Мы замолчали. То, что мы собирались сказать друг другу, показалось далеким и неважным.
А я просто возненавидела себя. Тоже мне, страдалица! Надо было отпустить Славу с ними, и тогда преступник не ушел бы. А я думала только о том, что мне будет тоскливо одной в номере. Эгоистка! Из-за меня маленький Антон по-прежнему оставался у преступников.
Глава 19, в которой мы удивлены, поражены, но не смущены
Встреча Нонны и Хаула началась безоблачно. Он оказался невзрачным пареньком с тонкими, почти женскими руками и внимательными светлыми глазами. Нонна узнала его по красной куртке. Хаул заказал ей клубничный коктейль, а сам пил воду с лимоном.
Сначала он завел разговор о супергероях. Нонка не подкачала – выдала все, что я ей объясняла. Хаул кивал. Потом она спросила, какие приключения ждут Елистрату и Росума Телаута. Художник рассказал.
А затем Нонна спросила:
– Ты слышал, что из «Гроссвальда» похитили мальчика?
Тогда Хаул встал, попрощался и вышел.
– Зачем она так сделала? – потрясенно спросила я у Вероники, сидевшей в кресле и рассказывавшей мне о том, что происходило в кафе «Весна».
– В журналистике это называется «провокация», – пояснила Нонна, выходя из ванной, где смывала макияж.
Нонна села на пол рядом с Ботаником и взяла из его рук кружку с чаем. Родители ушли в бар на встречу с Травинским и родителями Ники. Перед уходом папа выразил надежду, что к их возвращению гости разойдутся и я лягу спать. Папа волновался – сегодня он должен был узнать, кто же едет в Америку. Но нам было не до сна, и расходиться мы пока не собирались.
– Нонна, ты меня убила, – простонала я. – Зачем тебе потребовалось его провоцировать?
Слава, устроившийся на полу у моих ног, протянул мне мячик от стресса.
– Чтобы понять, связан он с преступниками или нет, – невозмутимо ответила Нонна.
– И что, поняла?
– Конечно. Он вскочил и убежал. Значит, связан.
– И вы не смогли его догнать?
– Нет. А ведь я была лучшим бегуном среди герлскаутов, – вздохнула Вероника. – Помните, как легко я догнала Боряна? Но Хаул бегает быстрее. Какой-то Форест Гамп. Слава, передай мне печенье. Нет, не это, а вон то, без сахара.
– А еще мы надеялись, что клюка выстрелит сама и испугает Хаула, – печально сказал Ботаник. – Но она как будто заснула. Надеюсь, мы ее не сломали. Иначе бабушка меня инопланетянам сдаст.
Никто не улыбнулся. Кроме Нонны.
– Чему ты радуешься? – проворчал Слава, подбрасывая мячик в воздух.
– Тому, что я опустила в его карман редькинский «маячок».
– Серьезно? – не поверила я, чуть не опрокинув от радости чашку чая на Славину футболку.
– Проверенный факт, – снова улыбнулась Нонна.
– Погоди… – Слава задумался. – А нам-то что с того «маячка»? Компьютер, который следит за ним, – в милиции.
– Именно так, – кивнула Нонна. – Поэтому собирайтесь. Мы идем в милицию. Гайка, ты с нами!
– Я? – растерялась я. – Но я взаперти. Мне нельзя выходить. И скоро уже надо ложиться спать.
– Ты единственная в нашей компании, кто понимает в компьютерах.
– Они, наверное, сами неплохо понимают в своих компьютерах. Как только ты расскажешь им…
– Я не собираюсь никому ничего рассказывать, – перебила меня Нонна. – Я хочу проникнуть внутрь и заглянуть в компьютер. А потом пусть мальчишки отправятся по тому адресу, куда ушел Хаул.
– Но нам не удастся обмануть дежурного, – возразила Вероника.
– Удастся. Сегодня дежурит Редькин.
– Тогда давайте все ему расскажем, – заявила я. – Нонна, ты ведь сама нам как-то советовала не изображать из себя Шерлоков Холмсов и суперменов, а довериться милиции.
Я готова была разделить славу сыщика с Редькой. Не стоит подвергать опасности Славу и Ботаника.
– Да, советовала, – согласилась Нонна. – Но тогда речь шла об обычных, хотя и неприятных вещах. Об угрозах преступников, например. А тут… Как втолковать Редькину, каким образом мы обнаружили Хаула? Думаешь, он поверит в силу рисунка?
Я молчала. Нонна была права. То, как мы заманила Хаула на встречу, – портретом героини комикса, – слишком необычно для звенигородского милиционера.
– Лучше я скажу ему, – продолжила Нонна, – что прицепила «маячок» к коту Вероники. А кот потерялся. Вероника будет изображать крутую американку, которая не оставит камня на камне в Звенигороде, если ее кот не будет найден.
– Я и есть такая крутая американка, – подтвердила Вероника и потрогала клюку бабушки Ботаника, висевшую у нее на спине.
– Но Слава и Ботаник не справятся с громилой, – попыталась возразить я.
– Почему ты не вспомнила об этом, когда мы бродили по Звенигороду в поисках нужного дома с пристройками? – съехидничала Нонна.
– Тогда был день! А сейчас уже половина десятого вечера!
– Со Славиными мускулами можно справиться не с одним, а с пятью громилами, – парировала Нонна.
– Спасибо, – бросил Слава.
Ну вот… Вообще-то про мускулы должна была сказать я, а не Нонна.
– Собирайтесь! – распорядилась Нонна. – Сереж, сверни из одеял валик. Он будет изображать спящую Гаянэ. Славка, встань у дверей. Вдруг отец Гаянэ появится раньше времени? Вероника, пожалуйста, сделай Гайке такой же простой макияж, какой был у меня. Пусть на всякий случай Редькин не запомнит ее лица. И подбери ей неброскую одежду.
– Как насчет этой юбки? – спросила Ника, доставая из шкафа «неплохую юбку», которую купила мне мама накануне отъезда.
– Только через мой труп! – взвилась я. – Это не юбка, а костюм привидения на Хеллоуин.
– Тогда я ее и надену, – заявила Ника. – А ты – вот что.
Она выудила из шкафа заботливо повешенный мамой на плечики бурый джемпер, похожий на плотную рыболовную сеть с рукавами.
Я надела его поверх черной футболки и развернулась к Славе.
– Ну как?
– Ровно по линии, – кивнул тот. – Тебя теперь на фоне темного забора не различишь.
– Спасибо за комплимент, – пробормотала я сквозь зубы.
В городе было темно и очень тихо. Изредка лаяли собаки. Разговаривать хотелось только шепотом. Нам пришлось идти пешком – велосипеды стояли возле отеля, а лишнее внимание администрации нам было ни к чему. Достаточно того, что внимание могла привлечь Вероника, то и дело поправляющая длинную юбку, да еще с клюкой на спине.
У милиции мы разделились. Мальчишки нырнули в кусты под окном, а мы зашли внутрь. Ничего примечательного – серые стены, на которых висели объявления и фотороботы преступников, и стулья с продырявленными и изрисованными клеенчатыми сиденьями. Нонна уверенно тащила нас по коридору.
– Редькин! – крикнула она.
Я снова убедилась – помощник милиционера очень похож на редьку. Взъерошенный, с острым носом и заспанными глазками. От него, как и утверждал Виталька, слегка пахло рыбой. Он удивленно разглядывал нашу компанию.
– Редькин, – кокетливо заговорила Нонна, – ты зачем сунул мне в карман «маячок»?
Редькин покраснел.
– Ну… это… узнать хотел, куда ходишь.
– Узнал? – улыбнулась Нонна.
– Узнал, – буркнул Редькин. – Ты сегодня полчаса по заброшенному парку бегала. Только непонятно зачем.
Мы с Вероникой переглянулись. Это Хаул бегал по заброшенному парку!
– Когда, Нонка, я на тебе женюсь, ты у меня не побегаешь по паркам, – пообещал Редькин.
– Так ведь там не я, Редькин, бегала, – начала растолковывать ему девушка, – а кот Вероники. Мы ему прицепили «маячок».
– Шутишь? – сурово спросил Редькин. – Когда я на тебе женюсь, не очень-то ты у меня пошутишь!
– Так вот, – терпеливо продолжила Нонна, – мы к коту «маячок» прицепили, а кот сбежал. Можно девочки посмотрят по компьютеру, где он сейчас?
– А они соображают? – удивился Редькин.
Я кивнула.
– Смотрите, я тут камня на камне не оставлю! Чтобы нашли моего кота! – грозно добавила Ника, помня, что она – «крутая американка».
– Я сам покажу, – решил Редькин.
– Не стоит, – проворковала Нонна, – пойдем лучше к тебе. Угостишь чаем, расскажешь про нашу свадьбу.
Она говорила слегка в нос, стараясь не вдыхать запах рыбы, исходивший от Редькина.
– Это можно, – обрадовался Редькин. – Девчонки, компьютерная – вторая комната налево. Я только дверь в отделение запру, а то ведь не положено вам тут находиться…
У компьютера лежали яблочный огрызок и какая-то таблица. Вероника сдула пыль со стола, прежде чем приземлиться рядом со мной.
Я растерянно смотрела на экран. Программу загрузить мне удалось. Но как понять значки и указатели, которыми испещрен экран, разделенный на клетки, как шахматная доска? Ника взяла в руки таблицу.
– Ага, шифровальщик! – обрадовалась я. – О, а вот и наш «маячок». Возле большого серого прямоугольника. Пересечение Г3 и Л7. Что это?
– Заброшенный парк. Но он от него отходит.
– Да, вот, смотри, приближается к какому-то кружку.
– Это колодец на главной площади. Тот, в который Слава обещал засунуть Боряна.
Затаив дыхание, мы следили за перемещениями «маячка». Наконец он застыл.
– Квадрат на пересечении А8 и Н14, – объявила я.
– Велл… Улица Почтовая, дом 44. Он завис у него?
– Нет! В нем!
Я вскочила, подбежала к окну, распахнула его.
– Славка! У нас есть адрес! Бегите! Почтовая, 44!
– Какой дом? – переспросил Слава, не трогаясь с места. – Сорок четвертый?
– Харри ап! – поторопила его Ника. – Скорее! Вы упустите его!
– Кого? – непонимающе спросил Слава.
– Вы, коллега, повредились умом? – повернулся к нему Ботаник. – Хаула, кого ж еще.
– А при чем тут Хаул? – удивился Слава. – Почтовая, 44 – это адрес Никива.
– Ну и что? – разозлилась я. – Какая разница! «Маячок» там, у твоего Никива!
Я схватила со стола огрызок яблока и собиралась швырнуть его в Славу, чтобы тот очнулся. Вдруг у меня в голове что-то щелкнуло. Я выронила огрызок.
– Яблоня! – воскликнула я. – Помнишь раскидистую яблоню позади домика Никива? Она скрывает вход в пристройку.