– Если так, то нам конец!
Глава 16
Выйдя из барака, Палыч осмотрел деревню. При солнечном свете Безводье выглядело уже не так устрашающе. Высокие сосны, окружавшие поселение, величественно возвышались над крепостными стенами. Сквозь ветки деревьев пробивались последние лучи заходящего солнца, окрашивая бараки и крыши землянок в багровые тона. Да, физрук даже не заметил, что проспал целый день.
«Вот бы поселиться в таком месте, в окружении соснового леса», – вдруг пришло в голову Валерию Павловичу. Он давно подумывал о том, чтобы после выхода на пенсию переехать куда-нибудь подальше от города. Был бы свежий воздух, лес рядом да маленький домик. Вместо уроков и составления программы – сбор трав, мха, приготовление узвара, вместо городского шума – только шелест листьев, а вместо суеты и вечной спешки – умиротворенное любование окружающим миром.
Солнце совсем не слепило глаза, легкий ветерок приятно обдувал кожу, оставляя ощущение легкости и почти невесомости. Безводье показалось Палычу каким-то родным и близким, словно именно о таком месте он мечтал последние несколько лет. Все эти полубараки и землянки, все эти существа со змеиной кожей и фасеточными глазами вдруг стали ему чуточку роднее. Возможно, даже роднее, чем его коллеги, друзья, ученики…
Темнело, и площадь наполнялась местными жителями. Однако они не шли каждый по своим делам, а собирались небольшими кучками. Каждый что-то кому-то говорил, и в этом гомоне физрук не мог разобрать ни единого слова. Каждый нес с собой кувшины и фляжки, их привязывали к поясам или ставили по периметру площади.
Постепенно кучки жителей сливались друг с другом, пока наконец на площади не остались две группы жителей. Палыч и сам не понял, как оказался внутри одной из них. Учитель внимательно осмотрел свою команду и команду противников: те, кто стоял напротив, были покрыты шерстью, а среди соседей Палыча никого с шерстью не было.
Физрук попытался выйти из толпы, но все участники стояли плотно друг к другу, протиснуться было невозможно. Его охватил испуг, переходящий в панику. Все, сейчас начнется что-то страшное, и его затопчут. Он спасся от огромного волкоподобного кабана, но не смог спастись от этих человекоподобных тварей!
Рядом с собой Валерий Павлович заметил Василия, который протягивал фляжку из небольшой зеленой тыквы. Пить не хотелось, но и отказаться было бы странно. Учитель сделал несколько глотков и вернул фляжку. Узвар растекся внутри уже знакомой приятной теплотой. Это успокаивало и бодрило одновременно.
Тем временем наступала темнота, и группы начали сближаться. Палыч испугался, что это какое-то клановое выяснение отношений, но ни среди его соседей, ни среди команды, двигавшейся навстречу, не было ни намека на агрессию. Напротив, казалось, что в воздухе витает невысказанный восторг.
Наконец команды столкнулись друг с другом и стали пихаться, толкаться, лягаться и закручиваться плотным водоворотом, сбивая друг друга с ног и выталкивая с поля. Наконец из-за облаков вынырнул огромный желтый диск. Луна казалась нереально огромной, словно стала ближе к Земле в несколько раз, можно было даже разглядеть кратеры на ночном ядовито-желтом светиле. А мутанты все прыгали, топтались по полю, пихались, забирались друг на друга и снова падали вниз, так что сухая, покрытая коркой почва под ногами стала превращаться в грязную жижу, едко пахнущую болотной водой.
Когда луна скрылась за облаками, все остановились как вкопанные, и лишь через несколько мгновений разошлись по разные стороны разбитого поля. Команда существ, покрытых шерстью, получила небольшой перевес, их осталось больше, многие мутанты из команды физрука, помятые в схватке, так и не смогли встать на ноги, их оттащили в сторону и уложили на землю.
Палычу после долгих топтаний и пиханий страшно захотелось пить. В горле вновь появилось ощущение щекочущего шерстяного комочка. Учитель огляделся по сторонам в поисках Василия. К счастью, его давний знакомый был рядом.
– Пииить, – вряд ли физрук мог объяснить, почему он начал тянуть звуки. То ли этот шерстяной комочек не давал ему нормально сказать что-то, то ли жажда и усталость совсем затуманили разум. Тем не менее Василий снял с пояса флягу:
– Пееей, шаааа-ар выййй, ииииг, рааааа снооова.
Когда учитель делал последний глоток, луна опять вынырнула из-за облаков, озарив своим желтовато-серебряным светом разбитую десятком ног площадь Безводья.
В этот же момент толпа вновь пришла в движение. Валерию Павловичу захотелось исправить ситуацию, в которой побеждала другая группа. Учитель с особым рвением вместе с толпой пошел на противоборствующую команду. Нет, не выиграть сегодня «шерстяным».
Физрук пробрался в первые ряды свалки, оттаптывая ноги и увязая в болотной жиже. Он начал заходить за спины мохнатым соперникам, после чего спиной вдавливал их в глубь толкающегося месива. Его захватил азарт. С каким-то животным рвением Палыч толкался и двигал в глубь «шерстяных», одновременно не позволяя оттеснить себя в противоположную сторону.
Ощущение щекочущего комочка в горле окончательно пропало, а вскоре Палыч почувствовал необычайный прилив сил. Казалось, что он сбросил лет тридцать и вновь превратился в подающего надежды спортсмена. Казалось, что мускулы его рук и ног налились, как упругие мячи, а мозг работал только над одной задачей: как применить свои силы для победы. Есть только здесь и сейчас, здесь, где он должен оттеснять «шерстяных» и не давать им оттеснить себя, не важно, зачем.
Животное рвение наблюдалось не только у Палыча, все мутанты толкались и скакали как одно целое. Все были максимально заряжены на успех. Теснить соперника. Двигать вглубь, не давать ему вырваться обратно. Двигать другого соперника, проталкивать его вглубь, не давать выбраться. Скакать, топтать, уминать чавкающую топь под ногами.
В какой-то момент физрук понял, что он прорвался глубоко внутрь команды соперника, и до своей группы теперь было два-три ряда «шерстяных». Он, не разворачиваясь, начал активно пихаться между соперниками, изо всех сил расталкивая мутантов. Силы начали постепенно покидать его, вновь появилось ощущение шерстяного комочка. Как нельзя кстати кто-то протянул ему флягу с узваром. Палыч жадно сделал глоток, потом еще и еще один. Отлично, больше нет никаких неприятных помех в горле. Есть только он и «шерстяные», которых нужно оттеснить назад.
Физрук швырнул на землю пустую флягу и с удвоенной силой бросился в гущу событий, утопая в грязи чуть ли не по колено. Он рвал и метал, издавая какие-то утробные рычания и всхлипывания, которые сливались с общим яростным гулом. В нем потекла кровь самых сильных и крепких духом животных! Он – сила и мощь всей матушки-природы! А уже матушка-природа не даст ему и его команде проиграть!
РРРРРРРРРРРРРРРР! Вряд ли когда-нибудь хоть кто-то видел такой бешеный взгляд у Валерия Павловича. Новый бросок за первую линию «шерстяных», оттеснить одного, другого, сделать шаг назад, заблокировать оттесненным выход, еще глоток узвара, новый бросок, оттеснить, закрыть выход. Дьявольски огромная луна величественно смотрит на это противостояние. Сейчас во всем мире нет ничего важнее происходящего здесь, на главной площади Безводья. «Наааа пооооль-зууу», – узвар снова и снова придавал сил Палычу, с каждым глотком он становился сильнее и после каждой передышки еще более неистово бросался в бой. Он потерял счет времени, он не знал страха, им владел только один животный инстинкт – победить! Никогда бы Валерий Павлович не поверил, если бы ему сказали, что он способен бороться с такой энергией всю ночь. Нет, даже в молодости он бы так не смог: раз за разом бросаться в схватку, до самого рассвета.
Солнечный свет подействовал магически. Обе команды разом остановились. Остановился и физрук. Игра окончена! А разбитая площадь превратилась в блестящую на солнце болотную жижу! И ее, конечно, можно было пить!
– Вооооо! Даааааа! – завопили обитатели Безводья, и Палыч кричал громче всех. Помогла игра! Помогла! Все бросились на поляну. Они вынимали фляжки и кувшины, и черпали болотную жижу, и разбавляли ее дождевой водой, и пили, и заедали красноватым мхом…
Глава 17
Надо бежать! Сейчас! Пока светло! – не то чтобы Роман поверил в сказки про Черного Ефрейтора, но то, что солдат «поехал» – было вполне очевидным и неоспоримым фактом.
Ребята начали таскать ящики вчетвером. Это было не очень удобно, зато можно было посовещаться.
– Как будем бежать? Он у нас на пятках сидит. Все видит и слышит, – почти шепотом спросил Павлихин.
– Чего это вы вчетвером одну коробочку несете? – голос солдата заставил ребят вздрогнуть. Он оказался совсем рядом с ними, хотя никто и не услышал звука шагов по выгоревшей земле. Ребята пошли быстрее, лишь бы хоть как-то оторваться.
– Как думаете, он что-нибудь слышал? – спросил Масляев, когда они немного отошли.
– Он все слышит и все знает, ему не нужно быть рядом, чтобы подслушивать, – сказал Мазуренко. – Ребят, я уже без сил.
– Прекрати ныть и тереть всякую ерунду! – грозно ответил Масляев. Силы заканчивались у всех, только никто, кроме Мазуренко, не хотел в этом сознаваться.
– Прекратили спорить, – вступил вновь Волкогонов. – Как бежать будем? Надо делать это быстро, пока мы здесь не свалились.
– А может, лучше дождаться ночи и сбежать после отбоя? – предположил Масляев. Тут вступил в разговор молчавший до этого Павлихин:
– Не, пацаны, ночью не вариант. Или вы хотите опять с этим кабаном встретиться? А если это и правда призрак, то без разницы, когда бежать, ночью даже хуже.
– Кстати, он в столовой не ел, – добавил Мазуренко.
– Ел – не ел, не важно. Как будем бежать? – У Масляева азартно загорелись глаза.
– Мы должны снова разделиться на пары…
– Нет, я сейчас крякну таскать эти коробки, – начал было Мазуренко, однако суровый взгляд Масляева его успокоил.
Павлихин продолжил, убедившись, что солдат находится далеко и не может их слышать: