– Ты чего? Че я сделал?
Сергеич не ответил. Он уселся в кресло с пафосным лицом обиженной девчонки: «Догадайся, мол, сам». Ну нет, взрослые люди так не разговаривают. Только Сергеичу не скажешь: «Давай, кончай дуться. У меня к тебе дело. Надо всех лошадей на мясо отдать упырям». Ленька сел на диван напротив и стал ждать, пока тренер оттает сам или хоть скажет, по какому поводу байкот. Сергеич включил компьютер и сделал вид, что Леньки здесь нет. И охота ему играть в молчанку...
– Ну Сергеич!
Тренер удивленно поднял голову «а, ты еще здесь!» и сухо спросил:
– Зачем пришел?
Ленька не ждал такого поворота:
– Не знаю, как сказать...
– Зато я знаю! Во! – Тренер непедагогично показал фигу. – Звонил мне твой Васек, с утра звонил. Только вот вам! Ишь чего придумали! И зачем ты Гришу расчистил? Хотел еще и бантиком перевязать, чтобы красиво?
Вот оно что! Значит, Васек решил схитрить и взять лошадей вместо коров, в обход Леньки. Ленька сам, конечно, виноват, что ему не сказал про двадцать коров и двадцать коней... А теперь Васек все испортил. Если бы Сергеича уговаривал Ленька с самого начала, он бы смог. А теперь... Слишком разозлился тренер, слушать уже не будет.
– Думаешь, мне лошадей не жалко? – Ленька старался поймать его взгляд, прямо как Васек, когда канючил о непосильной нагрузке и высоком налоге. – Еще как жалко! Я затем и Гришу расчищал, что не хотел верить в это все.
– Ну и не верь.
– Сергеич, там люди. – Ленька надеялся, что уж такую простую вещь тренер поймет и, может, и не сразу, но отдаст лошадей. Но Сергеич повел себя как обычный упертый лошадник:
– Взрослые люди, Лень. С руками, ногами, лопатами и вилами. Сами прекрасно смогут за себя постоять, я вообще не знаю, зачем ты в это ввязался.
– Да?! А когда я тут ночью стерег конюшню, Юльку и целую деревню, ты так не говорил! Напомнить тебе, что ты сказал наутро?
– Хватит! – Сергеич встал. – У меня дела. Юльке скажи, чтобы брала мать и бежала ко мне. Остальные разберутся сами, поверь.
– А если не разберутся?
Сергеич махнул рукой и молча вышел.
Глава X,в которой спаситель работает лопатой
В коридоре было шумно: кто-то кого-то чистил, кто-то менял снаряжение перед походом на пруд, кто-то просто делил дорогу, все-таки он не резиновый, этот коридор. Ленька шел, подныривал под ремни развязок, отвечал на приветствия и на «Где пропадал?», шел и думал, что доигрался. День, когда он не смог достать выкуп, наступил. Или все-таки нет? Ленька позвонил Ваську, но тот не брал трубку. Забегался верный помощник. Или уже ударился в бега? А что, все за последние сутки разбежались, как будто Леньке одному нужна эта деревня.
Он вышел на улицу: что делать, куда идти? Без велика, пешком, и Сергеич на машине не отвезет, и не мечтай теперь. Бежать в деревню искать Васька? Сам позвонит. Или не позвонит, у Леньки было именно такое чувство. Надо же Юльку предупредить! Да и остальных... Позвонил Юльке, она ответила быстро, будто ждала.
– Где Васек? – осторожно спросил Ленька, уже зная, что услышит.
– Вроде в город поехал... Леня, что случилось? У тебя какой-то нехороший голос.
– Да. Сергеич сказал, чтобы ты брала мать и дула на конюшню. И остальных предупреди, что сегодня Васек, похоже, не вернется с коровами.
– В смысле?
– В смысле сбежал, потому что не смог собрать выкуп. А ночью придут упыри.
Юлька помолчала, переваривая, пискнула что-то вроде: «Ой, Лень»...
– Беги к Сергеичу, в общем. И скажи всем, чтобы тоже... Что меня сегодня не будет. Попробую задержать их в лесу.
– Ты нас бросаешь?
– Я – нет. Но я один мало что могу, так что пусть лучше разбегаются, кому есть куда. И кому некуда – тоже.
Юлька молча положила трубку – точно решила, что Ленька предатель. Ну и хорошо. То есть ну и ладно. Ну а что он сделает? Ноги сами несли в сторону редеющего леса. Уже от конюшни было видно и валочную технику, и новый микрорайон. Осталось-то три ствола – и леса не будет... Зато и упырей перестанет прибавляться, когда выкорчуют последний пень.
Ленька хотел быть ближе к могильнику. Хотел встретить врага подальше от деревни, поближе к его логову. А зачем, почему и что он один этим упырям сделает? Просто так было надо, вот и все.
Техника грохотала: неблизко, а все равно ушам больно от этого грохота. Ленька шагнул в три сосны, которые еще зимой были лесом, и сразу же увидел Петровича. Не врали слухи: старик стоял метрах в пятидесяти от Леньки и лопатой зарывал ямы от выкорчеванных пней.
– Петрович! – Ленька побежал к нему: может, старик и правда знает, что делает? Если он с таким упорством работает лопатой не первый день, может, есть в этом какой-то прок?
Старик встретил его сухо, даже головы не поднял:
– Чего тебе, упырь?
– Петрович, помогает? – Ленька решил не обижаться на своенравного Петровича, пусть только скажет...
– А ты их считал? Может, и помогает. Должно помочь. – Он сыпал землю в яму с таким видом, как будто прав, и только он... – Только у меня второй лопаты нет.
– Я принесу, Петрович! Да я трактор пригоню, экскаватор целый, только ты не уходи, ладно?
– Колышков захвати. – Петрович кивнул на вязанку осиновых кольев, еще ту, что они с Васьком выстругивали в первый день. – У меня в сараюхе. С ними надежнее.
Ленька закивал и с криком: «Только не уходи, Петрович» – побежал в деревню. Эти два километра без велика вымотали его, домой он ворвался красный, запыхавшийся и жалкий.
Васька не было. Не было Юльки и, понятное дело, Фоки. Леньку опять кольнул этот нелегкий страх: где-то он, Фока, ходит, не попал ли в лапы упырям. Но вошла Елена – его мать и с ней еще двое, и Ленька сразу вспомнил, зачем он здесь.
– Вот ты где, упырь! – Елена недвусмысленно вертела в руках вафельное полотенце. Ленька видел пару раз, как Фоке этим полотенцем перепадало, неужели она посмеет замахнуться на спасителя? – Васька сбежал, племянница вашего тренера ходит по деревне, говорит, чтобы все уезжали, может, ты нам объяснишь, что происходит?
Мужчины присели на Ленькин диван в предбаннике, Елена с Ленькой так и остались стоять.
– Фока где?
– Я думала, ты мне объяснишь. Вторые сутки дома не показывается. Так что происходит?
И Ленька рассказал. Все как есть про выкуп, про то, что упырей прибывает, про лошадей и Петровича. Впервые прямо тому, кто спрашивает и без Васька-посредника.
– Нужен трактор, – закончил он и посмотрел на Елену, будто она сейчас же побежит выполнять приказ.
– Да вот тебе. – Один из мужчин на диване показал грязную фигу. – Даже если это идея Петровича, мы тебе не верим.
– И трактора в деревне нет, – добавил другой. – Был у Михалыча, да тот продал его, чтобы от тебя откупиться.
– Не от меня!..
– Иди уже. – Елена унизительно пригрозила полотенцем, и Ленька поспешил ретироваться.
Во дворе валялся велосипед (ну хоть не пешком теперь бегать), в сарае у Петровича Ленька взял вторую лопату и связку осиновых колышков – много они с Васьком настрогали.
Людей на улице было мало, и это здорово, потому что те, кто встречался Леньке на пути, смотрели недобро, спасибо хоть вслед не плевали. Доигрался упырь. А ведь хотел, как лучше.
Петровича Ленька нашел у той же ямы и тут-то понял, как же это... Долго. Сотни и сотни упырей, сотни и сотни могил, и колышки...
– Смотри. – Петрович подвел его к лунке от выкорчеванного пня. Лунка была широченной и кривой, воронка целая, а не лунка. – Видишь кости? И я не вижу, значит, надо еще копать. Хоронят-то глубоко... Найдешь – воткнешь между ребер колышек и закапывай. Понял?
– А техника? – Ленька кивнул на новый микрорайон и почему-то на трелевочник. – Они ведь все равно будут закапывать?
– Будут. Только я не доживу. Да и с колышками надежнее.
Ленька подумал, что Петрович прав, да только им здесь до утра не управиться.
– Что ж вы на помощь никого не позвали?
– Ты сам пришел. И остальные... Надо будет – придут. Работать-то будешь или рассуждать явился?
Ленька без разговоров схватился за лопату. Откапывать мертвяков оказалось занятием нелегким, но увлекательным. Ленька видел по телику, как работают археологи, аккуратно с совочками и кисточками выкапывая каждую находку. Ничего похожего они с Петровичем не делали, махали лопатами только в путь, нет-нет, да и выкидывал кто-нибудь косточку подозрительно знакомой формы. Ее приходилось искать руками, класть на место, осторожненько кончиком лопаты откапывать остальные и гадать, куда ж тут воткнуть осиновый кол. Петрович сказал: «между ребер», Ленька и вгонял между ребер, даже если больше ничего не находил. Старые кости были совсем не страшными, даже черепа (целые попадались редко). Не белые и глянцевые как в кабинете биологии, а грязновато-серые, они и на кости-то были не похожи, если не знать, то сразу и не поймешь.
Работали молча. Ленька думал, что старик должен здорово злиться на него, побольше, чем остальные. Кто за одну ночь подорвал авторитет Петровича в деревне, кто не позволил всем сразу начать закапывать могилы и неделю морочил голову, собирая непосильную дань? Кто... Да чего вспоминать? Странно, что сейчас никто не бежит помогать Петровичу, вроде все уже разочаровались в Леньке, пора бы... А может, оттого, что Ленька сам здесь? Или они уже никому не верят и тихо разбегаются по одному?
К обеду солнце стало невыносимым. Ленька потрогал раскаленную макушку и натянул на голову майку на деревенский манер. Он чувствовал, что выдыхается, а закопать успел всего-то одну могилку. Рядом Петрович, бодрый и невозмутимый, уже заканчивал третью. Это при Леньке. А сколько успел с утра! И сколько еще надо успеть... Присесть отдохнуть при крепком старике было неудобно. Ленька медленно подворачивал брюки, поправлял майку на голове, разувался, в общем, так и отдыхал каждые пять минут, пока Петрович не сказал:
– Присядь. Вижу, что залегтелся. – И Леньке опять стало стыдно.