Девушка в белой-белой вьюге, раскинув руки, пела песню как заклинание:
Костенея в узорной метели,
Бросив все, ни о чем не скорбя,
Мы с тобою хотели апреля,
А дождались конца декабря.
Новый год – время смерти и стужи.
Новый год – он когда-то придет.
Если ты хоть кому-нибудь нужен,
Значит, нужен тебе Новый год…
Вдруг кто-то сильный подхватил Машу, встряхнул, сбрасывая сонливость.
Их закрутило, понесло в ледяном колком вихре. Искринки мельтешили в глазах.
Они вцепились друг в друга – не разорвать.
Завертело в бешеном танце потусторонней вьюги.
И затихло, так же внезапно, как налетело.
Маша очнулась.
Пронзительное небо, мягкая трава. Рядом Мишка. Их руки накрепко сплелись, вот так хватка!
Шершавый язык прошелся по щеке.
– Волчок, откуда ты? – Она потрепала седого волчищу по жесткой шерсти.
Их выбросило в Междумирье, на луг, к деревянному мостку через ручей, это ее место, отсюда начинаются все дороги. Один шаг – и она во сне. Дома.
Михаил открыл глаза.
– Мы живы? – удивился. – Я помню этот сон…
– Он у нас общий, – отозвалась Маша.
Волк лег у нее в ногах.
– Смотри, – сказала она.
Михаил обернулся. За мостом стоит кто-то высокий, в облаке света не разобрать, больно глазам.
Маша попыталась рассмотреть его:
– Кто ты?
– Это я… – донеслось с той стороны.
– Саша?
– Да…
Ольга открыла глаза.
«Где это я?.. Надо же было уснуть на полу, да еще под елкой!» Приподнялась на локте, что-то кольнуло в бок. Пошарила – пластмассовая кукла в красном кимоно. Что-то смутно знакомое…
Рядом валялась керамическая фигурка гнома. А это откуда?
– Маш? – позвала она, оглядываясь.
Дверь в соседнюю комнату отворилась, и оттуда хлынул пронзительный свет.
Ольга зажмурилась, выступили слезы.
– Оля, мы здесь! – услышала она. – Мы возвращаемся!
Вместо эпилога
– Какое сегодня число? – Ольга не первый раз задавала этот вопрос, и Маша терпеливо объясняла ей:
– Двадцать восьмое декабря.
– Невозможно, двадцать восьмое было вчера.
– Оля, мы вернулись на сутки назад, иначе не получилось бы остановить хаос.
– Как это – мы вернулись? Мы теперь умеем путешествовать во времени?
– Не уверена. – Маша развязала упаковку с гирляндой. – Думаю, это одноразовая акция. Поощрительный бонус. Кто-то очень могущественный дал еще один шанс.
– Допустим. – Ольга не сдавалась. – Только объясни, откуда у тебя эти дурацкие елочные игрушки? Их ведь не должно быть, так? Раз мы вернулись во времени.
– А по-моему, очень прикольные зеленые черепушки, – рассмеялся Михаил.
– Видеть их не могу! – Ольга убрала руки за спину и отошла от елки.
– Мы их купили, – как ни в чем не бывало ответила Машка. – В память об Александре.
– Ага, понятно, – накалялась Ольга. – И чтоб окончательно закрепить этот Новый год в памяти, вместо Деда Мороза и Снегурочки – японская кукла и ободранный гном.
– Ни у кого таких нет. – Маша прижала к себе маленькую японку в красном кимоно.
В комнату вошел толстолапый неуклюжий щенок, смешно зевнул и улегся под елкой.
– Откуда у тебя щенок? – спросила Ольга.
– Это Мишин. – Подруга установила под елкой куклу и гнома.
Ольга посмотрела на парня:
– Твой?
Михаил погладил лобастую голову щенка:
– Сам не ожидал. Родители на Новый год подарили. Говорят, собака вылечит меня от бледной немочи.
– Как ты его назвал? – спросила Маша.
– Бобик-Мухтар.
– Кто бы сомневался, – буркнула Ольга. – Ежа только потеряли.
Маша достала из коробки резинового ежика-пищалку:
– Вот, – и улыбнулась.
Телефон разразился знакомой мелодией. Ольга шумно вздохнула:
– Пропустила из-за вас все репетиции! Петька на меня обиделся. – Она нажала «ответить» и, прижав трубку к уху, убежала на кухню: – Привет… да я у Машки, елку наряжаем… красота необыкновенная: гробики, скелетики и черепушки…
– Крутейший будет Новый год, я чую, – развеселился Петя. – Я зайду?
– Конечно, жду.
Она нажала «отбой», чмокнула телефон и вернулась в комнату.
– Помирились? – спросила Маша.
– Ну, не знаю… – Ольге вдруг понравилось чувствовать себя невинной жертвой.
– Скажи, что у тебя была уважительная причина, – предложила Маша.
– Да-да, извини меня, Петечка, я мир спасала, – сама себя передразнила Ольга.
– И спасла! – Маша аккуратно прицепила на елочную лапу блестящий черный гробик.