Мысленно пообещав вернуть палку на место, Петька пошел к реке. Он слегка постукивал палкой перед собой, шуршал травой. Если змеи были умные, то они должны были уползти с его дороги. А про глупых он старался не думать.
В сумерках тропа показалась ему какой-то длинной. Он все шел и шел. Но наконец-то вышел.
Вода впереди чернела. На мостках плескались. Было видно, как Тарасий невысоко вздергивает футболку и бросает ее на воду. Всплеск разлетался по всей реке. Пацан был в светлой кофте с капюшоном. Ткань плотно облегала голову, из-за чего походила на волосы.
Забыв стучать и шуршать, Петька зашагал быстрее. Он уже собрался крикнуть, когда сидевший откинулся назад, оперевшись на руки. Взлетела и опала футболка.
Либо у Тарасия было четыре руки, либо это был не Тарасий. Не мог же он одновременно и опираться на руки, и этими самыми руками купать футболку.
Машинально Петька сделал еще два шага. Палка выпала у него из рук.
Это была русалка. Настоящая русалка. Она сидела на мостках и шевелила в воде хвостом. И никакая это была не кофта с капюшоном. Это были волосы, которые закрывали ее по пояс. Русалка посмотрела на Петьку, улыбнулась и с негромким всплеском ушла с мостков в реку.
Петька стоял на месте. Сердце колотилось. Он не понимал, что происходит.
Русалка бесшумно поднялась перед ним из воды.
– Иди сюда, милый, – услышал он ласковый голос. – Сделай шаг, не бойся.
Чего в нем сейчас не было, так это страха. Поэтому он подошел. Вода плескалась у носков его кед.
Русалка поднялась по пояс. Петька завороженно смотрел, как она вырастает из воды, как мокрые густые светлые волосы облепляют ее фигуру. Ему вдруг стало интересно, на чем она стоит, если хвост. Да, он сейчас шагнет, только чтобы увидеть, как она там стоит. Хвост превращается в ноги? И как это происходит? Разом или постепенно? На ногах остается чешуя? А если она ее сбрасывает, чешуя опадает на дно или растворяется?
Что-то ледяное мазнуло по лодыжке. Так не хотелось отрывать взгляда от воды, ведь русалка вот-вот должна была показать ноги. Но это ледяное было неприятное и шевелилось.
Всего на секунду. Она все равно медленно поднимается.
Петька опустил глаза и забыл про русалку. По его ноге ползла змея. Светлым шнурком она выделялась на фоне его черных кед. По спинке рептилии шел черный зигзаг. Щитки на голове матово блестели в темноте.
Все звуки исчезли. Петька смотрел на свои ноги. Змея ползла, перебираясь через кед как раз под язычком. Остановилась. Тело изогнулось, змея стала заворачиваться, вернулась к ноге, ткнулась пару раз в нее носом и снова проползла по коже.
Петьку замутило от ужаса. Змею надо было срочно сбросить. У него была палка. Он несколько раз сжал и разжал пальцы, вспоминая, куда дел ее.
Бросил, когда увидел русалку.
Кого?
Как раз вовремя поднял голову, чтобы увидеть, как из воды на него надвигается страшное существо. Протянутая рука. Скрюченные пальцы. Острые зубы в оскаленном рту. Русалка. Она шипела, явно собираясь вцепиться в Петьку зубами и когтями.
Петька подпрыгнул, ухитрившись врезать ногой прямо русалке в челюсть, и тут же упал. На грудь ему свалилась змея.
Русалка оглушительно заверещала. Срывая голос, в тон ей заорал Петька. Он не представлял, чем сбросить с себя змею, которая по-прежнему не торопясь собиралась в кольцо и качала приподнятой головой.
Подтягиваясь на руках, русалка ползла к нему. Яростные глаза, острые зубы – все было при ней. Приподнявшись на локте, Петька сбросил с себя змею, перевернулся через бок. Раз, другой. Так он крутанулся, пока не тюкнулся носом и губами в землю. Поднялся на четвереньки, на ноги, побежал. Слету не нашел тропу, врезался в траву. Инерция пронесла его вперед, ноги тут же запутались, и он плашмя повалился в хрустнувшую зелень. Сзади накатывал возмущенный визг. Петька побежал дальше. Он был уверен, что если немного пробежать по траве, то либо на тропу выйдет, либо сразу к яблоням. Поэтому настойчиво прорывался и прорывался через заросли. Трещала футболка, от порезов горели руки. Но он все равно бежал, лишь бы подальше от криков, от холодного прикосновения змеиной кожи.
Вспомнил, что тут могут быть и другие змеи. Это заставило Петьку затормозить, и он застыл. Вовремя. Он стоял на кочке, а перед ним простиралось болото. Это Петьке уже совсем не понравилось. В его планы не входило гулять по трясине. Тем более такие прогулки, как он знал, могли затянуться до утра.
За спиной хорошие зеленые кусты и трава, а тут, как граница, зона, серость, кочки, гнутые стволы осин, ряска на лужицах.
Если он хотел встретить летающего змея, то пришел по адресу.
Снова вспомнилось, что нет палки. Из фильмов он знал, что на болоте надо перед собой тыкать, чтобы не провалиться. Без палки шагнешь неудачно, и все, засосет.
Он пошел по краю. Нога соскользнула. Лодыжку сразу обхватила вязкая трясина. Петька дернулся, осел спиной на кочку. Вскочил. От ноги как будто что-то оторвалось, но он ее вытащил.
Оставленный им след тут же с хлюпаньем заполнился водой. В болоте остался кед. Петька подумал было сунуть за ним руку, но не решился. Нога-то ладно, а вот рядом с рукой была голова. Она могла еще пригодиться.
Надо было возвращаться. Зачем он вообще сюда побежал? Сейчас уже и не помнил. Хватит приключений. Он лучше днем сюда придет. Вместе с Витькой.
Свистнуло. С таким звуком тонкий хлыст рассекает воздух. Еще иногда застежка-молния так свистит, когда ее резко на кофте застегиваешь.
Петька почесал шею. Комары пропали. То все вились, вились, спать не давали. А тут как будто испугал их кто.
Опять свистнуло.
Хлыст. Или палка. Что-то тонкое или быстрое. Или и тонкое, и быстрое.
Петька вгляделся. Кочки. Тощие березы. Ольха дрожала листьями. Кривился ствол голой елочки. Прошлогодняя выбеленная ветром трава наседала на деревья, пытаясь утянуть их в трясину.
Мелькнуло.
Петьку кинуло в холодный пот. Он завертелся на месте.
Оно упало сверху. Обвило шею холодным кольцом, распахнуло огромный клюв. Яростно зыркал круглый красный глаз. Черная точка зрачка скакала вверх-вниз.
Петька рванул вперед, бухнулся в воду и почувствовал, что тонет.
Глава третьяСудьба подменыша
Проснулся он от тепла. Удивительно. Холод, который так мучил всю ночь сквозь сон, ушел. Было даже немного жарко. Петька решил сбросить одеяло. Но оно оказалось волосатое и жесткое, ткнуло его в плечо. И Петька все вспомнил.
Резко поднялся. Он бы, наверное, и вскочил, но его прижал к земле Горыныч. Лохматая псина ударила лапами в грудь. Жесткие когти больно уперлись в кожу. Петька почувствовал, что попе его холодно, что сидит он на чем-то грубом и это грубое он ощущает кожей.
Он был голый. И только на одной ноге сохранился кед. Мокрый и без шнурков.
Горыныч лез к лицу, тыкался в нос, норовил лизнуть. Его мокрая на пузе шерсть неприятно холодила кожу.
Петька огляделся. Он сидел в траве. Среди травы… Он опять не понимал, где был. Вся трава для него была одинаковой.
Горыныч завозился, пристраиваясь поспать.
– Погоди, – прошептал Петька. – Горыныч!
Пес поднял морду. Посмотрел так, словно спрашивал: «Ты сомневаешься, что это я?»
– А ты не хочешь домой?
Горыныч глянул по сторонам. Было не очень понятно, хочет он этого или нет, но Петька хотел.
– Домой! Пошли! Домой!
Пес вздохнул и нехотя поднялся на ноги. Петька вскочил. Стоять было больно. Босой ногой, без кеда. Петька подумал было переобуться, но остановился – одна нога все равно должна была пострадать. Так пусть это будет та, что уже пострадала.
– Пошли.
Горыныч потрусил. Как-то он не сильно рвался оказаться там. Постоянно оглядывался, спрашивая: «Может, останемся?»
Петька оставаться не собирался. Его кусали комары, и что-то в пятке так больно стреляло, что идти он мог только на цыпочках. Дорога начинала смахивать на бесконечность, когда он вдруг увидел за деревьями крышу.
Они вышли на зады дома Тарасия.
Горыныч с лаем ринулся вперед, Петька пожалел, что не удержал собаку – за нее можно было спрятаться. Поносившись вокруг спящей на цепи псины, Горыныч вернулся. Петька вцепился в его шерсть, не давая отойти. Горыныч повизгивал от боли и норовил лизнуть Петьке руку. Но выпускать его Петька не собирался.
Конечно, он надеялся, что сможет незамеченным проскочить в их пристройку, найти кофту или хотя бы прикрыться одеялом. Спящая до этого сторожевая собака подняла голову и глухо, натужно залаяла. Из пристройки выглянула Леночка. Она держала в руках кружку и даже пила из нее, но, увидев Петьку, замерла.
Петька двумя руками вцепился в Горыныча и присел.
– Витьку позови, – попросил он Леночку.
– А… – протянула она, делая круговое движение рукой. Она вела и вела руку, не в силах остановиться. Чашка выпала. Движение остановилось.
– Или дай чего, – хмуро произнес Петька. Не нравилось ему, что Леночка так зависает.
– А… – она никак не могла вымолвить что-нибудь еще. – А… а они ушли, – наконец произнесла Леночка. – Тебя искать.
Осторожно присела за чашкой. Горыныч рванул к протянутой руке. Отброшенная его лапами посудина зазвенела по камешкам.
– Дурак, – похлопала по подставленной собачьей голове Леночка. Она отодвинула от себя псину и дотянулась до чашки.
Петька утвердился на корточках, обхватив колени. Леночка вгляделась в него.
– А где твоя одежда? – ошарашенно спросила она.
– Одеяло вынеси, – сквозь зубы процедил Петька.
Леночка бросила чашку и скрылась в домике. Выскочила оттуда с белой рубахой Санечка и почему-то своим поясом.
– Вот, накинь. А этим подвяжись. Чтобы не дуло.
Петька выхватил из ее рук рубаху, накинул. Быстро осмотрелся. Одежда доставала ему до колена. Покосился на пояс. Поморщился, но взял. Задувать – это не самое страшное. Как бы сделать так, чтобы не задиралось. Он невольно глянул на свои ноги.