За домом росло несколько яблонь. Деревья давно отцвели и уже завязались маленькие зеленые плоды. Но Петьке вдруг так захотелось есть, что он сорвал один, потер о футболку и попытался надкусить. Это у него не получилось, потому что яблоко было твердое. Он уменьшил укус, выгрыз кусочек. Рот наполнила слюна. Петька сплюнул и зашвырнул яблоко в траву.
Там сразу началось какое-то оживление. Что-то зачавкало и зашебуршалось, затрещали кусты.
Петька попятился. Трава перед ним разошлась, выпуская счастливого и совершенно мокрого Горыныча. От неожиданности Петька упал. Зверь жизнерадостно отряхнулся, обдав грязью с головы до ног, уронил Петьке на колени выброшенное яблоко и облизнулся.
В животе у Петьки забурчало как-то особенно сильно, нехорошо стрельнуло по всему организму. Он отодвинул от себя яблоко и посмотрел на руки. Они были грязные. Вдруг захотелось вымыть не только руки, но и искусанное комарами лицо. Где же тут спуск к воде? Он обернулся вслед убежавшей собаке – она опять отряхивалась, теперь уже на спящую на цепи дворнягу.
Петька встал и пошел по примятой траве. В ней он сразу как-то заблудился – она вдруг стала высокая и сочная. Он уже не шел, а продирался. А потом почувствовал, что земля под ногами стала пружинить, с шипением выжимая воду. Петькины кеды промокли.
Он попал в болотину, завяз, свернул в другую сторону. Показалось, что слышит журчание. Острая трава исцарапала сильнее, чем все укусы комаров. Петька вспотел. Вырвался из странной травы и попал в низкие кусты. Он такие видел впервые – черные корявые стволы и ветки с белесыми разводами, маленькие листики, похожие на березовые – у них были такие же зазубринки. Цеплючие упругие ветки еще больше усложнили движение. Петька сильнее вспотел, упал, запутавшись ногами, больно ударился локтем. Вспомнил, что уже сдирал этот локоть сегодня, когда лез в окно заброшки. Вывернул руку, увидел, что в свежую рану забилась грязь, поковырял. Не глядя, куда-то пошел и неожиданно выбрался на скос, ведущий к воде. У воды были мостки и еще какие-то развалины, изначальное назначение которых сейчас не угадывалось. Петька еле донес себя до мостков, упал на них пузом – деревянные доски еще были теплыми, но снизу уже тянуло холодом проточной воды – и стал пить, жадно зачерпывая двумя ладонями. С трудом удерживаясь на весу, Петька посмотрел на свое рябое отражение. С носа и ушей капало, отражение плыло, и было уже не его отражением, а чужим. Это было лицо пожилого человека со светлыми волосами и пронзительным неприятным взглядом.
Петька попытался оттолкнуться, но руки провалились, голова макнулась в воду. Все в организме сразу проснулось. Он вскочил на колени и с трудом продышался.
На берегу стоял Тарасий. Он разулся и теперь лениво закатывал штанины спортивок.
– Здесь раньше мельница стояла, – сообщил он. – Я не видел. Бабка рассказывала.
Тарасий прошел на мостки, сел и стал полоскать ноги.
– Водяная. От нее вон сколько всего осталось.
Тарасий размахивал руками, как заправский экскурсовод. Петька посмотрел в указанном направлении. Это были те развалины, в которых ничего не читалось.
– Давно уж ее нет. Сгорела. А там, где был дом мельника, теперь дядя Миша живет. Новый дом построил. А в этом затоне девки топились.
Он дернул ногой, родив сотни брызг. Петька покосился на реку.
– Зачем?
– Не знаю, принято было. Чуть что не по ним – они топиться.
– Так они же быстро закончатся, – Петька все еще не понимал, о чем ему рассказывают. – Девки-то.
– Ну и что? – равнодушно пожал плечами Тарасий.
В это момент Петька тоже решил, что пацан перед ним подменный. Как такое может говорить нормальный человек? Ему людей не жалко?
Он поднялся, покрутил головой, стряхивая воду. Ему вдруг остро захотелось оказаться среди нормальных людей. Например, рядом с родителями. Санечек за нормального не считался.
Петька двинулся по тропе вверх – все-таки сюда он пошел неправильно, через траву, а тут была хорошая дорожка. За спиной раздались мокрые хлопки.
Тарасий стянул с себя футболку и теперь хлестал ею поверхность затона. Без футболки он оказался тощим, хотя в одежде виделся покрепче. Руки у него были длинными и жилистыми. Плечи и спина – в синяках.
– А знаешь, как надо от летучего змея убегать? – спросил он, заметив, что Петька смотрит. – Ему надо одежду свою метать. Он на твою рубаху или порты отвлечется, ты и успеешь спрятаться. Или еще чего потом подкинуть. Так все делают.
Сказал и бросил футболку в воду. Петька зажмурился. Ему показалось, что гладь реки стала особенно черной. Солнце скрылось за деревьями. Вечер вступал в свои права.
Дядя Миша позвал ужинать. Жареная картошка с салом и банка шпрот – все это показалось райской едой. Машина у Санечка не завелась, и он решил вместе с Леночкой завтра идти в Шелтозеро звать рукастых мужиков, способных помочь.
– Ну или найдете, кто вас дернет, – спокойно говорил дядя Миша, ложкой соскребая с чугунной сковородки поджарки. Они хрустко отламывались, к ним тянулось сразу две вилки – Петька с Витьком старались наперегонки и, добрав со своих тарелок, теперь охотились на шкварки.
Санечек довольно жмурился. Ему все нравилось. Что он как взрослый решает проблемы, что они сидят в хорошей компании, что ничего плохого впереди не предвидится. Петька положил вилку и посмотрел в окно. Темно так и не стало. Солнце вроде скрылось, но его отсветы все еще освещали собой все вокруг. Становилось прохладно. Полз сероватый туман. Он вылезал от кустов, заполнял низину, карабкался на взгорок к дому Тарасия, вяло растекаясь по траве.
– Завтра жарко будет, – посмотрев в окно, сказал дядя Миша.
После ужина он выдал им новую пачку спиралей от комаров. Санечек долго чертыхался, прежде чем приспособился ставить их на подставку. Задымило. Но комары все равно продолжали гудеть. Это был какой-то сплошной звуковой покров. Гул висел над головой, заставляя вглядываться в темноту, в надежде увидеть злодея и заставить замолчать.
Санечек с Леночкой долго возились на кровати в своем углу, сыпался невыносимый Леночкин смех. Санечек несколько раз брыкнул. Петька отодвинулся. Но с краю лежал Витек. В ответ на Петькино движение он выставил кулак, который четко уперся под ребра, и сон от Петьки ушел.
Поначалу ему нравилось, что он лежит в середине. Но Санечек обнял Леночку и скатился с ней к краю, Витек лежал, свернувшись калачиком, отчего бодал Петьку макушкой, заставляя изгибаться.
Комары звенели.
Петька изучал потолок. Был он невысокий, оклеенный белесой бумагой. Выпирала поперечная балка.
Петька понимал, что сейчас произойдет. Он еще ничего не видел, но предчувствие неминуемого уже поселилось в нем.
Сначала по ребрам досок обозначилась овальная рамка, потом проступили волосы. На месте щели появился глаз. Потом нарисовался второй.
Она смотрела. Палага из таинственной Нойдолы.
Петька повернулся на бок, захотел согнуться так же, как Витек, с размаху врезался лбом в его голову. Тот недовольно засопел, но не шевельнулся. От обиды на глаза навернулись слезы. Петька снова лег на спину и сквозь пелену увидел, что лицо придвинулось.
Резко сел.
Он знал, что стоило ему выйти из дома, все пройдет, любые взгляды перестанут преследовать. С ним такое уже было. Посмотрит фильм ужасов, а потом его всю ночь преследует сюжет истории. Все кажется, что из телевизора лезет девочка с черными волосами или маньяк с мрачным взглядом стоит около окна.
Дыхание сбилось. Очень захотелось обернуться, а еще больше захотелось убежать. Зачесалось плечо. Он дернулся и глянул на кровать.
На него смотрела Леночка. Она как-то так лежала, что над плечом Санечка виднелось ее тощее лицо с широко распахнутыми глазами.
Петька нашарил около кровати кеды и выскочил из комнаты. Конечно, налетел на табуретку. Она грохнулась, но в соседней комнате никто не отозвался. Вывалился на крыльцо.
Звякнул цепью пес. Сколько они ни ходили мимо него при свете дня, он все время спал. Лежал, устроив морду на мощные передние лапы, и не шевелился Можно было подумать, что он мертв, но стоило курице подойти близко или пробежать Горынычу, охранник чуть слышно рычал и тряс головой, заставляя цепь тяжело греметь. Сейчас же он сидел и смотрел на Петьку. Равнодушно.
На улице стояла влажная прохлада. Петька крепко переплел на груди руки, пожалев, что не взял из машины куртку. Но комаров тут вроде не было, можно и потерпеть.
Петька пошел к дому Тарасия. Просто так пошел. Это было единственное безопасное направление. Можно было идти либо туда, либо обратно. Некстати вспомнился рассказ Тарасия о сгоревшей мельнице, что на ее месте стоит дом дяди Миши. А значит, яблони остались от погоревшего дома. И есть их ни в коем случае нельзя. Когда дом сгорает, деревья напитываются пеплом и горем, и их плоды становятся ядовитыми. Если такое яблоко съесть, то соки растекаются по крови отчаянием, человек делается злым и одиноким. Это знают все.
Петька прислушался к себе. Сытный ужин хорошо улегся, до сих пор чувствовалась приятная теплота внутри. В таком состоянии одиночество не грозит. Только крепкий сон. Но сна у Петьки не было ни в одном глазу.
Он прошелся туда-сюда, услышал мокрые шлепки. Так Тарасий вечером полоскал в воде футболку. Это наверняка был опять он. Сбежал от драчливой сестры и бабки и коротает ночь на реке. Петька уже повернул к натоптанной дорожке, но вспомнил про змей. А он в кедах. Да еще на босу ногу.
Нужна была палка. Он вернулся к забору дома брата с сестрой, потрогал штакетины. Все держались хорошо. Одна штакетина неожиданно отделилась. Петька испугался, что забор упадет. Но это у него в ладони оказалась заказанная им палка.
Он впервые сталкивался с тем, что провидение так быстро выполняло его желание. Даже не верилось. Петька подержал палку в руке. Она была как раз ему по росту, с растоптанным кончиком, со старательно выструганной головкой. Разглядев ее, Петька понял, что ему просто повезло – он наткнулся на схрон Тарасия. Без палки пацану не жизнь, вот он ее и подготовил. Можно комаров бить, можно змей разгонять.