– И что с нами теперь будет? – наконец выдавила из себя не на шутку перепуганная Луиза. – Представляешь, мне сегодня такой ужасный сон приснился: мы втроем едем в том самом автомобиле, который тогда рисовал Антон, и на страшной скорости со всего размаху врезаемся в стену…
– Это все из-за меня! – жалобно всхлипнула я. – Если бы я не предложила вам эти карандаши…
– Ерунда! – оборвал меня Антон. – При чем тут ты? Просто так получилось… Знаешь ведь, как говорят: в нужное время оказаться в нужном месте… Так вот у нас просто получилось наоборот. И не у нас одних!
– В каком смысле? – насторожилась я.
– Представляешь, я на сайт со статистикой для служебного пользования нелегально смог попасть… Короче, у нас в городе с апреля по сентябрь среди бесследно пропавших или покончивших жизнь самоубийством оказалось несколько художников!
– Ну и что? – неуверенно возразила Луиза. – Может быть, они страдали от творческих мук, вот и…
– Может быть, – с иронией произнес Антон. – Только перед тем, как исчезнуть, они запросто могли и в каком-нибудь подозрительном магазинчике побывать, и карандашиками или, например, кисточками немножко поработать… Поэтому нам надо искать этот самый ключ! И чем быстрее, тем лучше.
– Ты думаешь, что мы так легко сможем его найти? – подавленно проговорила Луиза, и на глаза у нее навернулись слезы. – Почему же тогда до сих пор никто его не нашел?
– По-моему, нам уже давно пора поговорить с Ариной Родионовной, – высказалась я. – И не во сне, а наяву.
– Не получится, – остудила мой пыл Луиза. – Она, как мы уже выяснили, сегодня не работает.
– Как это не работает? – вскинулась я.
– Очень просто, – взглянул на меня Антон. – Может же быть у человека выходной… Придется нам самим к ней в гости ехать! Все равно без нее мы ничего не найдем. Рада права. Одно дело – разговаривать с кем-то во сне, и совсем другое – пообщаться по-человечески! Ты ее адрес правильно запомнила?
– Не беспокойся! На зрительную память не жалуюсь, – ответила я.
– Значит, решено! – подвел итог Антон. – Отправляемся сразу после уроков.
– Может быть, хотя бы с последнего урока сорвемся? – вопросительно взглянула на него Луиза.
– А что там у нас по расписанию? – уточнил Антон.
– Рисунок! – вздохнула я, на всякий случай заглянув в дневник.
– Нет, рисунок пропускать точно не стоит. Ладно, уж как-нибудь до конца досидим, – рассудительно заметил Антон, и мы поплелись в класс, где нам предстояло провести еще целых четыре урока.
Время тянулось катастрофически медленно, и когда на занятии по рисунку нам было дано задание изобразить стоящий на куске синей ткани узкогорлый сосуд из светлой глины с напоминающими оттопыренные уши симметричными ручками, да еще и обратить при этом особое внимание на проработку полутонов, это не вызвало у меня абсолютно никакого энтузиазма. Сердечко карандаша постоянно ломалось, ластик оставлял на бумаге грязные полосы… А тут еще в голову закралась не на шутку испугавшая меня мысль о том, как было бы здорово, если бы сейчас у меня в руках оказались те самые карандаши! Опять началось! В висках застучало, ладони мгновенно вспотели, и мне стало совсем уж не до проработки каких-то там полутонов. Поэтому, едва услышав звонок, я с огромным облегчением опустила на учительский стол свой полуфабрикат, не претендующий на оценку, превышающую три балла.
Торопливо выйдя из школы, мы энергично двинулись к ближайшей станции метро, а уже через час выскочили из желтой маршрутки, которая развернулась и, обдав нас на прощание облаком смешанной с выхлопными газами дорожной пыли, умчалась в обратном направлении. Перебежав на другую сторону дороги и оставив позади многоэтажки городской окраины, мы двинулись вперед.
– Точно, здесь мы и были, помнишь? – повернулся Антон к сестре.
– Ага, вон у того холма, за березовой рощей, – подтвердила Луиза и осмотрелась. – Ну, куда теперь?
– Да у нас тут совсем небольшой выбор, – сказала я, разглядывая протянувшуюся неподалеку улочку, состоящую из двух десятков деревянных одноэтажных домишек. Добрая половина из них – приземистых, с наглухо закрытыми ставнями, покосившимися заборами палисадников и обильными зарослями полыни и чертополоха у крыльца – явно уже давно была нежилой.
Вокруг было тихо и безлюдно. И только на скамеечке у ближайшего к нам дома грелась на солнышке какая-то старушка. Она казалась такой древней, что меня охватило сомнение, сможет ли она нам помочь и подсказать, где можно найти Арину Родионовну.
Мои опасения полностью подтвердились. Кивнув в ответ на наше приветствие, старушка склонила голову набок и в ответ на наш вопрос сокрушенно покачала головой.
– Не помню такой…
– Вы уверены? – растерялась я, не в силах смириться с тем, что все наши планы и надежды готовы были вот так неожиданно рухнуть.
– Уверена, мои хорошие, уверена! – без тени сомнения заявила старушка. – Здесь и народа-то уже почти нет… Сами видите, домов всего ничего осталось, да и их скоро снесут, и здесь большое строительство начнется! А там, глядишь, и церковь восстановят…
– Церковь? – заинтересовалась я. – А здесь у вас церковь была?
– Была, – печально проговорила старушка. – Старинная, деревянная… Во время пожара сгорела! Давно это было. Да, а церковь вон на том холме стояла, у родника…
Я проследила за движением руки нашей разговорчивой собеседницы, скользнула взглядом по расположенной в сотне метров от нас березовой роще, о которой говорили двойняшки, и вдруг замерла…
Это место было мне очень знакомо! Но почему? Я не сомневалась, что бывать здесь раньше мне никогда не приходилось. Правда, сосредоточиться так и не успела – мои размышления были прерваны голосом нашей словоохотливой собеседницы.
– Да, церковь-то вся дотла сгинула. А вот на дом, который совсем рядышком находился, огонь так и не успел перекинуться. Как раз пожарные подоспели, – старушка вдруг примолкла, словно собираясь с мыслями. – Погодите-ка, а про кого это вы тут у меня давеча спрашивали?
– Про Арину Родионовну, – недоуменно ответил Антон.
– Потому и не вспомнила сразу, что не знала никогда, как по батюшке ее величать. Или знала да запамятовала! А имя вот вспомнила. Ариша! Года два назад, когда ее ветхий дом уж совсем разваливаться начал, она в город уехала. У нее там дети, внуки… А дом ее совсем недавно снесли. Но она до сих пор время от времени сюда приезжает и всякий раз к источнику наведывается. Оно и понятно: столько лет она за ним ухаживала! Люди частенько к ней со своими бедами захаживали. Дня не проходило, чтобы к ней кто-то за советом не заглянул. И наши, местные, приходили, и городские иной раз наезжали… И не было случая, чтобы она доброго слова и целебной воды родниковой для кого-то пожалела. Потому и прозвали ее святой. Так и говорили: святая Арина, а источник Святым ключом нарекли…
Я замерла и уставилась на старушку, не в силах произнести ни слова, словно боясь спугнуть внезапно посетившую меня догадку.
«Ищи ключ!» – раздался у меня в голове голос Арины Родионовны… Или святой Арины?
Так вот, значит, о каком ключе шла речь!
– Спасибо вам! – торопливо поблагодарила я старушку и, не разбирая дороги, устремилась к холму, на котором когда-то располагалась церковь. И тут же поняла, почему это место показалось мне таким знакомым! Ведь именно отсюда и обращалась ко мне явившаяся в предрассветном видении святая Арина.
Так быстро я не бегала ни на одном уроке физкультуры, поэтому бросившимся следом за мной двойняшкам удалось догнать меня уже у самого подножия холма. Я сидела на коленях перед родником и, пытаясь отдышаться, смотрела на фонтанчик прозрачной чистой воды, который пульсировал в небольшом углублении в земле, разбрасывая вокруг радужно сверкающие брызги. Они крохотными бриллиантами рассыпались по траве, а некоторые из них падали мне на ладони.
– Ну ты и рванула! – шумно отдуваясь, приземлился рядом Антон. – Мы куда-то опаздываем?
– Нам нужно набрать этой воды и возвращаться, – посмотрев сначала на него, а потом на запыхавшуюся Луизу, выпалила я, начиная догадываться, откуда у меня взялась такая уверенность. Не зря же святая Арина говорила о готовности поделиться со мной добрым советом!
– Интересно, и во что же мы будем наливать воду? – полюбопытствовала Луиза и огляделась, словно надеясь обнаружить поблизости подходящую емкость.
– Да, сейчас бы сюда тот кувшин, который мы сегодня рисовали на уроке, – отозвалась я, тоже шаря взглядом по траве.
– Эх, что бы вы без меня делали! – произнес Антон и, пошарив в своей внушительных размеров сумке, куда, насколько я знала, помимо учебников и тетрадей спокойно помещались пять баллонов с аэрозольной краской для граффити, извлек стеклянную бутылку пепси, которая была уже наполовину опустошена. – Кто-нибудь будет пить?
Мы с Луизой отказались.
– Как хотите, – Антон поднес бутылку к губам, сделал большой глоток и тут же, состроив недовольную гримасу, выплеснул остатки коричневой жидкости в траву. – Фу, так нагрелась, что пить противно…
– Давай! – я протянула руку, и Антон передал мне пустую бутылку, которую я тут же поднесла к бьющему из земли ключу.
Когда вода поднялась до самых краев, я аккуратно закрыла бутылку и, расстегнув свою сумку, вопросительно взглянула на Антона.
– Не возражаешь? – спросила я его.
Антон только пожал плечами.
Я кивнула и осторожно опустила наполненную водой из Святого ключа бутылку на дно сумки.
Глава девятаяПо ту сторону холста
Пустующий класс, в котором почти полгода назад размещалась мастерская таинственно исчезнувшего учителя, был открыт. Точнее, дверь его была плотно прикрыта, так что со стороны могло показаться, что она заперта на ключ. Но я совершенно точно знала, что мы сможем беспрепятственно войти в помещение, где нас поджидал зловещий холст.
Я знала это, когда мы ехали назад в вагоне метро…
Знала, когда мы с осторожностью проходили мимо директорского кабинета, откуда доносился голос громко разговаривающей с кем-то по телефону бабушки…