мне на голову, я умру сравнительно легко. Но не сейчас.
Когда я все-таки выпрямила ногу, на улице уже светало.
04:02
Спокойно, мать еще на дежурстве. Домашний телефон она, конечно, уже оборвала, оборвала телефон соседки, а та устала трезвонить в нашу пустую квартиру. Конечно, она доложила матери, что меня нет, конечно, мать рвет и мечет, носится по больнице с воплями «Приду домой – убью!». Конечно, она уже позвонила родителям ребят, и город поднят на уши. Скоро, Ленчик, уже скоро. Еще пару часов, ну три, ну пять – и все будет хорошо.
Если тварь не доберется раньше.
Я вертелась и разминала затекающие ноги. Если вести себя как уж на сковородке, не так мерзнешь. К тому же это отпугивает крыс: после того как убежала та большая, я никого не видела. Больше всего хотелось уснуть, а проснуться уже дома, чтобы все это приснилось. И ребята живы. Я пыталась закрыть глаза, но они открывались, как будто были на пружинах. Тогда я опять разревелась. Какой тут сон!
05:02
За окном было совсем светло. Орали птицы, слышные даже сквозь стеклопакет: наверное, в любом месте, в любом городе с четырех до пяти утра птицы орут как в последний раз. Потом выберутся на солнышко люди, собаки, машины – и их станет не слышно. Мысль о людях и машинах казалась глупой. В эту часть города заглядываем только мы. Заглядывали. Ну и бродяги всякие еще. И это.
Крыса явилась из темноты, бесцеремонно вцепилась зубами в мою штанину и стала дергать на себя, от усердия привставая на задние лапы. Передние она при этом разводила в стороны, растопыривая крошечные розовые пальчики. Я отдернула ногу, естественно долбанув коленкой по верхней доске, доска хрустнула, что-то шаркнуло наверху, и мне на руку свалился кусок бетона. Небольшой, с кулак, он здорово шарахнул по пальцу, и еще несколько секунд я выла и высказывала крысе вслух, что я думаю о ней, о развалившемся театре и о своем положении. Голос сел. Я хрипела как простуженная, а может, так оно и было, во рту все стянуло невидимой пленкой и еще оцарапало наждачной бумагой. Какие там сто часов! Если я срочно не попью, я не смогу заорать, когда за мной придут.
Крыса смоталась. Надеюсь не за помощью. Чего ей? Совсем я озверела с ними тут. Зверьку просто нужна была тряпочка для гнезда. Спасибо, что не мясо. Под руинами небось погибли десятки ее соплеменников и все норы. Надо отстраиваться заново, прорывать новые ходы, заводить семьи… Я дорвала дырку на коленке джинсов и кинула тряпку в темноту. Недокинула, она приземлилась на мою кроссовку и торчала синим флагом.
Где все?
07:15
Птицы смолкли, а солнце жарит сквозь мою скупую дыру от доски. Я почти согрелась после ночи. Вертелась как в солярии, подставляя солнцу замороженные бока. Это само по себе согревало. Жутко хотелось пить. Я еще спо́лзала в сторону и повторила свой фокус с туалетом – и совсем обезводилась. Во рту была пустыня, причем с верблюдами. Я видела в зоопарке: они пахнут свалявшейся мокрой шерстью и сеном. Опять явилась крыса. Несколько секунд она торчала из-за моей кроссовки как из окопа, выглядывая любопытными глазками-бусинками. Потом сцапала в зубы мою оторванную от джинсов тряпку и удрала. Приняла подарочек. Теперь расскажет своим товаркам, и они меня разденут, раздерут одежду на тряпочки для гнезда, и тогда ночью я замерзну окончательно. Подумала – и сама себе не поверила: какая ночь?! Через минуту – максимум через пару часов примчится мать с группой спасателей. Они меня откопают, и все будет хорошо. Надо только дождаться.
Солнышко грело, крысы не беспокоили, и я уснула в отличном настроении.
13:30
Проснулась я от чудесного, волшебного звука, он снился мне – только звук, больше ничего. Звук фонтана в торговом центре. Вода шумела, падала, много воды, можно сидеть рядом и не пить, потому что у тебя нет такой жажды, можно мыть руки и просто плескать ладонью по воде. Чудесный звук – звук льющейся воды. Я открыла глаза и поняла, что все взаправду.
За окном шел дождь. Он барабанил по жестяному подоконнику, до него был метр, всего лишь метр: руку с арматурой протяни – достанешь.
То, что окно закрыто, меня уже не могло остановить. Я схватила кусок бетона, который долбанул меня по руке утром, прицелилась, кинула… И опять получила в нос. Кровь тут же брызнула вокруг на пол, на майку и даже, кажется, на верхнюю доску. От бессилия хотелось разреветься, но я была слишком занята. Кое-как приподнялась на локте, повернулась, полулегла, выбрав позицию поудобнее: что я, стекло не разобью?! Прицелилась, метнула…
Кусок бетона угодил точно в цель, стекло звякнуло, но устояло. А вот мой снаряд плюхнулся на пол наверху, шмякнувшись о твердое и осыпав меня бетонной крошкой. Спокойно, у меня есть арматура.
Еще одна перемена позы, мерзкая и болезненная (пока я спала, у меня опять затекло все на свете, включая уши). Выгнулась, высунула руку с арматурой, молясь об одном: не упустить! Если мой прут вырвется… Это же еще и оружие на случай нападения, я вцепилась в него как в спасительную соломинку – и от души шмякнула по стеклу.
Подлый осколочек отлетел прямо в меня. Я отшатнулась, опять шевельнула верхние доски, опять спровоцировала камнепад, но сносный: парочка новеньких снарядов прилетела сверху в мой бункер. А дырочка в стекле была до обидного мала. Я ударила арматурой еще – и поймала осколок в спину. Он влетел как нож в землю, и еще несколько длинных секунд я вертелась, пытаясь его достать.
…Пока не поняла, что занимаюсь ерундой. Даже если вода смилостивится и зальется сюда, в мой бункер – как я буду пить? Она же будет разбиваться на капли по дороге, даря мне только издевательские мелкие брызги. Думай. Дождь не бесконечен.
Я бросила один из своих камешков, отбила еще кусок стекла (не себе в лоб, и слава богу), дождь неумолимо хлестал за окном, и мне ничего не перепадало. Он падал по прямой. Ну почему не косой, а?! Да, вот такая я привереда. И дождик меня не устраивает: я, видите ли, хочу пить из косого. Бросила камень потяжелее, попала на подоконник. Тот пошатнулся. Кусок пластика на монтажной пене, такой замечательно пологий, а с изнанки так просто создан для того, чтобы служить водостоком… Я идиотка.
Вооружившись арматурой, я принялась сбивать-сковыривать подоконник, молясь только о том, чтобы дождь не прекратился. Мне повезло. Как же дуракам везет: то ли из-за обвала, то ли сам по себе и давно, подоконник держался на честном слове и уже ходил ходуном, мне надо было только изловчиться и отковырять его от остатков монтажной пены. Кажется, больше он ни на чем не держался.
Арматура натирала ладонь, но кого это волнует, когда цель близка? Я уселась, согнувшись в три погибели, и, упираясь прутом, выгоняла подоконник вверх. Если я перестараюсь и он улетит далеко… Чепуха, не улетит. Он длинный, я дотянусь.
Послышался грохот – не знала, что пластик может издавать такие звуки. Подоконник шумно шмякнулся на доски, заслонив мне свет, но он был рядом, я могла дотянуться, все остальное уже не так важно. Отложив арматуру, я дотянулась до подоконника… Теперь надо его установить горкой и перенаправить воду.
Дыру в стекле я сделала хорошую, конец подоконника легко высунулся на свободу – и на штаны мне полились первые струи.
Я изогнулась в три погибели и впилась губами в грязный кусок пластика, по которому бежала вода. Первые же глотки сделали меня счастливой, в этот момент я готова была всю жизнь так просидеть, попивая дождевую воду из окна, упираясь в подоконник, но я не могла перестать пить хоть на секунду, чтобы нормально перенаправить воду. Я была счастлива в этот момент, несмотря на мокрые штаны. Иногда человеку надо до обидного мало, потому что очень обидно, когда этого «мало» нет.
Напилась я, наверное, минут через пять. К тому моменту я уже сидела в луже, почти полностью мокрая. Я приподняла подоконник, чтобы мой конец стоял сверху на дощатом полу, и огляделась, прикидывая, куда бы перенаправить воду, чтобы меня тут не залило.
Я вспомнила, как вчера (вчера, господи, да я здесь уже почти сутки!) обещала себе, что если выберусь живой, каждый раз, выходя из дома, буду одеваться, как на Северный полюс, и брать с собой недельный запас еды и воды. Думаю, нужно добавить к списку бочку для дождевой воды. Такие стоят в частном секторе под водосточными трубами – очень важная вещь, очень мне бы сейчас пригодилась!
Я высунула нос, насколько позволяла щель в полу, и огляделась по сторонам. С подоконника лило мне в подпол, я сидела в луже и смотрела, куда перенаправить поток. Убрать подоконник до следующего дождя мне и в голову не пришло: эти сутки научили меня беречь и копить воду. Пусть она даже и на полу. Снаружи были все те же руины, бочки для воды мне, понятно, никто не припас. Вот есть неплохой огрызок алюминиевой трубы. Если его загнуть… Я высунула руку со своей верной арматурой и попыталась подпихнуть к себе кусок трубы. Первым делом на меня свалился огромный кусок бетона, не большой, но достаточно, чтобы врезать под дых. Несколько секунд я лежала скрючившись и пыталась вдохнуть. Потом сверху посыпалась крошка, и что-то большое угрожающе поехало в сторону.
Слабо соображая, что делаю, я перевернулась на четвереньки и выгнула спину, в надежде задержать это тяжелое. Движение наверху прекратилось, и я осторожно развернулась и выглянула. Мой огрызок трубы. Только он был не алюминиевый. Уже достаточно осмелев, я вытянула руку, потрогала, оцарапав палец (будет заражение крови, но как-то глупо сейчас об этом переживать), постучала пальцем, чтобы убедиться: труба из твердого металла, мне ее не загнуть.
– Я идиотка, – сказала я попрятавшимся крысам и полезла в мокрую сумку.
Эту косметичку мне купили очень давно, для детского лагеря, чтобы таскать в ней зубную щетку, мыло и все такое. Она была из плотного пластика – специально, чтобы можно было мочить и даже наливать воду. Я вытряхнула все барахло и не с первого раза, но натянула ее на конец подоконника.