– И что же это? – удивленно спросил учитель.
– Колокол… Это с самого начала была не снежинка, а колокол. Колокол Спасского собора. Вид снизу, так сказать, – криво усмехнулся Волкогонов, переминаясь с ноги на ногу. – А этот круг посередине – это язык, ну которым звонят. Когда колокол рухнул с башни, то расколовшаяся окружность и его последний «бом» отпечатались в сознании Инессы Октябревой. Как и молитва, которая была на нем отчеканена. Только слова рассыпались в голове комсомолки, которая, судя по всему, не была такой ярой и бескомпромиссной, какой хотела казаться даже самой себе. Взрыв собора стал для нее потрясением, а оно, в свою очередь, переломало и смешало воспоминания.
– И что же она нарисовала на самом деле?
– Пока мы ехали в Наровчат, я в Сети нарыл, что, когда в 1800 году собор строился, тоже были сильные холода. По всей Пензе проводили молебны, чтоб потеплело. А на колоколе будущего главного собора выбили молитву против морозов. Когда он упал и разбился, в разуме Инессы слова молитвы и обломки колокола смешались в то самое странное видение, похожее на снежинку, разлетевшуюся от гулкого звона. Так что слова на рисунке – это исковерканные слова молитвы. И я думаю, именно они вызвали древнего духа зимы.
– А чешуйка?
– Это кусочек патины со старого колокола, который подобрала и сохранила Инесса. Осколочек настоящего Спасского собора.
– И что теперь будем делать?
– Ну, попробуем их соединить. Сможете мне посветить?
Инюшкин с готовностью извлек телефон из внутреннего кармана, включил фонарик и посветил на внутреннюю часть колокола. Роман тщательно все осмотрел – медь была ровная и новая.
– Новое не может работать без старого! – прошептал парень, гладя обмороженными пальцами гладкие внутренности колокола. Вот! В одном месте попалась небольшая щербинка. Кажется, что от этого места откололся кусочек. Волкогонов осторожно достал чешуйку от старого колокола и приложил ее к этому поврежденному месту. Кусочек встал туда, как влитой, будто всегда был именно здесь. Он буквально прирос к монолиту колокола. И непонятно, не то его просто морозом прихватило, не то какие-то более могущественные силы вернули осколок на свое место.
Завершив это дело, Роман взял рисунок Инессы Октябревой. В машине он разрезал его на мелкие кусочки и снова склеил – в правильном порядке. Теперь он смотрел в лупу на идеальную прекрасную снежинку и начал читать вслух молитву святому Прокопию-морозоборцу, стараясь перекрыть ветер:
– Боже святый и во святых почиваяй, трисвятым гласом на небеси от Ангел воспеваемый, на земли от человек во святых Своих хвалимый: давый Святым Твоим Духом комуждо благодать по мере дарования Христова, и тою поставивый Церкви Твоей святей овы Апостолы, овы пророки, овы же благовестники, овы пастыри и учители, их же словом проповеди. Тебе Самому действующему вся во всех, мнози совершишася святии в коемждо роде и роде, различными добродетельми благоугодившии Тебе, и к Тебе нам образ добрых подвигов своих оставивше, в радости прешедшии, готови, в нем же сами искушени быша, и нам напаствуемым помогати. Сих святых всех воспоминая и их богоугодное похваляя житие, Тебе Самаго, в них действовавшаго, восхваляю, и онех благотворения Твоя дарования быти веруя, прилежно молю Тя, Святе святых, даждь ми грешному последовати их учению, паче те Твоею вседействующею благодатию, небесныя с ними сподобитися славы, хваляще пресвятое имя Твое, Отца и Сына и Святаго духа во веки. Аминь.
Когда последние слова молитвы прозвучали, ветер стал заметно тише и стоять уже получалось без усилий.
– А теперь надо позвонить в колокол, – чуть осипшим голосом сказал Волкогонов.
Вместе с Дмитрием Николаевичем они взялись за веревку, привязанную к языку, и несколько раз ударили им о стенки колокола.
Над Пензой разнесся низкий и глубокий «бом», который наполнил воздух до краев ощущением радости и близкого праздника. И если бы кто-то мог побежать за ним следом, он бы увидел, что вместе со звуком в город приходят покой и умиротворение.
Ветер стих, улегшись на тротуаре, как послушный домашний пес. Снег перестал наметать смерзающиеся остроконечные башни, и лег на землю белоснежным одеялом в мягких перекатах сугробов. Редкие прохожие удивленно стали озираться по сторонам, дивясь такой разительной перемене. А некоторые даже крестились, слыша звон с колокольни еще не восстановленного собора.
Ничего этого Дмитрий Николаевич и Роман не видели – они смотрели туда, куда, завернувшись в ледяную шубу из снежно-синего огня, уходила исполинская фигура. Она царапала небо заиндевевшими волосами и не оглядывалась. А два человека следили за ней с колокольни, и глаза их устало улыбались.
– Все-таки будет у нас елка, – улыбнулся Инюшкин и по-дружески хлопнул Романа по плечу.
А в это время в Наровчатской больнице внезапно очнулась от дремотного забытья сморщенная старушка. Она широко открыла глаза, глядя на что-то, ведомое только ей одной, и молодым, полным силы голосом закричала:
– Вижу! Я вижу свет!
Когда на крик сбежались врачи и медсестры, самая старая пациентка их больницы уже не дышала. Но на ее лице застыла улыбка такого счастья, что, глядя на нее, нельзя было не улыбнуться в ответ. В руке бывшая Инесса Октябрева сжимала простенький крестик.
– Скоро Рождество, – почему-то сказала одна из медсестер и посмотрела на белые, как снег, волосы лежащей в кровати женщины.
Ирина ЩегловаСон мертвеца
Предыстория
Маша Переславцева – проводник. По ночам она путешествует по миру снов, проникает в Междумирье, разыскивает души умерших и провожает их к Границе.
Она не знает, дар это или проклятие.
За душами охотятся черные ловцы, они разбрасывают семена зла в нашем мире, губят людей, забирают без остатка; их добыча – неприкаянные души, заблудшие.
Маша противостоит ловцам. В схватках с ними она часто одерживает победу. Ее успех не остается не замеченным Хозяином Тьмы.
Хозяин отправляет за Машей своего лучшего черного ловца. Силам зла удается поймать и нейтрализовать помощников Маши – маленькую Японку в красном кимоно, Волка, Дикобраза и Гнома. Все эти сущности – отпечатки детской памяти, они обитают в мире Машиных снов. И с каждой связана своя история.
Маша остается без защиты. Ловцы заманивают ее все глубже в Междумирье. Она теряет память.
Но в нашем мире Маша не одинока – у нее есть лучшая подруга Ольга и парень Михаил: однажды она спасла им жизнь, и теперь они посвящены в Машину тайну.
Ольге и Михаилу чудом удается последовать за подругой в потусторонний мир и вытащить ее из Цитадели Хозяина Тьмы.
Пролог
Ольга торопилась на репетицию группы. Во-первых, она обе-щала Петьке, а во-вторых… Наконец-то образовалось свободное время. Ни тебе мертвецов, ни черных ловцов. Подруга спасена. За ней Миша присматривает. А значит, и у Ольги появился шанс пожить своей жизнью.
Звучит, конечно, смешно. Какая уж «своя жизнь», если ты стала свидетельницей и участницей такого…
Услышала знакомый рингтон, поспешно выхватила смартфон из кармана куртки:
– Да, Петечка! Я уже иду! Ничего не опаздываю, пять минут… Чмоки. – Она улыбнулась, отправляя смарт обратно в карман.
Жить как все: ходить в школу, общаться с друзьями, иметь отношения с парнем… разговаривать с родителями на ничего не значащие темы – и в то же время знать, что твоя подруга Машка по ночам провожает к Границе души умерших, спасает заблудившихся, разрушает ловушки, сражается с темными ловцами…
Маша – проводник. Она не хотела, так вышло. До сих пор гадает, дар это или проклятие. А рассказывать никому нельзя – не поверят, или одержимой объявят, или сумасшедшей.
Большинство людей существуют в рамках своих представлений, им нет дела до потустороннего. Может, оно и к лучшему. Стоит высунуть нос из клетки – а там миры и миры, опасность на каждом шагу, все неведомое, невероятное, непознанное.
Обычному человеку не под силу. Только таким, как Мария.
Только она смогла спасти жизнь и душу Ольги, одержимой подселенцем, только Маша смогла разглядеть зло, чуть не погубившее Михаила в метро.
«И вот что интересно», – Ольга даже приостановилась, чтоб сосредоточиться на мысли.
– Маша спасла нас, а мы спасли ее, – проговорила она вполголоса. – Как это все взаимосвязано. Ни я, ни Михаил не обладаем никакими способностями, но и он, и я теперь можем путешествовать по Междумирью. Как будто Маша поделилась с нами, или это Междумирье наделило нас своей силой. Теперь мы все связаны. Последний раз Мишка, считай, всех нас спас. Вытащил из самого темного лабиринта, цитадели зла. Нет, ну я-то тоже не лыком шита! – вспомнила она. – Подготовительная работа вся на мне! Кто познакомился с санитаром и уговорил пропустить нас в палату к Машке?! Если бы не провели ночь под ее кроватью – не напали бы на ее след. Михаил опоздал бы, и Маша бы погибла. Так что я очень даже умная! И предприимчивая! – Она улыбнулась, довольная собой, и вдруг слегка покраснела. – Кстати, как там наш санитар поживает?
Когда стоишь у Смертных врат, главное – не попасть в поток… Затянет – и окажешься совсем не там, где тебе место. Поток идет только в одну сторону, и оттуда уже нет возврата. Уходят одни, приходят другие, но рождение и смерть, хоть и похожи, все же приключения совсем различного порядка. Воплощение и развоплощение.
Саша отложил в сторону стопку чистого белья и взялся за следующую. Он мог ничего этого не делать, ни за бойлерной присматривать, ни белье перебирать, ни мусоропровод чистить… Но Саша считал себя санитаром, а значит, должностным лицом при исполнении служебных обязанностей.
Саша был мертв. Давно.
Глава первая. Благодарность
– Здравствуйте. – Ольга склонилась к окошку больничной регистрации. – Я бы хотела узнать… сегодня работает санитар… э-э… ой, я забыла его фамилию, – соврала она,