Падение второй цитадели и осознание, что ни русские, ни китайцы не пришли на помощь, оказали на канжутцев деморализующее воздействие. Все, кто должен был оборонять последние двадцать пять километров дороги в столицу, сдались или разбежались по домам. За большой вклад в победу лейтенант Меннерс Смит стал третьим британским офицером, за трехнедельную кампанию представленным к Кресту Виктории. Множество сипаев получили индийский орден «За заслуги», самую высокую в то время награду за храбрость, доступную туземным войскам. Когда британский авангард, чье продвижение замедлялось гористым ландшафтом, приблизился к столице, правитель бежал на север, на пути бегства поджигая деревню за деревней. «Победители, — по словам Найта, — ожидали захватить дворец, полный добычи из сотен разграбленных караванов». Но их ждало разочарование. В сопровождении жен, детей и части оставшихся лояльными ему придворных Сафдар Али бежал, прихватив с собой едва ли не все ценное, нагрузив, как говорят, спины четырехсот кули. При тщательном обыске дворца был обнаружен скрытый за ложной стеной секретный арсенал — винтовки российского производства. Во дворце оказались еще и российские товары, включая самовары, печатные издания и портрет царя Александра III. Среди массы корреспонденции (часть которой оказалась нераспечатанной) были российские и китайские правительственные послания, нашли и переписку между Янгхасбендом и Гилгитом, которую агенты Сафдара Али перехватили во время Памирского кризиса 1891 года.
Опасаясь, как бы Сафдар Али не попытался восстановить власть над Хунзой или еще как-то навредить им, англичане спешно отправили конный отряд, надеясь перехватить беглеца прежде, чем он пересечет границу с Китаем или с Россией. Но где-то на занесенных снегом перевалах, чьи тайны Сафдар Али знал лучше своих преследователей, он сумел обмануть их и выйти в Синьцзян, о чем сообщил Макартни китайский губернатор Кашгара. Водрузив на трон более сговорчивого брата Сафдара Али, британцы должны были решить, что делать теперь: остаться или уходить. Опасаясь, что отход может быть расценен скорее как слабость, чем великодушие, они решили остаться. В распоряжении постоянного политического советника, назначенного в помощь новому правителю, оставался небольшой гарнизон Корпуса имперской службы. Заодно это делало невозможными и нежелательные вторжения, вроде визитов Громбчевского и Ионова. Таким образом, Хунза и Нагар (там пожилому правителю позволили остаться на троне) стали частью Британской Индии…
Узнав об этом шаге англичан, генерал-губернатор барон Вревский написал военному министру России С. П. Ивановскому, что пускать англичан на Памир не следует, и запросил разрешения: 1) выставить в База-и-Гумбезе одну сотню под начальством подполковника Б. Л. Громбчевского; 2) послать на Памир охотничьи команды по восемьдесят человек от каждого батальона 3-й Туркестанской линейной бригады; всего пятьсот человек при шести конно-горных орудиях.
Двадцать четвертого января 1892 года в Петербурге было созвано особое совещание с участием министра иностранных дел, военного министра, начальника генштаба, директора Азиатского департамента и других ответственных чинов, присутствовал также и полковник Ионов. На совещании было решено, не посылая на Памир отряды зимой и ограничившись лишь отправкой разведчиков, начать дипломатические переговоры.
И вот в конце февраля в этот спорный район был оправлен разъезд из двенадцати казаков и двадцати джигитов под начальством поручика Бжезицкого, который быстро обнаружил, что большая часть выделенной памирской территории занята китайцами и афганцами. К поручику стали являться депутаты, жаловавшиеся на афганцев, которые забирают у местных жителей девушек, женщин и мальчиков и высылают их в Афганистан. Местные жители просили помощи, однако поручик не имел никаких полномочий на вмешательство в местные дела. Афганцы же продолжали свою экспансию. В конце апреля они появились на озере Яшилькуль, прогнали китайцев и разрушили их укрепления близ урочища Сома-Таш…
Исходя из всего этого, летом 1892 года из батальона пехоты, трех сотен казаков и двух взводов конно-горной батареи был сформирован новый отряд под начальством полковника Ионова. Отряд этот выступил из Нового Маргелана 14 июня и направился через Исфайрамский перевал. В официальной инструкции, данной военным министром туркестанскому генерал-губернатору, было сказано, что цель посылки отряда — «охранение наших киргизских кочевников и вообще наших интересов в Памирском крае и обеспечение спокойствия и безопасности на юго-восточных пределах Ферганской области».
По требованию Ионова китайские посты сразу же очистили территорию, а построенные ими укрепления были срыты. Однако капитан афганского поста у Сома-Таша заявил, что оставит пост только вместе с жизнью, и 24 июля произошла «Яшилкульская схватка на Памире».
Вот как описывает эту схватку Терентьев: «24-го числа, в 6 часов утра, Ионов подошел скрытно к афганскому посту, спокойно спавшему на левом берегу р. Аличура. Разделив сотню повзводно, Ионов послал взводы вправо и влево, а сам с 18 спешенными казаками стал на холме в 80 шагах перед юртами афганцев. Переводчик пошел будить афганцев и звать их капитана Хайдер-хана, без оружия, для переговоров. Хайдер-хан, видя перед собой небольшую горсть русских и не заметив вдали казацкие взводы, отрезавшие ему пути отступления, пошел к Ионову не один, а с командой в 14 человек, которые на ходу зарядили ружья. Афганцы, держа ружья на изготовке, со взведенными курками, остановились в 4-х шагах от казаков, так что между враждебными линиями едва поместился сам Ионов верхом на коне. Хайдер-хан дерзко потребовал удаления Ионова… Переводчик заявил, что отказывается переводить ругательства афганца… Ионов велел казакам отнять у афганцев ружья…
Казаки схватились за дула направленных против них ружей и подняли их кверху… афганцы дали залп, попавший в небо… произошла схватка… афганцы потеряли тут своего капитана и 5 человек убитыми, у нас было ранено три казака. Остальные афганцы сбежали вниз, спрятались в юртах и открыли огонь; но вскоре потеряли еще 9 человек убитыми, да один раненый бросился в воду и утонул; сдалось в плен 5 человек, да пятеро шугнанцев передались к нам еще до схватки. Наши подобрали 16 ружей, а 10 августа вернулись на Мургаб. После этого все афганские отряды очистили Памир и отступили за р. Пяндж».
Я намеренно привел здесь такую развернутую цитату, поскольку историю этой схватки разные источники передают по-разному. Бжезицкий дополняет рассказ тем, что сам Ионов был вооружен только одной плеткой и прибыл к Сома-Ташу с небольшим разъездом, состоящим всего из девятнадцати казаков. Некий же киргиз рассказал англичанину, что триста русских казаков окружили пятнадцать афганцев и командир афганцев успел зарубить пятерых русских, прежде чем погиб сам. На основании этого англичанин, а именно лорд Данмор, даже сочинил прочувствованный «In Memoriam», приведенный А. В. Постниковым в его книге «Схватка на „Крыше мира“». В этом стихотворении он повествует о том, как «лихие рубаки афганцы с кабульских равнин» пали в неравной схватке, оставив «горы трупов под небом летним», и в кратком эпилоге поминает о безутешных вдовах на Дону и на равнинах Кабула; лорд предлагает им спросить «у власть предержащих, достойна ль граница таких человеческих жертв».
В Приложении я даю еще одно художественное описание этого события, принадлежащее непосредственному участнику схватки Борису Леонидовичу Тагееву (1871–1938). Пусть читатель сам составит себе представление о происходившем…
Так как ввиду подготавливаемого русской стороной переговорного процесса пришло распоряжение из Петербурга избегать усложнений и вооруженных столкновений, то барон Вревский не без тревожного чувства послал в Петербург телеграмму о таком чрезвычайном происшествии. Однако 9 августа получен был следующий ответ от Обручева: «На всеподданнейшем докладе, по телеграмме 476, Государем Императором написано: „не мешает иногда и проучить их“». При всем миролюбии император Александр III не мог допускать унизительного обращения со своими верными слугами.
Однако вслед за тем благодаря вмешательству беспокойного министра иностранных дел Ионов получил приказание: далее озера Яшилькуль не ходить, к оружию не прибегать и в случае встречи с английскими офицерами о политике с ними не говорить. В результате вместо того, чтобы отправиться в Шугнан и очистить его от афганцев, прогнав их за Пяндж, как намеревался сделать после этой стычки Ионов, ему велено было вернуться в Маргелан. Полковник Ионов собирался уже выполнить приказ, но разведчики сообщили ему, что китайцы подвигают войска к Памиру и даже принялись строить крепость на Ак-Таше. Ионов не стал ждать разрешения от беспокойного министерства и 31 августа выступил далеко за Яшилькуль к Ак-Ташу с одной сотней при четырех орудиях, а в виде резерва велел выступить следом двум ротам пехоты. Китайцы, в числе ста кавалеристов, проведав о движении к ним Ионова, бросили недоконченное укрепление и ушли. Укрепление было срыто командой, присланной с Мургаба.
После этого Ионов покинул «беспокойное окно», оставив там русскую администрацию во главе с подполковником Громбчевским и с сотней казаков. Однако ситуация в регионе спокойнее и проще не стала. Китайцы и особенно афганцы заявили протест по поводу уничтожения их постов, и весь следующий год происходили постоянные приграничные стычки.
Забеспокоился даже вернувшийся в Лондоне к власти Гладстон. «Вопросы сейчас достигли такой переломной точки, — предупреждал лорд Росбери, министр иностранных дел и будущий преемник, — что правительство Ее Величества не может оставаться пассивным». Гладстон решил… согласиться на совместную с Россией пограничную комиссию. Однако, как предупредил его Росбери, военные, несомненно, будут пытаться задержать любое урегулирование вопроса о границе. Он намекал на возможность повторения истории с захватом Пендэ. Его предупреждение подтверждалось сообщением, что русские вновь заняли Боза-и-Гумбез, детонатор предыдущего Памирского кризиса. Но это было еще не все. Серьезные проблемы возникли в Читрале, а многие стратеги считали его гораздо более уязвимым для российского проникновения, чем Хунзу. Тем более что после смерти престарелого правителя в стране вспыхнула борьба за трон между многочисленными членами правящего семейства. За три года в Читрале последовательно сменилось пять правителей.