– Погодите! Я вспомнил, как моя прабабка Вёльва рассказывала… я хочу сказать, что ее слова передавались из поколения в поколение… есть старинное поверье, что в осиновой роще можно найти спасение от злой порчи, и даже кольца и браслеты из осины замыкают колдовские замыслы! Они словно бы начинают вертеться в заколдованном кругу и не могут больше помешать человеку, на которого были направлены! Правда, действует это недолго – до новой порчи, но все-таки действует.
– А вот это уже лучше! – обрадовалась Ганка.
– Никогда ни о чем таком не слышал! – надулся Лёнечка, явно обиженный, что его авторитет знатока суеверий пошатнулся, но Азанде его успокоил:
– Не переживай. Я вообще об осине до сего дня не слышал, и ничего! Надо радоваться приобретению новых знаний, а не огорчаться!
– Разумно! – кивнул Витки Сейтман. – Очень разумно!
– Ну, может, и разумно, да только что проку? – продолжал ворчать Лёнечка. – Ни разъединой осины поблизости не наблюдается!
– Давайте поищем! – азартно вскричал Валер. – А вон там, за елками, что виднеется? Давайте посмотрим! Вдруг да повезет?
– Там мы там уже ходили-переходили, – недовольно буркнула Валюшка, однако первой повернулась в левую сторону, зашла за три елки и радостно закричала:
– Есть! Есть осина! Валер, ты гений!
Она вылетела из-за елок и бросилась к Валеру так стремительно, что он вынужден был выставить руки, чтобы удержать ее. Валюшка мигом повисла у него на шее и звонко чмокнула в щеку… наверное, попала бы в губы, если бы Валер не успел чуть повернуть голову.
Он тут же сорвал с себя цепкие Валюшкины руки и в ужасе оглянулся на Ганку.
– Дистельфинк! – укоризненно простонал Витки Сейтман.
Азанде расхохотался.
Лёнечка устало вздохнул.
И только у Ганки был такой вид, словно совершенно ничего не произошло.
У Валера отлегло от сердца.
Ладно, что бы там ни случилось с ними потом, сцены ревности ему, слава богу, не грозят. Хотя бы потому, что он ни за что, ни за что на свете не даст для этого повода!
Теперь, с осиновыми «браслетами» на запястьях, идти стало куда легче. Трава не спутывала ноги, да и тропки не петляли.
– Озеро уже совсем рядом! – радостно сказала Ганка вскоре. – Мы почти на месте!
Деревья впереди разошлись внезапно, словно кто-то раздернул занавес, и они оказались на небольшой поляне. В середине лежало озерцо. Оно напоминало живой, дышащий овал. Сыростью от него веяло, но воды видно не было – казалось, белый дым наполняет озерко! И совершенно непонятно было, глубокое оно или мелкое.
– Это оно, – прошептала Ганка, и голос ее прозвучал совсем не радостно. В голосе был страх! – Отсюда Вера вызывала туман.
Она словно накликала! Земля затряслась, и лес заходил ходуном, бледные полосы тумана поползли из озера, словно призрачные пальцы протянулись к путникам. И ветер неожиданно засвистел в ушах, ударил в лицо, пытаясь развернуть их от озера и гнать куда-то…
Холодный, колючий, зимний ветер.
– Надо где-то укрыться! – отчаянно крикнул Лёнечка. – Смотрите, вот там избушка виднеется!
Да, между деревьями показался заросший травой огород за покосившимся плетнем и убогонькая бревенчатая избушка с обомшелой крышей.
– Это дом Веры! Там жили Вера и Уран! – с ужасом простонала Ганка. – Нет, я туда не пойду, не пойду!
– Но этот ветер нас насмерть засечет! – жалобно застонала Валюшка, отворачиваясь от вихря, который становился все сильнее. – Там хоть укроемся. И вдруг и еда какая-нибудь найдется? Я ела в семь утра, когда в Городишко приехали и Альфа нам сухой паек выдал. Припасы-то наши все утонули! Вообще с голоду помираю.
– Опомнись, – одернул ее Валер. – Дом два года пустой стоит. И вообще, ты можешь представить, какая еда окажется в доме Веры? В доме Варгамор?! Умрешь на месте или невесть в кого превратишься.
– Но там хотя бы сухо! – Валюшка испуганно вглядывалась в небо, с которого хлынул ледяной дождь и посыпались мелкие градины. Вмиг сделалось так холодно, словно внезапно подступила зима.
Валер взглянул на часы: десять тридцать! Еще полтора часа до полудня, а кажется, уже началось то, что пророчила Вёльва!
Они надеялись, добравшись до Озера Туманов, отсрочить гибель человечества, а вместо этого, возможно, ускорили ее. И свою, свою гибель ускорили! Этот ветер и в самом деле может засечь до смерти. Как больно бьет град!
– Держитесь поближе ко мне, – скомандовал Азанде, начиная легонько перебирать пальцами по краю илю.
Почудилось – или стало чуть теплей?.. Ветер и дождь закручивались в спиральные вихри, старательно огибая африканского колдуна.
Валюшка с Лёнечкой бросились к нему, но Ганка и Витки Сейтман продолжали вглядываться в белые туманные струи.
Валер подошел поближе к Ганке и встал так, чтобы загородить ее от ветра. И только сейчас заметил: ветер дул сильно, мощно, резко, а струи ползли так медленно, словно не обращали внимания на вихрь. А ведь он должен был ускорить их движение.
– Проклятый ветер! – крикнул Витки Сейтман. – Так режет глаза, что ничего невозможно разглядеть. Погодите, есть один старинный способ увидеть тайного врага! Надо встать ровной линией, положив друг другу руки на плечи, крепко зажмуриться, а потом, так же с закрытыми глазами, сделать шаг направо, два налево, потом два направо, три налево, три направо, четыре налево, четыре направо, пять налево. Потом все одновременно поворачиваются через левое плечо и открывают глаза. У нас будет одно мгновение, чтобы увидеть того, кто напустил на нас ветер. Но, кажется, я знаю, кто это…
– Я не хочу! – дрожащим голосом проговорила Валюшка. – Если мы увидим Гарма, я не хочу!
– Нет, думаю, что это не Гарм, – ответил Витки Сейтман. – Но мне очень хочется ошибиться.
– Ошибиться?! – с ужасом повторила Валюшка. – Ты хочешь Гарма увидеть, что ли?!
– Я бы сейчас предпочел встретить Гарма, а не… – Витки Сейтман махнул рукой. – Не время болтать! Скорее! Становитесь!
Он махнул Ганке, которая подбежала к нему. Рядом с ней, левее, само собой, встал Валер, положил ей руку на плечо, ощутил ее руку на своем плече – и вдруг почувствовал себя совершенно счастливым: они ведь обнимаются в первый раз в жизни! Нет, конечно, это нельзя назвать настоящим объятием, но все же хоть какое-то подобие!
Азанде опустил илю, и призрачное тепло, которое навевал барабан, было вмиг унесено новыми, еще более сильными порывами ветра.
С трудом преодолевая его силу, Лёнечка дотащился до Валера и встал с ним рядом, так что Валюшка оказалась между Лёнечкой и Азанде.
Ганка тихонечко хихикнула. Впрочем, может быть, Валеру это послышалось? Нет, она довольно улыбалась…
Чего она радуется? Уж не потому ли, что между Валером и Валюшкой оказался Лёнечка?
Неужели она ревновала? Ревновала Валера к Валюшке?!
Вот смех!
И он тоже улыбнулся, покачал головой – весьма, впрочем, снисходительно. Ведь Ганкина ревность – это совсем другое дело, чем Валюшкина. Это очень приятная штука, оказывается!
Вообще-то следовало бы думать не об этом, а, например, о спасении человечества, но Валер давно уже убедился на собственном опыте – горьком, а может, и счастливом, это уж как посмотреть! – что любовь лишает человека способности здраво размышлять.
Пронзительный голос Витки Сейтмана заставил вернуться к реальности:
– Закройте глаза! Начинаем после слов «Помоги нам, Один!». Напоминаю: шаг вправо, два влево… и так далее. Держитесь крепче друг за друга! Ну… Помоги нам, Один!
В то же мгновение Ганка, которая стояла справа от Валера, потянула его к себе, он сделал шаг, потом его дернул в другую сторону Лёнечка, заставив переступить на два шага… и наконец этот странный ритуал, напоминавший короткий танец, закончился при команде Витки Сейтмана:
– Остановитесь! Смотрите на него!
В следующее мгновение раздался единогласный крик, полный ужаса при виде того, что предстало перед глазами.
Человек, огромный, как гора? Или гора, напоминающая своими очертаниями человека? Трудно было понять… Он весь струился, словно сотканный из белесых туманных струй, и в то же время каждое его движение вызывало грохот, как если бы он был сложен из тяжелых камней. Грубое, неподвижное, будто топором вырубленное лицо было искажено гримасой ненависти – опущенные веки и в то же время страдания. Медленно поднялись – нет, правильней будет сказать, разверзлись, – и людей словно пламенем опалил взгляд красных, напоминающих раскаленные угли глаз.
Скользнув по лицам, взгляд остановился на Витки Сейтмане. Приоткрылась щель рта, и голос, который не просто звучал, а будто ворочал неотесанные, цепляющиеся друг за друга глыбы слов, что-то произнес…
После того, что привелось Валеру пережить в прошлом и позапрошлом годах, обычные страшилки напугать его уже не могли. Он даже «Чудовище с улицы Розы», даже «Вендиго, демон леса» [19] читал без особых содроганий! А сейчас вдруг вспомнил гоголевского «Вия», которого раньше читал просто для разнообразия, чтобы посмеяться над этими якобы ужасами. Вспомнил, как Вий появляется перед Хомой Брутом и тот видит, что «лицо на нем было железное». Не у него, а на нем! И потом Вий говорит подземным голосом: «Поднимите мне веки!» Не голосом, который словно из-под земли звучал, а именно подземным!
На этом чудовище лицо было каменное, и говорило оно подземным голосом…
И Валер почувствовал, что над ними и в самом деле начертан в небесах шлем ужаса…
Услышав слова чудовища, Витки Сейтман рванулся было к нему, однако оно растянуло в ужасной улыбке губы, приоткрыв рот, похожий на могилу, и еще что-то прогрохотало, сначала тихо, а потом громко, оглушительно громко, трижды выкрикнув, вернее, прорычав какое-то слово. После этого каменное существо исчезло, и ветер мгновенно утих, и дождь словно втянулся в низко нависшие тучи, и комочки града растворились в потеплевшем воздухе, и только белесые струи тумана по-прежнему неспешно тянулись по земле, сплетаясь с травой и подбираясь к людям.