Как и предполагала Ника, это оказалась маленькая каморка, где в углу стояли веники, швабры, ведра и громоздилась куча картонных коробок.
– Ну вот, и здесь ничего нет, – развел руками Вадим. – Ни пятен, ни преступников, ни жертв.
Ох, как я горько сожалела, что не полезла сюда вчера!
Не желая сдаваться, я забрала у него фонарик и влезла в эту каморку. Осветила пол – он был покрыт тем же линолеумом, что и снаружи, – и никаких следов.
И я в сердцах пнула ногой коробки. Они полетели в разные стороны, подняв тучу пыли. Большинство оказались пустыми, только из верхней ворохом вылетели бумаги.
– Видите – ничего здесь нет, – произнес Вадим и отошел от двери. – Идемте.
Вздохнув, я шагнула к выходу, погасив по пути фонарик. Но вдруг…
Луч фонарика, перед тем как погаснуть, выхватил из темноты что-то очень мне знакомое, за что сразу зацепился взгляд. Я замерла, а потом, не включая фонарика, присела и подобрала это.
Это был блокнот, раскрывшийся на развороте и имевший характерное золотое тиснение…
Спешно сунув его в сумочку, я поспешила вслед за Вадимом. Хотелось похвастаться находкой, я уже открыла рот, но тут же закрыла. Нет. Если рассказать о блокноте, то придется рассказывать и о листочке. Вот приду домой, посмотрю, что в нем, тогда и видно будет, говорить или нет. А то вдруг там нет ничего, что пролило бы свет на тайну. Вадим мне и так не верит, еще дурочкой сочтет. А такого нельзя допустить, потому что он мне нравится, нравится!..
Мы вышли на крыльцо, и я прищурила глаза от солнца, такого яркого после полутемного помещения.
– Ничего не нашли, – сказал Вадим. – И я подозреваю, что ничего такого страшного там и не было.
Я хотела возразить, но тут запел мой мобильник.
– Алло, Лилечка? – раздался в трубке голос старенькой учительницы. – Ты мне вчера звонила?
– Да, Марина Петровна, звонила! Мне бы хотелось с вами поговорить…
– К сожалению, я сегодня уезжаю.
– Может, у вас все же найдется для меня десять минут?
– Тогда приходи прямо сейчас. Как же не найти немного времени для моей любимой ученицы!
– Прямо сейчас? Хорошо! – обрадовалась я и нажала отбой.
– У вас дела? – осведомился Вадим.
– Да, мне надо… повидать мою учительницу. Причем срочно, а то она уезжает.
– Жаль, что вы так скоро уходите, – вздохнул он. – Но как насчет сходить вечером в кафе?
Я чуть не подпрыгнула от радости:
– Конечно! Давайте обменяемся телефонами.
Вадим кивнул и достал записную книжку – небольшую, но солидную, в кожаной обложке. Я слегка удивилась – почему в книжку, а не сразу в мобильник? Продиктовала номер, а потом достала свой телефон.
– Прошу прощения, – покачал головой Вадим, – но я в этом городе не могу дать свой номер никому. Надеюсь, вы поймете меня.
Это меня задело, но я с пониманием кивнула. И милая, приятная улыбка Вадима тут же заставила меня забыть обо всех дурных мыслях.
– Ну что, тогда до вечера? – он подал мне руку, помогая спуститься с крыльца.
Я хотела ответить, но тут увидела, как из зарослей возле дома выглядывает черная кошка – та самая. Видимо, она жила где-то неподалеку.
– О, киса, привет!
Вадим повернулся и тоже увидел кошку. Внезапно лицо его исказила ярость:
– Брысь отсюда, дрянь! Пошла вон! Гадость такая!
Кошка в мгновение ока вскочила и с шипением метнулась в заросли.
– В чем дело?! – я тоже повысила голос.
– Прошу прощения, – Вадим тут же взял себя в руки и улыбнулся прямо-таки лучезарно. – Напугал вас, наверное?
– При чем тут «напугал»? Что за странное отношение к кошке?!
– Почему странное? Я просто не люблю кошек, особенно черных. Кроме того, она была больная – вся голова в лишаях. Не заметили?
– Да, там лишаи…
– Ну вот. Нечего разносить здесь инфекцию.
– Ну знаете! – снова повысила я голос. – Значит, если кошка или собака больная и тощая, так надо ее отовсюду гнать, пусть подохнет поскорее?! Вместо того, чтобы помочь, подкормить, вылечить! Мы люди или кто?!
На лице Вадима отразилось нешуточное удивление. Но меня уже несло по кочкам:
– А когда мама станет старой и больной – ее тоже на улицу выкинуть, чтоб инфекцию не разносила?! А жить все одинаково хотят – и люди, и животные, и сильные, и слабые!
– Удивили вы меня, Лиля, – после паузы выдохнул Вадим и теперь не улыбался. – Вы, случайно, не вегетарианка?
– Нет, и в мыслях не было. Мясо я ем, и овощи тоже. Растениям, кстати, тоже больно, только они кричать не умеют. Так мир устроен, все должны кого-то есть. Не с голоду ж помирать. Но еда – это одно дело, а тут совсем другое. Тут вопрос, человек ты или нет!
– Да, – задумчиво ответил Вадим. – Не ожидал. Вы просто добрая, без всяких идеологий.
– А чего вы ожидали? – на сей раз удивилась я.
– Просто наблюдаю за людьми. Большинство их добры, но в меру. Они способны помочь ближнему, но только если это не наносит ущерба их благополучию. А себя любимых накормить, обиходить и развлечь – это главнейшее из главных. А я просто поддался влиянию толпы, – вздохнул Вадим. – Так что прошу меня простить.
Я его, конечно, простила, но осадок остался. Подумалось, что если бы он подстраивался под толпу, то называл бы меня на «ты» и выражался словами «клево», «супер» и «ништяк».
Тут я вспомнила про Марину Петровну и поспешила распрощаться.
Глава 6
– Здравствуй, заинька! Приятно все-таки, что ученики не забывают, – Марина Петровна, худощавая, строгая и седая, встретила меня у порога своей квартиры. – Я уже больше не училка, я теперь просто бабушка. Доучила вас последний год, а ныне все – пенсия. Нянчить внуков, печь пироги…
Она улыбалась, но глаза были грустны.
– Вы ушли на пенсию? Я и не знала!
– Я отказалась от пышных проводов – не люблю этого. Присаживайся, пожалуйста. И что привело тебя ко мне? Нужен репетитор?
– Нет, я по другому вопросу. Я обращаюсь к вам как к человеку с богатым жизненным опытом. Как к человеку, с которым мы привыкли говорить не только об алгебре, но и о своих бедах.
В глазах учительницы загорелся огонек любопытства:
– Что же ты хочешь знать, моя заинька?
– Мне это очень важно, – ответила я. – Я хочу знать, не училась ли когда-нибудь в нашей школе… или другой какой-нибудь школе девчонка по имени Ярослава Емельянова. Одиннадцатый «Б» класс.
– Я помню всех, кого учила. Но Ярославы Емельяновой не припомню. Был Сережа Емельянов, Дима, Саша, Настя… нет, Настя была Емелькина. А вот Ярославы не было. Точно не было.
– А может, это полвека назад было?
– Если одиннадцатый класс, то нет, – ответила учительница. – При Союзе в школе учились десять лет, и все.
У меня упало сердце. Если даже Марина Петровна не знает, то искать больше негде. Тайна осталась тайной и разгадке не подлежит. Зато неприятности, в которые я влипла, никуда от этого не денутся.
Пару минут мы сидели молча, думали. А потом Марина Петровна неуверенно произнесла:
– Но где-то я такое сочетание слышала: Ярослава Емельянова. Да-да, слышала. Давно, правда. Не помню, кто это был. Может, актриса какая… Нет, не актриса. Кто же…
И тогда я решилась. Вынула листочек и положила на стол перед Мариной Петровной. Та надела очки, пригляделась.
– Ну точно! Это же адрес такой был – улица Ярослава Емельянова! Правильно! Вот, здесь «ул.» оторвано, только точка осталась.
Я чуть со стула не рухнула. Разгадка была так проста! Возникшая в моем воображении коварная разлучница, похожая на Таньку Швачкину, повертела на прощание пальцем у виска и испарилась как дым.
– Вы сказали – был такой адрес? А почему был? Там дом снесли?
– Погоди, дай припомнить, – Марина Петровна сняла очки и откинулась на спинку кресла. – У меня ученик один был, прописанный на этой улице. А учился здесь. Потому что у них там школу закрыли.
– То есть эта улица далеко отсюда? – уточнила я.
– Да, она вообще не в городе, а в каком-то поселке за городом была, хотя формально и относится к городу.
– Почему была? Ее снесли?
– Не знаю. Но одно время часто слышала – Ярослава Емельянова, Ярослава Емельянова. В народе какой-то шум был, много говорили про эту улицу. А что, почему – не помню уже, хоть убей. Но шум стих, и после того я ни разу про нее не слышала.
Где находился этот поселок, Марина Петровна тоже не знала. Ну и не беда, подумала я, в Интернете все есть, найду.
Попрощавшись с учительницей, я отправилась домой. На душе было радостно – надо же, сделан первый шаг к разгадке! И сделала я это сама, без чьей-то помощи!
– Привет, Лыскина! С чего такая довольная? – услышала я издали. И увидела на остановке Стаса.
– Тебя увидела и обрадовалась! – я свернула к нему. – И у меня вопрос: ты не знаешь, где находится улица Ярослава Емельянова?
– Ярослава Емельянова?
Стас долго морщил лоб, тер виски, напрягал память, но в конце концов развел руками:
– Где-то слышал, а где – не помню.
– Это не в самом городе, а в поселке за городом.
Но все равно он ничего не мог припомнить. Тут, пыля, подкатил автобус, и Стас уехал. А я, не слишком огорчаясь этой мелкой неудачей, направилась к Нике Черной. Она, судя по времени, как раз должна была вернуться с тренировки.
– Ника, привет! У меня новости! Я раскрыла тайну Ярославы Емельяновой… То есть Ярослава Емельянова! Это улица так называется, мне Марина Петровна сказала!
Ника прямо расцвела:
– Отлично! А где эта улица, она не сказала? Я про такую не слышала.
– И я не слышала. Ну и ладно. Есть Интернет, есть карты Гугл, найдем.
В Интернете мы просидели часа полтора. И выяснили одну нехорошую вещь: ни в одном городе России не нашлось улицы с таким названием.
И снова я была близка к отчаянию, а Ника, мрачнее тучи, продолжала яростно мучить поисковик. И тут у меня зазвонил мобильник.
– Алло, Лилька? – раздался дурашливый голос Стаса на фоне музыки и чьего-то смеха. – Ты тут про улицу этого, как его… Емельянова спрашивала?