– Какой в них тогда смысл?
– Получаешь эстетическое удовлетворение. Читаешь, читаешь – а загадка так до конца и не разгадана. Это приятно.
– Таким психам, как ты, приятно. – Буханкин плюнул. – А нормальным людям тяжело. Нормальные люди вроде меня любят, чтобы все было просто. Полицейский детектив, говоришь?
– Угу. Типичный полицейский детектив. Мы идем по следу, преступник нам неизвестен, в конце мы его вычислим и начистим морду. Видишь стадо?
Я указал пальцем. Стадо паслось недалеко от реки.
– Вижу...
– Пройдем это стадо и будем сворачивать в лес. Оттуда уже недалеко. И вообще, идти надо поскорее, а то солнце сядет, а мы не на месте. Ты быстрее потянешь?
Буханкин потянул, и мы пошли поскорее и скоро дошли до стада. Стадо было козьим. Много-много коз, все белой масти, ну и черной тоже. Пастух имелся тож.
– Что-то странно. – Буханкин кивнул на полорогих. – Обычно коз не тут пасут, а рядом с Пустынью.
– Ты, я гляжу, спец...
– У нас две козы, – ответил Буханкин. – У мамки язва, она козье молоко все время пьет. А пасут коз все по очереди, правило такое. Вот Радий раз в месяц и пасет. Они все время к Пустыни гоняют, а теперь вот... Надо к этому волопасу подойти, побеседовать хорошенько.
Мы подошли.
Мальчишка-пастух сидел у костра, жевал вялое прошлогоднее яблоко и ворочал палкой в котле какую-то красную бурду, судя по запаху, неправильно приготовляемый килечный суп.
– Привет, – сказал Буханкин.
– Привет, – лениво ответил парень и так же лениво подтащил к себе кнут.
Тоже мне, мастер кнута, Мистер На Всякий Случай.
– Чего здесь пасете? – спросил Буханкин. – Раньше же вроде за Пустынью пасли?
– А теперь тут пасем, – ответил парень. – Так правлением велено...
Разговаривать он явно не хотел, пришлось воздействовать на пищевую систему. Я достал из рюкзака термос с горячим шоколадом. Спросил, нет ли кружек? Кружки нашлись, шоколад, как всегда, позволил растопить холод непонимания.
И буквально через десять минут пастушок жизнерадостно выдавал мне информацию, на всякий случай я записывал ее на диктофон. Для коллекции фактов.
– ...Шли они, значит, вдоль реки. Мы всегда вдоль реки их гоняем. Там трава зеленая растет, козы туда лезут. И на пляже они любят болтаться – песок блох из шерсти выводит. Вот стадо тогда на пляже лежало, лопухи жевало. Тогда не я пас, а моя бабушка. И вдруг все козы ни с того ни с сего как шарахнутся в реку. Все вскочили и дернули в воду. А там мелкое место, река виляет, и отмель создается, солнцем прогреваемая. Все они на эту отмель и забежали. И назад выбежали почти сразу, туда-обратно. Бабушка стала потом их считать – оказалось, что двух коз нет. Куда-то пропали. Растворились будто...
Мы с Буханкиным понимающе переглянулись.
– А ты сам что про это думаешь? – спросил Буханкин. – Есть идеи какие-нибудь?
– Ну, это же понятно. – Парень допил шоколад и сразу попробовал свой суп, не опасаясь дисбаланса во вкусовых ощущениях.
– И что тебе понятно? – Буханкин вгрызся в вялое яблоко.
– Замечали тут кое-кого... – Парень выплюнул в костер белый килькин глаз и перешел на шепот. – Ходит тут...
– Кто ходит? – насторожился я.
Буханкин тоже насторожился, расправил уфологические фибры души своей.
– Леший тут ходит, – сказал он. – Там, вернее... Да и тут тоже ходит. Везде ходит.
– А ты его видел? – Я даже поближе подсел.
– Я не видел. А вот через два дня Кукин пасет, он видел. Это утром было, мы с утра начинаем пасти. Тут туман очень густой бывает, а тогда он вообще еще не разошелся. Он шагал по полю и вдруг на самой опушке увидел его...
Пастух поглядел на лес, затем поглядел на реку.
– Такая фигура, весь какой-то треугольный... Короче, ясно кто.
– Никаких леших нет, друг, – сказал Буханкин. – Поверь нашему совместному опыту. Леший – это йети, он же снежный человек. А снежных людей здесь совсем не водится. Это я точно знаю.
– Это леший. – Пастух поковырял палкой в углях. – И собака у него есть. Собаку я видел...
Мы снова переглянулись.
– Какая еще собака? – Буханкин перешел в крайний градус вкрадчивости. – Сторожевая? Охотничья? Порода какая?
– Порода... Порода простая – адская собака, вот и вся порода. Такая страшная и лохматая...
– Глаза горят? – спросил я. – Огонь из пасти брызжет?
– Глаза горят, да, горят. А огня не заметил, не знаю, был огонь или нет...
– Был, – заверил Буханкин. – Так всем и рассказывай теперь. И глаза горели, и огонь был. И клыки вот такие! Здоровенные, с молодую морковку. И слюна розовая течет.
– Слюна? – переспросил пастушок.
– Ну да, слюна. Но непростая... Ну-ка, погоди...
Буханкин достал из рюкзака электронный вантуз.
– Это что?
– Детектор, – объяснил Буханкин. – Он реагирует на чуждое биополе. Сейчас...
Буханкин щелкнул своим вантузом.
– Вы что, меня проверяете? – испугался пастух.
Буханкин молча навел на него агрегат. Лампочка не мигнула.
– Буханкин, – усмехнулся я, – наивный ты человек. Разве может носитель чуждого биополя пасти коз и питаться килечным супом?
– Может. – Буханкин еще раз провел вантузом по пастуху. – Может, они как раз больше всего и любят кильку и коз?
– Я не люблю коз, – жалобно сказал пастух. – Меня бабушка заставляет их пасти...
– Ладно, – милостиво согласился Буханкин. – Нет в тебе чуждого элемента.
– Ты еще возьми коз проверь, – усмехнулся я. – А вдруг пришельцы среди них?
Буханкин навел вантуз на стадо.
Вдруг все козы вскочили, пробежали через поле, сбились в большую пеструю кучу и разом уставились на лес.
– Это не я... – растерянно сказал Буханкин.
– Они на лес опять смотрят... – прошептал пастух.
Мы тоже поглядели на лес. Лес как лес.
И вдруг что-то произошло. Ни звука не было, ничего. Только разом из деревьев всплеском поднялась стая толстенных черных ворон. Поднялась, поколыхалась чуть над деревьями и поперла куда-то через все небо.
– Плохой знак, – сказал я.
– Почему?
– Поверь моему опыту. Знак прескверный.
– Леший...
– Сам же говорил, леших не бывает.
Глава 7ЗАСАДА
Озеро Смерти меня не особо впечатлило. Старый глиняный карьер. Не очень длинный, с полкилометра, наверное, похожий на багет. Не очень широкий водоем, по берегам стрелолист и осот. И пляжик имелся небольшой, впрочем пустой, запущенный, видимо, по причине неблагозвучного названия самого водоема.
Я ввиду жары хотел подойти и попробовать воду, но Буханкин меня не пустил.
– Вода там холодная, – заверил он. – Даже очень холодная. Это потому что все-таки карстовый разлом. Не стоит туда выходить, мало ли что...
Тут он был прав. Светиться нечего, напротив, надо было вести себя как можно тише и незаметнее.
– У нас тут целая серия таких озер, – сказал Буханкин. – Бездонных. Поверь, я в этих озерах разбираюсь...
Ну по бездонным озерам я и сам был большой спец. А вода холодная, ну так что же такого? Просто раньше копали глину и докопались до ключей. Теперь они бьют со дна, вот отсюда и общая студеность. А так спокойно.
Немножко не нравилось мне, что на противоположном берегу было кладбище. Древнее, давно заросшее лесом кладбище, я уже говорил. Пару раз я его посещал с познавательными целями, для расширения общего кругозора. Самих могил давно уже не осталось, остались кресты. Классические – обросшие жирным мхом, черные, покосившиеся кресты. Ни фамилий, ни оградок, ни фотографий каких. Одни кресты. Кладбище, особенно старое, это не то место, где мечтается провести ночь. Скорее, наоборот. Вообще, не стоит по ночам сидеть на кладбищах. Мало ли чего?
Вампиры, пиштако, чупакабры.
К тому же мне совершенно не улыбалось сидеть с Буханкиным в засаде. Буханкин мне за день надоел как-то... Хотя не то чтобы уж надоел, просто находиться с ним в одном объеме пространства было мне тяжело. Он из меня энергию тянул, вот оно что. Но делать было нечего. Ночная стража, увы, увы...
Сначала мы собирались обойти Озеро Смерти по периметру. Посмотреть, как да что, нет ли каких строений или других скрытых мест. Но потом передумали. Нечего раньше времени себя демаскировать. На северном берегу отыскали небольшую впадину, что-то вроде старой землянки, устроились в ней. С относительным комфортом устроились. Достали всякую надувную экипировку – матрацы и подушки, достали оптику. Я – уже известный бинокль, а Буханкин извлек из рюкзака очки ночного видения.
Основательно подготовился.
Время тянулось медленно. Дежурили мы по очереди. Когда не дежурил, я лежал. Но не просто лежал, я слушал лес. Поскольку в лесу иногда вернее полагаться на слух, а не на зрение. Чего в лесу можно увидеть? Елки-березки...
Когда я не слушал лес, я смотрел на озеро. Там тоже ничего не происходило. Скука. Солнце опускается, час тревожный, час закатный...
Потом дежурил я. Впрочем, Буханкин, не мог успокоиться и тоже периодически прикладывался к своему найтвизору и ругался на незнакомом мне, наверное, альдебаранском языке.
А так все было тихо.
– Нет никого, – сказал я часов в девять. – Все спокойно. Странно даже...
– Это естественно, – ответил Буханкин. – Какое ж уважающее себя НЛО будет днем летать? Они летают по ночам. Или ближе к утру. НЛО очень любят летать в утренний час...
– Да при чем здесь НЛО?
– Я думал над нашей темой и пришел к выводу, что пираньи – это все-таки неспроста. Вполне может быть, они специально скрестили обычных пираний с необычными пираньями...
– Кто они? – осведомился я.
– Как – кто они? Они.
Буханкин недвусмысленно кивнул головой в небо.
Понятно. Гуманоиды.
– Они запустили в наши реки своих мутантов с измененным генетическим кодом. И в назначенный час пираньи выйдут на берег...
Буханкина в очередной раз поперло.
– Они будут пожирать биомассу с чудовищной скоростью, – рассказывал он. – И расти. Потом у них будут прорастать ножки. Достигнув размера барана, они станут набрасываться...