Гришка задрожал, почудилось: у компьютерного столика на секунду вспыхнули и погасли два золотистых огонька. И пахнуло вдруг влажной шерстью, почти как от Тимки после прогулки под дождем, только более остро и как-то душно. И заставил испуганно вздрогнуть мягкий шлепок…
Гришкино воображение тут же нарисовало у компьютерного столика черную пантеру. Гришка практически видел ее – замершую у его кресла, раздраженную незнакомой обстановкой и запахами. Длинный гибкий хвост недовольно подрагивал, круглые желтые глаза с вертикальными зрачками искали чужака…
Гришка крепко зажмурился: он не хотел ничего видеть! Пусть в его комнате прячется хоть десять пантер, но его, Гришки, тут нет. Он спит!
Странно, но Гришка действительно заснул.
На этот раз Лапшину снилось, как черная пантера – раза в два больше тех, что Гришка видел недавно в зоопарке – бродила по комнате. Сердито фыркала и брезгливо переступала через разбросанную на полу Гришкину одежду. А потом вдруг замерла и шумно потянула носом, а потом и вовсе заурчала счастливо, уловив родные ароматы. Через мгновение пантера прыгнула к стене, где стоял мольберт с неоконченной Гришкиной работой и висела подаренная Сережкой картина. В прыжке пантера вдруг начала меняться. Ее контуры стали зыбкими, неверными, и огромная кошка туманной дымкой растаяла у стены, словно одна из картин приняла ее. Вот только какая из двух, Гришка во сне не понял.
Глава 6Сергей философствует
Сегодня Гришка ушел из школы после третьего урока. Причем отдал математичке записку от бабушки: якобы ему нужно к одиннадцати утра везти Тимку на прививку.
Конечно, Лапшина отпустили, учителя ему поверили. А вот Лена не сомневалась: Гришка просто не хотел с ними говорить о пари. Или обсуждать вчерашнее. Вот и исчез пораньше, чтобы не идти вместе домой.
И на первых двух переменах Гришка убегал играть с мальчишками в футбол в спортивном зале. Потом возвращался на урок взмыленный, зато довольный. И нагловато подмигивал Лене, усаживаясь за свой стол.
Еще и день сегодня дурной какой-то – на улице с самого утра шел мокрый снег, а в школе на всех уроках проводились контрольные работы или повальные опросы. Гришка вовремя отпросился, ничего не скажешь!
– Надоело все, – Лена отшвырнула ногой валявшуюся на дорожке банку из-под пепси.
– Да ладно тебе, – улыбнулась Светлана. – Ничего же страшного не произошло.
– П-подумаешь, Гришка п-прикалывается…
– Прикалывается?! Спорим, через пару-тройку дней вы у него из ладони есть будете? Ну, кроме разве Серого…
– Спасибо, – пробормотал Сергей, – за доверие.
– Доверие? Да просто ты такой же! Поэтому и кухню всю знаешь! Думаешь, я забыла про твои розыгрыши?!
– А их и не было, – хмыкнул Сергей.
– Ну, еще бы! Ты созна́ешься!
Несколько минут друзья шли к остановке молча, думая каждый о своем. Потом Сергей догнал Лену и осторожно придержал за плечо.
– Не пойму, чего ты злишься?
– Не поймет он, – огрызнулась девочка. – Просто не люблю чувствовать себя дурой!
– Ну и не чувствуй, кто тебя заставляет…
– Да-а? – резко остановилась Лена. – А как насчет последних Гришкиных выходок?!
– Каких это?
– Да с той же земляникой!
– Послушай, – устало отозвался Сергей, – ты же не веришь во все эти бредни с картинкой-переходником или телепортацией, так?
– Ну, так, – мрачно кивнула Ленка.
– Вот и продолжай не верить! Пойми, тут каждый сам за себя. Как в цирке…
– При чем тут цирк? – удивилась Светлана.
– Ну, – усмехнулся Сергей, – когда иллюзионист на арене, зал делится на три категории. Первая – это те, кто верит в чудеса безоговорочно. Чаще всего – дети. Вторая – скептики, пытающиеся подловить артиста на неточностях и ошибках. Они якобы докажут, что это всего лишь ловкий трюк. Они обычно и лезут на арену, когда приглашают добровольцев. Кстати, чаще эти скептики очень хотят поверить, что чудеса есть. Поэтому и уходят потом с арены с квадратными глазами.
– А т-третья? – с любопытством спросила Дина.
– Третья – те, кто прекрасно знает: несмотря на видимость чуда – это просто трюк. Прекрасно выполненный трюк. Они в доказательствах не нуждаются. Но рассматривают их с удовольствием. И знаете, почему?
– П-почему?
– Из любви к искусству. Это же подтверждает мастерство артиста.
– Ну и к какой категории ты относишь нас? – хмуро поинтересовалась Светлана.
– А вы не обидитесь?
– Н-не-а, – весело воскликнула Дина.
Светлана кивнула. А Лена отвела глаза в сторону.
– Ну ладно. Рискну, – Сергей усмехнулся. – Ты, Дина, относишься к первой категории. Тебе так хочется, чтобы чудеса были, что ты поверишь всему. Так?
– Н-но ведь к-ковер-самолет т-тоже когда-то к-казался с-сказкой…
– Вот-вот.
– А я? – грозно спросила Лена. – Я, по-твоему, к какой категории отношусь? Надеюсь, к третьей?
– Нет, ко второй.
– Что?!
– Но это же правда, что тут обижаться?
– Докажи!!!
– Понимаешь, если бы ты относилась к третьей, тебя бы мало трогали фабрикуемые Гришкой доказательства. Ты бы просто восхищалась его изобретательностью. Ну, и пыталась бы подобрать ко всему ключик…
– А если он не подбирается?! Тогда что?!
– Ничего! Просто бы сняла перед Лапшиным шляпу. Значит, он в очередной раз оказался умнее. – И Сергей невозмутимо отвел в сторону крепкий парамоновский кулак.
– Подожди, Лен, – Светлана поспешно заслонила Сергея. – Он же просто высказал свое мнение.
– С-сама же с-спросила!
Лена, тяжело дыша, отвернулась от них и попыталась успокоиться. Светлана в упор посмотрела на Сергея:
– А я?
– Насчет тебя не знаю, – Сергей усмехнулся. – Видишь ли, на мой взгляд, ты ни к одной не подходишь. Если только специально под тебя еще одну категорию открыть – четвертую.
– Это к-как? – удивилась Дина.
– Ну-у, пусть так: ей очень хочется, чтобы чудеса были. Просто очень. Но она слишком трезво мыслит, чтобы этому верить. Поэтому рада даже подтасовать факты, лишь бы вероятность чуда оставалась. Вот ей и нравится Гришка! Скажешь, нет?
Светлана вспыхнула и еле заметно кивнула. Лена изумленно приоткрыла рот. Сергей, ухмыльнувшись, пояснил:
– Лапшин сам почти чудо.
– Нашли чудо! – Лена раздраженно посмотрела на Сергея. – А про себя что молчишь? Наверняка себя к третьей категории относишь?
– Угадала, – спокойно согласился Ильин. – Потому и не дергаюсь.
– Не дергаешься?!
– Ну, немного. Просто боюсь, что Гришка куда-нибудь влезет. В поисках доказательств. Чтобы выиграть пари.
– А помнишь… – глаза девочки опасно сузились.
– К тому же я вовсе не отрицаю возможности, что Гришка в своих поисках на что-нибудь наткнется!
– На что-нибудь интересненькое, – насмешливо подсказала Светлана.
– Ага. По-моему, на это только такие, как Лапшин, и способны.
Лена пробормотала:
– Вот этого я и боюсь…
– Чего? – удивилась Дина.
– Что он когда-нибудь окажется прав. – Лена сердито фыркнула. – Вы, любители чудес, неужели не понимаете – здесь все плохо!
– Что «в-все»?
– Вариант первый, самый лучший – Гришка врет. Ну, тут-то все просто. Врет он с пеленок. – Лена обвела друзей насмешливым взглядом. – А теперь, умники, допустим второй вариант. Тот, о котором вы в открытую и думать боитесь…
Сергей подобрался. С лица Светланы сползла улыбка. Дина ахнула.
– Вот-вот. Вы представляете, во что Гришка сможет в этом случае вляпаться?!
Лена увидела подъезжающий автобус и поспешной скороговоркой закончила:
– Так что извольте мне доказать, что все это обычный лапшинский розыгрыш. И быстрее! Не забывайте, Гришка и сам картинки малюет. Да еще какие картинки! Куда там, Серый, твоему земному лесочку…
Лена была права, она достаточно хорошо знала Гришку. Не знала только про череду его странных снов, про страшный, но притягательный мир, который находился так рядом… и в то же время так невозможно далеко.
Этот мир мучил и дразнил Гришку. От него хотелось избавиться. И не меньше хотелось заглянуть в него хотя бы одним глазком, убедиться – насколько он реален. И может ли такое быть реальностью?!
Вот уже несколько ночей, проснувшись от своих кошмаров, Гришка становился к мольберту и переносил сны на полотно. Переносил лихорадочно, в страхе, что вот сейчас он что-то упустит, что-то забудет, и вместо окна в неведомый мир получит просто плоскую картинку-фотографию.
Вздрагивая от непривычных звуков – скрипа деревьев, шелеста листвы, треска обламывающихся веток, шума ветра, реки, дождя, криков неведомых животных, – Гришка радовался, что Тимка ничего этого не слышит. И удивлялся: как можно не слышать того, что вот-вот окажется прямо здесь, в комнате? Что настолько материально, что Гришка почти не сомневался – если еще чуть-чуть истончатся границы между мирами, чужая действительность безжалостно поглотит его, и утром родители увидят опустевшую постель.
Гришка торопился. Торопился поймать враждебный мир на кончик своей кисти, зафиксировать его на полотне, пленить. Гришке казалось, так он обезопасит себя. Мир на его мольберте… мало ли таких «штучных» картин на планете!
Они для большинства людей просто изображения – пейзажи, портреты, натюрморты. Пока за грань заглянул только фантаст со странной фамилией Желязны. Вот ведь воображение у человека, только позавидовать можно.
Интересно, какая картина дала Роджеру Желязны ключ в новый мир, чья кисть оказалась по-настоящему волшебной…
Глава 7Таинственная прогулка
Лена кипела. Больше всего ее пугала Гришкина невозмутимость. На этот раз, к изумлению друзей, он вроде бы и не спешил с предъявлением очередного доказательства.
Лене порой казалось: Лапшина результаты пари больше не волновали, а ведь Гришка обычно в лепешку расшибался, доказывая свое.
Мало того, даже не прогуливая школу, Лапшин продолжал меняться. Его загар не бледнел, а наоборот – набирал силу. И нос шелушился уже в третий раз, как отметила наблюдательная Парамонова.