Петька ударил. Не ожидал от себя такого, кулак сам по себе сжался. Под костяшками почувствовалась жесткость плеча. Это обрадовало. Петька замахнулся.
От второго удара Тарасий упал, словно никаких сил стоять у него не было. Петька ударил ногой. Тяжелый сапог не дал как следует замахнуться, поэтому удар получился вялый. Тарасий молча согнулся, закрыв голову руками. Была в этом какая-то глупая обреченность – он привык, что его били. Привык терпеть и не давать сдачи.
Ярость отпустила. Петька разжал кулаки и поплелся к тропинке на речку. И только, когда смог продраться сквозь траву, понял, что его возмутило, почему он стал бить.
Тарасий. Гадина Тарук, змеюка предательская. Солька была права – он привел их сюда специально. Ничего не стоило этому жилистому парню пройти от Шелтозера пятнадцать километров. Он их наверняка нахаживает за лето раз сто. Ему надо было кого-нибудь привести в деревню, чтобы знание о Матвеевой Сельге не умирало. Как только появится связь, Леночка тут же начнет выкладывать в сеть фотки, строчить отчеты. Санечек тоже сделает хештег #какяпровеллето. Или еще какое дурацкое название придумает. #летосненормальнымбратом. Народ это прочитает и приедет. Какой-нибудь любитель острых ощущений, у которого так же заглохнет машина «из-за влажности», и он пройдет через тот же аттракцион с местной нежитью. Спасется, напишет в соцсети. И понесется. Чем больше будет аттракционов, чем они будут страшнее, тем интереснее. А если будет парочка смертей – так народ вообще валом повалит, в очередь встанет. Им еще надо сюда избушку Бабы-яги приспособить. Хотя нет, избушка у них есть. И баба-яга местная есть. Вон как зырит. Всю братову рубашку издырявила.
Никаких больше аттракционов Петьке не хотелось. Он готов был прямо сейчас шагать в Шелтозеро, садиться там в столовой и ждать, когда за ним приедут родители. Напитался он уже вепсскими легендами выше крыши. Но в сапогах он действительно далеко не уйдет, а ночевать в поле или какой другой незнакомой деревне могло быть только хуже. Еще неизвестно, как далеко сила всех этих мавок распространяется. Если это, конечно, сила, а не пьянящий газ какой, идущий от болот.
Петька дошел до речки, посмотрел на мостки. Никого там сейчас не было. И даже следов плещущейся русалки не осталось. Змеи тоже все расползлись. Узенький песчаный пляж был пуст. Петька покрутился на месте, пытаясь понять, в какую сторону он ночью побежал. Где ошибся. Как оказался на болоте, которое отсюда даже приблизительно видно не было. Почему не осталось следов. Если он тут дрался с мавкой, если он побежал, то трава должна быть примята, земля взрыта.
Ни примятостей, ни натоптанностей, ни ямин.
Может, ему все это приснилось? И то, что одежды сейчас нет, ему тоже снится.
Петька с тоской посмотрел по сторонам и вылез из сапог. Захотелось окунуться. Захотелось смыть все с себя – ночь, воспоминания, мысли о плохом. И правда ведь мог надышаться цветов какой-нибудь бузины и полезть купаться голышом. Накупался вусмерть, так устал, что на берегу и упал. А потом уже ничего не помнит. Может, его пиявки ночью покусали? Могут же здесь водиться пиявки, дуремары и буратины?
Он ступил в воду. Неожиданно всплыло в голове: «Бух в котел, и там сварился». Если сглаз или заклятье есть, от него можно избавиться. Вода – она хорошо очищает.
Петька вошел в воду по колено. Истерзанные подошвы закололо, изрезанные острой травой икры загорелись. Он склонился, чтобы зачерпнуть.
Из воды на него смотрела русалка. Светлые волосы и внимательные глаза. Петька настолько от всего этого устал, что хлопнул по воде, прогоняя неправильное отражение.
Отражение никуда не делось. Наоборот, приблизилось, вытянуло руки. Петька выпрямился. Вода перед ним взволновалась. Он почувствовал, как крепкие пальцы обхватили его за щиколотки и дернули.
– Э! Куда! – успел вскрикнуть Петька и плашмя упал на спину. Всплеснулась вода. Падая, он ударился о близкое дно – берег был рядом, – забарахтался, попытался уцепиться за что-нибудь, но бешеная сила утягивала его под воду. Воздух в легких резко кончился. И тут он увидел перед собой лицо мавки. Она рассмеялась и поцеловала его в щеку, в шею, в плечо. Петька попытался отпихнуть русалку, но его крепко обхватили через грудь, не давая дернуться и высвободить руки. Он взбрыкнул – ноги оказались свободны, – и неожиданно для себя перекувырнулся через голову.
– А ну! – заорали над ним.
По воде резко хлестнули. В ответ завизжали.
От крика Петька оглох прямо под водой. Мавка орала, изгибаясь под ударами. Летели брызги – это Петька уже увидел, потому что сел в воде. Палка методично опускалась на воду, заставляя мавку корчиться и биться.
– Вот тебе! Вот!
Лицо Сольки было сосредоточенное и злое. Мавка уже уплыла, а она все хлестала и хлестала по воде. Петька испытал прилив благодарности и закашлялся.
– Ее нет, – крикнул он, поднимая руку.
– Пятигуз! – Солька чуть перенаправила палку. Боль полоснула по боку. Петька взвыл и выпрыгнул из воды. – Подменыш! Убью!
Сгибаясь, Петька выскочил на берег, бросился к сапогам. Палка мазнула его по хребту. Он изогнулся, спотыкаясь. Ткнулся лицом в резину голенища.
– Про́клятый! Не пущу к людям!
Петька крутанулся, увидел мелькнувшую над ним палку, выхватил из-под себя сапог, метнул его в Сольку. Не привыкшая к сопротивлению, она приняла сапог прямо в лицо, взмахнула руками, выпуская оружие.
– Ах ты! – мгновенно пришла она в себя.
Подхватила сапог и кинулась на Петьку. Тот нащупал второй сапог, вздернул его над головой.
– Уходи! Уходи! – Солька методично несколько раз опустила сапог.
Два удара Петька отбил, третий пропустил, получив в лоб. Снизу ударил своим сапогом.
– Я-то тут при чем? Они сами! – отползал Петька. – Ты же видела!
– Сами! Сами! – пошла в наступление Солька. – На тебе проклятье! Они на тебя выходят!
Петька рубанул сапогом ее по ногам. Солька согнулась от боли и вдруг резко выпрямилась. Петька увидел мелькнувшую перед ним рубчатую подошву, приготовился к тому, что сейчас будет больно, очень больно.
Солька взвизгнула и вдруг заорала:
– Отдай! Отдай! Его выбить надо! Выбить!
– Он тебе чего ковер?
Перед Солькой стоял Санечек. Отнятый сапог он держал над головой. Солька прыгнула, пытаясь сапог достать. В момент следующего прыжка Санечек опустил сапог ей на макушку, Солька ахнула и осела. Петька восхитился простотой обращения. Он бы так не смог.
Санечек склонился.
– Брата своего бей, а моего не трогай! Поняла? – грозно произнес он.
– Из него проклятье надо выбить! – Солька дернулась в сторону Петьки. Санечек махнул сапогом, обозначая границу. – Он заразу подцепил. Вы наверняка в дом ходили, там он и поцарапался. Его ведьма запомнила, нечисть натравила, вот на него все и выходят. Пока не вылечится, вы не уедете. Он проклят.
Петька не помнил, чтобы он где-то царапался. Вернее, он постоянно где-то царапался, падал и страдал. Но в доме? В доме вроде все спокойно было, без увечий. Если только комары, но они не считаются.
– Мозги у вас здесь прокляты! – Санечек еще раз махнул сапогом, Солька сжалась. Совсем как Тарук, когда его били. Битые они тут какие-то. – Вообще соображения нет! Сказано тебе: «Не подходи!»
Петька впервые в жизни был рад тому, что у него есть старший брат. Когда тебя защищают, это так здорово.
– А ты чего опять мокрый? – грубо спросил Санечек, кидая в него сапог. – Она тебя искупала?
– Его мавка в воду утащила! – вскрикнула Солька.
Санечек сжал кулак, резко придвинулся, заставив ее отползти.
– А Черномора с богатырями там нет? Чего одна мавка-то?
Санечек пошел к воде. Остановился у кромки. Привстал на цыпочки, вглядываясь.
Сейчас должно было случиться что-то страшное. Мавка, змеи, драконы, упыри… Но ничего не произошло. Санечек постоял, покачиваясь, плюнул в воду и вернулся. Присел на корточки над Солькой.
– Значит, так. Всех мавок я с сегодняшнего дня запрещаю. Услышу хотя бы про одну, – Санечек выразительно посмотрел на разбросанные сапоги, – саму тебя в эту речку сброшу. Тронешь брата пальцем, скормлю Горынычу. Завтра мы отсюда уедем. Потерпи немного.
Он встал, встряхнул ногами, затекшими от сидения на корточках.
– Не уедете, – с ненавистью во взгляде крикнула Солька. – Проклятье на нем, оно вас не выпустит. Проклятье выбить можно, больше никак.
Санечек усмехнулся, и у него на щеках появились знаменитые ямочки.
– А мы отмахаемся, – весело отозвался он. – Вот этими сапогами и отработаем прием.
– Ты не понимаешь! – не сдавалась Солька.
Петьке захотелось опять зажмуриться.
– Это ты не понимаешь! – уже уходя, через плечо, бросил Санечек. – Твои друзья сильно ошиблись, связавшись с Петькой. Он сам какую хошь нечисть проклянет. У него талант доставлять всем одни неприятности.
Проходя мимо, Санечек пнул размякшего от умиления Петьку.
– Чего сидишь? Пойдем. Или ты не накупался?
Петька очень даже накупался. Он бодро вдел ногу в сапог, допрыгал до второго, ввинтился в него, побежал за братом. Догнал, потянулся щекой к плечу Санечка – все-таки старший брат это мощь, всех врагов раскидал. Санечек сгреб его за плечи, сильно, до хруста в суставах, придвинул к себе.
– Значит так, – зло заговорил он, – если ты еще куда-нибудь за ближайшие сутки сунешься, я сам тебя в этом болоте утоплю. Чтобы до отъезда сидел в хибаре и на улицу нос не казал. Понял?
Петька пискнул.
– Что сопишь? – еще сильнее сжал его Санечек.
– Я не могу, – выдавил из себя Петька, легкие словно тисками скрутило.
– Что не можешь? На месте сидеть? Так давай я тебя свяжу.
– Она там. Она не позволяет. – Словарный запас Петьки закончился, не мог он объяснить.
– Девка эта? Солька? Я еще до бабки их доберусь. Развели старообрядческий притон. Шаманы, лешие, горынычи.
– Ведьма из дома. Того, где машина остановилась. Она смотрит.
Санечек разжал руку. Петька тут же споткнулся и упал. Санечек склонился. Темная челка упала на лоб, глаза нехорошо сверкн