ошками приходил? Естественный круговорот – днем едят, сыплют крошки, ночью едят – крошки подбирают. Днем собирают камни, ночью таскают их в лес.
Петька потряс головой. Вот ведь бред-то какой! Это значит, можно допустить, что вот так рядом с людьми запросто живет разная нечисть, а люди ее не видят и спят спокойно. И только он, Петька Федоров, видит все это и мучается. Ну хорошо, еще Солька с Таруком. И это все. Как наказание. Или приз. Если приз, то он готов его отдать. Где тут призы принимают?
– Ну что, ждите с победой! – хлопнул себя по пузу Санечек и встал из-за стола.
Он уходил в Петькиных сапогах, собираясь поменять их на запасные кроссовки из машины.
– А ты дома сиди, – презрительно бросил Санечек. – Без обуви оно вернее, не сдернешь в лес.
Леночка потрепала Петьку по голове.
– Не грусти, – сказала она. – Мы скоро вернемся.
Как будто скорое возвращение брата Петьку должно было обрадовать. Его бы сейчас обрадовала нуль-транспортировка отсюда домой, минуя посредничество Санечка.
Они ушли. Дорога провела их мимо дома Тарасия, вильнула и скрыла за ивами. Петька представил, как они спускаются с пригорка, идут мимо цепляющей за ноги травы, поднимаются на холм. Добираются до машины. Санечек переобувается, пытается еще раз завести двигатель. У него это снова не получается. Он закрывает дверь и уходит. Сапоги из вредности оставляет внутри салона. Они идут мимо проклятого дома. Может быть, даже заглядывают в окно или подходят к двери. Хотя это вряд ли – пришлось бы сквозь крапиву продираться, а Леночка в шортах. И вот они идут и идут. Полем, потом лесом. К деревьям вплотную подойдет озеро. Там будут отличные отворотки к воде. Может быть, искупаются и посидят в тени. Искусанные комарами и уставшие, добредут до деревни с развалившейся каменной церковью. Санечек непременно залезет, походит по битому кирпичу, покричит в провалившийся купол.
Петька посмотрел в высокое чистое небо. День обещал быть очень долгим и очень скучным. Прямо даже бесконечно скучным. И жарким.
– Чего делаешь?
Петька настолько замечтался, что не услышал, как подошел Витек. За завтраком он на Петьку не смотрел, ел молча и вообще лишними движениями не страдал. А тут, значит, подошел.
– Брата жду, – буркнул Петька, демонстративно растопыривая пальцы на голых ногах.
Он сидел на пороге пристройки, в горсти мелкие камешки. Он ими собирался расстреливать проходящих мимо кур.
– А, – протянул Витек и посмотрел по сторонам. Стороны равнодушно посмотрели в ответ на него. – Давай сходим куда-нибудь?
Петька хмуро глянул на приятеля. Сколько он помнил, Витек всегда терся рядом. Ничего не предлагал, никуда не звал. Частенько они вместе просто были. Витек заполнял Петькино жизненное пространство. Наверное, Петьке и без него жилось бы неплохо. Но Витек был. Как данность.
– Мне нельзя, – поморщился Петька. – Санечек запретил.
– Он вернется к вечеру, – вяло ответил Витек. – Мы уже на месте будем.
– У меня ботинок нет.
Витька словно только сейчас обратил внимание на этот печальный факт.
– Ну и что? – он неопределенно повел рукой. – Ты же ходил босиком.
Петька вгляделся в друга. Лицо у того было бледное с зеленоватым отливом, веки тяжело набрякли. Может, он не выспался? Может, в холодной, куда положил его дядя Миша, комаров тьма?
– И куда ты хочешь? – Петька поднялся. Курицы сегодня подождут.
Витек теребил нижний край футболки – скручивал ее и раскручивал.
– Ну так… – он дернул плечом, – по деревне. Сапоги твои у машины заберем.
По деревне это не на речку. Если идти по деревне, то будешь удаляться от болота и от всех змей с мавками.
– Ну пошли, – согласился Петька.
И они пошли. Ходить в одной рубашке и трусах Петьке страшно надоело, но другой одежды как и обуви ему не предлагали, а он и не просил. Накатывало равнодушие. В конце концов, у него есть старшие, вот пусть они и решают проблемы. Их поэтому и ставят главными над младшими. Петька часто попадал в дурацкие истории, но всегда они как-то разруливались. Без его участия. Вот и сейчас они разрулятся. Санечек обязан постараться.
Постояли около соседского забора. У дома возвышался складень дров, несколько полешек рассыпалось, словно на этот складень пытались залезть, но сорвались. Наверняка это делал Тарасий, за что тут же получил от сестры. А потом ему еще и бабка добавила. Но никого из них видно не было.
– Пойдем туда, – уныло предложил Витек и показал на дорогу. Дорога вела на соседний холм с Палагиным домом. Там же была и машина с сапогами.
Варианта было два – идти туда или идти в противоположную сторону. Дорога вроде была накатанная, мягкая, идти не будет колко. И Петька согласился на туда. Обратно, то есть домой, он всегда успеет.
Петька еще раз посмотрел сквозь ребристый забор. Окна дома были плотно зашторены. И побежал догонять приятеля.
Витек шагал молча, рвал по ходу высокие травины, сдергивал с них метелки, проводя по ним вверх крепко сведенными пальцами. Получался либо «петушок» – если у собранной кучки торчал высокий хвостик, либо «курочка» – когда такого хвостика не оставалось. Витек тянулся к травине и, прежде чем дернуть, сам себе загадывал «петушка» или «курицу». И неизменно проигрывал. Хотя уж самому себе мог бы и подыграть. Петька тоже стал рвать травины и все время загадывать «петушка» – его сделать было легче, просто под конец сильнее сжать пальцы, чтобы стебелек переломился, оставив хвост. Потом они стали загадывать друг другу, Витек проигрался вчистую, и Петька набил ему щелбанов. Витек насупился и перешел на соседнюю колею. Но как раз в этом месте к дороге потянулся репейник с крапивой. Витек укололся, зашипел и перепрыгнул обратно.
Отворотка привела их к основной дороге, высокая трава по обочинам разошлась, дергать стало нечего. Петька снова удивился, как широко раскинулась по холмам деревня. Какие здесь массивные дома, крыши с высокими коньками, с множеством окон в ряд по фасаду. Между участками не было заборов, только невысокие низенькие палисадники заваливались около просевших крылечек.
Машину откатили прилично и даже ухитрились развернуть. Петька на мгновение зауважал настойчивость брата и силу Тарасия. А вот сапоги были наглухо закрыты внутри. Что у Санечка было не отнять, так это постоянства. Он постоянно издевался над Петькой.
Петька поковырял пальцем ноги пыльную дорогу и подумал, что ему теперь из вредности стоит пойти серьезно поговорить с мавкой и засесть у нее месяца на три. Если Санечек не привезет брата домой, вот тогда у него начнутся проблемы. А жалуйся Петька маме на злодейства брата, не жалуйся – ему все равно ничего не будет. Мама скажет только: «Братья – это так хорошо». И уйдет готовить шарлотку.
Они взобрались на холм. Внизу Петька опять увидел маленький прудик, за ним длинное здание то ли школы, то ли еще чего общественного. Дальше стояло подряд три дома, два из них выглядели жилыми.
Издалека послышался грохот. А Петька уже привык, что из звуков в этом проклятом месте только писк, жужжание и стрекот, поэтому не сразу выделил неродное. Мозг какое-то время принимал его за галлюцинацию. Но звук был на самом деле.
Грохотало и подпрыгивало. Приближалось. Как машина.
Петька обернулся. Медленно он это сделал. Мог бы и раньше сообразить, что надо посмотреть назад.
На него летело колесо. Большое. От «КамАЗа», наверное. Оно уже хорошо набрало скорости. На колдобинах его пару раз подбросило. Колесо гулко ухало в прыжке. Петька опал в придорожные лопухи. Вспомнил о Витьке, выглянул. Приятеля не было. Тоже успел отскочить, наверное. Хотя он его давно не видел. Может, вперед ушел? Над головой заскрипело. Петька вскинулся, увидел, как со второго этажа ему на макушку падает балка. Та самая, под которой они два дня назад остановились.
Руками вперед Петька нырнул в заросли крапивы, уходя из зоны поражения. Обожгло так, что почернело в глазах. Даже коротко стриженная голова пострадала. На коленях он проехал еще глубже, плечами продавливая дорогу в зелени. Врезался в боковину крыльца, осел, потирая макушку. Что-то подозрительно ухнуло, словно от его удара весь дом покачнулся. Петька втянул голову в плечи, замер. Бежать отсюда было некуда – он сам себя загнал в угол.
Прислушался. Природа вновь погрузилась в писк, жужжание и стрекот. Инородных звуков не было. Все закончилось? И куда делся Витька, что-то он не подавал признаков жизни. Вряд ли его сбило колесо или унесли инопланетяне. Он просто сбежал. Привел его сюда и сдернул. Специально привел. С Таруком договорился. Или с его малахольной сестрой, в детстве с печки башкой вниз упавшей. Предатель! Надо попросить Санечка, чтобы не брал Витька обратно. Пусть пешком идет. К концу каникул дочапает до дома.
Петька поплевал на изжаленные крапивой руки, с наслаждением стал расчесывать. Больно было адски. Хотелось содрать с себя кожу. Все опять было плохо – сапог он себе не добыл, его чуть не раздавило колесо, он сидел в крапиве, а мир вокруг был полон злодеев.
Злодеи! Они еще тут. Холод прокатился от макушки до копчика. Рано он расслабился. Шоу только началось. Колесо не само на него покатилось. Его толкнули! Толкнули, чтобы оно размазало его по дороге.
Петька вытянул шею. Коварная крапива разрослась, раскинула свои игольчатые листья, каждое размером с ладонь. Разжирела тут на людских страданиях. Ничего из-за нее видно не было. Опершись локтями о колени, Петька попытался привстать. По предплечью стрельнуло жаром. Вывернулся, чтобы посмотреть. Локоть был исцарапан в кровь. Петька поковырял рваные края красных дорожек. И замер. Над головой заскрипело. Звук пробежал по старым доскам, приблизившись. На рану что-то посыпалось. Какой-то черный порошок.
Порошок!
Забыв про боль и страх, Петька вскочил, успев заметить скрывшуюся за дверью дома светлую фигуру.
– Стой! – гаркнул он.
В дверь просунулась рука ладонью вверх. Ветерок подхватил легкий порошок и бросил его Петьке в лицо. Он не успел закрыть рот.