен в офицеры. По неимению средств Громбчевский не смог содержать себя в войсках гвардейского корпуса, и 21 марта 1876 года по собственной просьбе был переведен на службу в Российский Туркестан. Там он состоял ординарцем при Скобелеве, а затем при князе Витгенштейне. Вся дальнейшая служба Бронислава Людвиговича связана со Средней Азией, в завоевании которой он принимал непосредственное участие во время Алайского похода 1876 года.
В 1880 году Громбчевский перешел на службу по Военно-народному управлению и был назначен помощником начальника Маргеланского уезда. В это время он занялся изучением местных наречий и культуры, в результате чего в совершенстве овладел узбекским, таджикским и персидским языками. В 1885 году в качестве старшего чиновника особых поручений при военном губернаторе Ферганской области Громбчевский был командирован в Кашгар и на Тянь-Шань для обследования границы с Китаем. За представленный отчет по этой поездке, во время которой он выполнил маршрутную съемку общей протяженностью около тысячи километров, Громбчевский был награжден серебряной медалью Императорского русского географического общества. В 1886 году Бронислав Людвигович исследовал верховья Сырдарьи, Нарына и Сусамыра, а также Ферганский и Александровский хребты, после чего отправился в Петербургский университет для углубления своих знаний в области теории и практики астрономо-геодезических работ и наблюдений.
После завершения теоретического курса и практики в Пулковской обсерватории в 1888 году Громбчевский начал свои исследования на Памире, в ходе которых он открыл мощный, ранее не известный хребет, названный им Юрункашским (с Русским перевалом). Также благодаря его съемкам определились очертания сложной системы реки Верхний Яркенд и были найдены ее истоки. За эти исследования Громбчевский был награжден уже золотой медалью Императорского русского географического общества. За Памирскую экспедицию 1889–1890 годов Бронислав Людвигович был произведен в подполковники, и как раз в этом его путешествии и произошла первая встреча двух выдающихся участников Большой игры — двадцатисемилетнего Янгхасбенда и тридцатипятилетнего Громбчевского.
Из путевого дневника Янгхасбенда: «Как только я приехал, мне навстречу вышел высокий, прекрасно выглядящий бородатый человек в российской военной форме». Громбчевский, у которого был эскорт из семи казаков, тепло поприветствовал гостя, и тем же вечером, после того как британский офицер разбил поблизости свой собственный лагерь, они устроили совместный обед. «Обед был очень плотным, — сообщал Янгхасбенд, — и русские от души накачали меня водкой». Поскольку последняя текла рекой и еды все время подбавляли, оба молодых человека постепенно перешли к весьма откровенным разговорам.
Янгхасбенд, в отличие от своего оппонента, был среднего роста, но тоже с четкой военной выправкой. Черты лица его отличались правильностью, а верхнюю губу прикрывали густые усы, из под которых выступали квадратный британский подбородок и сильные челюсти. Когда он принимался говорить, то весь его несколько суровый облик преображался, глаза начинали сиять под тяжелыми бровями, а голос, наполненный «сдержанностью силы», становился мягок. Британец признался, что в Яркенде хан Канжута на приглашение посетить Индию ответил ему приблизительно следующее: «Я и мой великий покровитель Император Александр Третий — мы в Индию не ездим…»
Беседа молодых людей естественным образом завертелась вокруг соперничества между двумя их нациями в Азии. И Громбчевский вдруг заявил Янгхасбенду, что вся российская армия, начиная от генералов и до последнего рядового, ни о чем больше не думает, как только о предстоящем походе на Индию. Для подтверждения он подозвал казаков и спросил их, хотели бы они наступать на Индию. Казаки с воодушевлением поклялись, что ни о чем большем и не мечтают. Похоже, наш агент, в очередной раз дразня британца русскими притязаниями на английскую жемчужину, не прочь был хорошенько поразвлечься.
Янгхасбенд обратил внимание, что на карте Громбчевского изображение «беспокойного памирского окна» окаймлено красным. Это, на его взгляд, явно доказывало, что русские прекрасно знают о существовании тех безлюдных земель, где в едином узле сошлись Россия, Китай, Афганистан и Британская Индия.
Громбчевский и тут, вероятно развивая некую тонкую, не совсем понятую даже современными российскими исследователями, интригу, действуя явно наперекор всем российским интересам, вдруг опять заявил британцу, что здешние киргизы считают себя китайскими подданными.
— Они вполне довольны тем, что китайцы не берут с них никаких налогов, а афганцы и русские непременно будут брать…
— Так где же тогда проходит русская граница? — попытался выяснить русскую точку зрения британец.
— Она в настоящее время не определена, — ответил ему русский исследователь и прибавил: — Я лично проинформировал амбаня[17] о том, что киргизы Памира — китайские подданные.
Все это как нельзя более соответствовало интересам Британии. «Эта информация Громбчевского имеет определенную цену, — писал Янгхасбенд лорду Канингему, — так как он лучший русский специалист по этому вопросу. И путешествовал через Памиры, как в этом, так и в прошлом году. Он дал мне великолепную карту Памирского района…»
Бронислав Людвигович и в самом деле подарил Янгхасбенду карту, которая своими качествами превзошла все имеющиеся на тот момент в распоряжении британских спецслужб и сразу же была принята англичанами за основу. В ответ на это британский офицер также вынужден был подарить коллеге собственную карту, которая, хотя и значительно уступала русской, но все же имела определенный интерес.
Итак, возникшая при личной встрече двух противников симпатия начинала перерастать в откровенную дружбу. Но что-то все-таки еще разделяло оппонентов.
— Британцы, — между тем продолжал вразумлять коллегу Громбчевский, — вызвали российскую враждебность по отношению к себе в Азии, потому что упорно вмешивались в события на Черном море и в Балканском регионе, пытаясь мешать тому, что Санкт-Петербург считал там своими законными интересами. Когда Россия нападет на Индию, — сказал он, — а это только вопрос времени, то в поход отправится не ограниченный контингент, как, похоже, полагают британские стратеги, а тысяч четыреста регулярных войск.
Янгхасбенд прекрасно знал, что в подобной местности можно развернуть максимум сто тысяч, и поинтересовался у Громбчевского, как же снабжать столь многочисленную армию, если, оставив позади железную дорогу, они и в самом деле одолеют горные преграды, защищающие Северную Индию? Тот ответил, что неприхотливый российский солдат идет, куда приказано, и не слишком беспокоится о транспорте и снабжении. Он смотрит на командира, как на отца родного, и если в конце изнурительного дневного марша или сражения не находит ни воды, ни продовольствия, то спокойно обходится без них.
— Тянет бодро, пока не упадет…
Затем они заспорили об Афганистане, форпосте защиты Индии, стране, которая непременно будет затронута, если вспыхнет война за Индию.