Под сосной ждали кроссовки.
Солька шла медленно, но шла. Вывела на хорошую тропу. И как это Петька мимо этой тропы каждый раз проскакивал? Словно, кто глаза отводил.
Глава восьмаяСпасти Конька-горбунка
Над домами вставало солнце. Воздух был полон влажной прохладой и непривычным, каким-то особенным, утренним звуком. Как будто где-то далеко работала трещетка.
– Я думал, ты не вернешься, – буркнул Витек. Он сидел на крыльце пристройки, вертел в руках ржавую пилку. Склад он их, что ли, нашел.
Пес на цепи недобро покосился на них, тяжело звякнул железом. Он не спал, а сидел, внимательно глядя на людей.
Петька сгрузил на крыльцо большого дома кроссовки – он не забыл заставить Сольку разуться.
– Ты что, змея победил? – ужаснулся Витек.
Говорить не хотелось. Хотелось спать. И есть. И еще посидеть молча с Солькой. Или погулять. Но уже без змеев и битья сапогами.
– Их нельзя победить, – устало произнес Петька.
– А ведьма?
Петька почесал плечо. В спину ему никто не смотрел. И смотреть больше не будет. Испытание пройдено. Что-то изменилось. Он скоро поймет что.
– Это чего теперь, значит, никогда не уедем? – уныло спросил Витек. Он ни черта не понимал. Время его испытания еще не пришло.
– Да вот сейчас соберемся, и можно ехать, – сказал Петька.
– А завтрак?
Петька пошел в пристройку, огляделся. Вещей с собой они никаких не брали, собирать было нечего. Вытащил из-под подушки севший телефон, сунул в карман джинсов. Выходя, краем глаза заметил белую чашку на столе. С ним прощались.
Всегда бесшумно открывающаяся калитка дома напротив скрипнула, выпуская Тарасия.
– Слышите? – крикнул он еще издали.
– Тебя слышим, – лениво отозвался Петька.
– Тарахтит, – поднял палец Тарасий.
– Давно уже! – согласился Витек.
– Птица? – спросил Петька.
– Машина.
Петька прислушался. Правда машина. И как он раньше не догадался? Такой звук может быть только у мотора.
– Какая машина? – заволновался он. – Сашка возвращается?
– Нет. Это ваша. Она заработала.
Петька вгляделся в зелень, скрывающую дорогу. Если машина заработала, значит, брат вернулся и все починил.
Они бежали наперегонки. Петька отставал. За эту ночь он уже набегался. Машина и правда работала. Негромко тарахтела, всем своим видом показывая, что готова к дальним странствиям. Рядом с ней никого не было.
– А как же она сама завелась? – изумлялся Витек, предусмотрительно стоя подальше.
– Ключ, – прошептал Петька.
Из замка зажигания торчал ключ. Петька осторожно коснулся ручки двери. Открыл.
– Может, кто завел и отошел? – предположил Витек, все еще не подходя.
Петька глянул на дом Палаги. Завести машину тут было кому. Он залез на водительское сиденье, коснулся рычага ручного тормоза.
– Хотите, в Шелтозеро отвезу? – предложил Тарасий.
– А ты умеешь водить? – вынырнул из машины Петька.
– Батя учил.
Петька оценил руки и ноги Тарасия. В момент встречи показалось, что он маленький и щуплый, но сейчас парень выглядел вполне длинноногим, чтобы дотягиваться до педалей.
– А получится? – Петька не сомневался, но все равно почему-то тянуло задавать вопросы.
– Не, я с ним не поеду, – протянул Витек, для верности отходя подальше.
Петька обежал машину, сел впереди на место пассажира. Тарасий подошел к двери водителя.
– Не сложнее трактора, – пробормотал он.
За их спинами щелкнула дверца – Витек торопливо забрался на заднее сиденье. Ахнул, увидев сапоги, выкинул их на обочину. Тарасий кивнул:
– Я потом дяде Мише отдам, – и, вдавив педали, перевел рычаг передач на движение.
Машина рыкнула, но с места не сдвинулась. Тарасий с изумлением посмотрел в лобовое стекло. Петька провел ладонью по торпеде, вытер ее о штаны. Машина снова рыкнула, дернулась.
– Нас кто-то держит, – истерично вскрикнул Витек.
Тарасий обернулся, Витек испуганно прижался к спинке кресла.
– Это вот! – Петька вспомнил о ручном тормозе, двумя руками вцепился в ручку, утопил кнопку, опуская рычаг.
Машина осторожно тронулась с места. В первые несколько секунд у Петьки закружилась голова. Все вокруг двигалось, и это было невероятно. Они ехали. Они покидали Матвееву Сельгу.
– Погоди! – подпрыгнул на месте Петька и потянулся к ручке двери. – Мы дяде Мише не сказали, что уезжаем. И Сольке.
– Сольке-то зачем? – удивился Витек.
Петька посмотрел на Тарасия и медленно опустил руку. Конечно. Надо было встретиться с Солькой еще раз, поблагодарить, что помогла. Петька только сейчас понял, что не он ее спас, а она его. И что он будет по ней скучать. Очень, очень. И что, наверное, он готов еще раз пережить эту ночь, лишь бы встретиться с ней.
– Она так ничего и не рассказала… – пробормотал Петька.
– Она соврет так, что за правду выдаст, – равнодушно бросил Тарасий.
Матвеева Сельга осталась позади, потянулись утренние, еще не проснувшиеся поля. Лес медленно придвинулся, скоро должны были начаться озера с отворотками. Петька почесал нос. После купания в болоте он так и не умылся. Обсох, волосы склеились. Пару раз пытался запустить в них пальцы, но застревал на старте. Дома, все дома.
– Это… – он смахнул со лба грязевой катышек. – А вообще она как? Вернулась и как?
– Нормально. – Тарасий вел машину уверенно, словно хорошо знал эту дорогу, мог вести с закрытыми глазами. – Попросила бабку затопить баню. Грязная пришла.
Петька помолчал. Грязная… вспомнилось, как она провалилась в трясину.
– А это она часто? – спросил Петька, прогоняя ненужную картинку. – Ну, в лес?
– Да я не слежу. Я в этом году на чердаке старые журналы нашел. Читаю, мне нравится.
Петька опять вспомнил перепачканное лицо Сольки и загрустил. Жаль, что они так и не смогли нормально поговорить.
– Ты ей… это… скажи… Ну, скажи, спасибо, – попросил он.
Взгляд Тарасия остекленел. Он крутанул руль, объезжая колдобину, почесался боком машины о траву. Наверное, Тарасий испытывал сложные чувства к сестре. А вот Петьке вдруг стало грустно. Так хотел уехать, так рвался домой поближе к холодильнику и горячей воде, и вдруг это все стало не таким уж важным.
– А вы здесь каждое лето, что ли?
– В этом году в августе обещали на море.
Матвеева Сельга это недалеко. Можно Санечка еще раз попросить съездить, дядю Мишу поблагодарить. Или еще как добраться. До Шелтозера наверняка автобус ходит. А дальше пешком. Всего-то пятнадцать километров.
Лес закончился, дорога вильнула и начала взбираться на пригорок. Тарасий чуть нажал на газ. С пригорка уже была видна деревня с развалившейся церковью.
В голове у Петьки крутилось множество вопросов – и про змея, и про мавку, и как они про них узнали, и как живут со всем этим, и как он терпит Солькины побои, и что же с Палагой и ее домом. Но ему почему-то показалось, что если Тарасий сейчас начнет ему отвечать, то Петька еще больше запутается. Да и не начнет он, отмолчится.
Так в молчании и добрались до трассы.
Тарасий выжал сцепление, поставил двигатель на нейтралку. Машина лениво докатилась до обочины и остановилась. Петька поднял тугой ручник. Тарасий сполз с водительского места. Посмотрел на далекие кусты, уже разбуженные вставшим солнцем.
– Я не знал, что вы встанете, – вдруг произнес он. – У нас народ ездит, и ничего. Но иногда… – Он застыл, словно его внутреннюю программу на паузу поставили. – Это как испытание. Хорошие пройдут, а плохие нет. Помнишь сказку про Конька-горбунка? Там Иван нырял в котлы и ничего. А царь нырнул и сварился. Потому что плохой.
Витек на заднем сиденье хохотнул, а Петьку словно холодом окатило по затылку. Конек-горбунок… Надо, пожалуй, перечитать сказку. Что-то он ее подзабыл, про хороших.
На дороге не было ни одной машины. Мир вокруг застыл.
– Ладно, давай, – протянул Петька руку Тарасию. – Сам-то ты как выберешься?
– Не знаю пока. – Тарасий вяло пожал Петькину руку и медленно пошел к закрытой еще столовой. Перед дверью уже сидел черный кот с белым пятном на груди.
– Еще кого-нибудь поведешь в деревню? – крикнул ему в спину Петька.
Тарасий остановился, посмотрел в чистое небо.
– Было бы здорово, если бы в нашу деревню вернулись люди, – заговорил он вдруг. – Она была красивая. Бабка фотографии показывала – народу тьма. Если приезжать хотя бы на время, может, еще что-то вернется? Глядишь, дом какой купят, восстановят. Как думаешь?
Петька думал. Даже очень думал. У него мозги кипели от того, как много он сейчас думал и как много хотел сказать Тарасию. Но тому его мысли были, как всегда, не нужны.
– Вы звоните! – махнул он рукой напоследок.
– Так связи же нет, – напомнил Петька.
– А ты позвони, проверишь, – усмехнулся Тарасий.
Петька взял в руки телефон, вспомнил, что заряд сел.
– Но у Сашки он не работал. Не ловилась связь.
– Сашка дяде Мише вчера звонил, сказал, что в Шелтозере заночует и с первой же попуткой приедет.
– А? – начал Петька, но Тарасий вдруг побежал прочь и как-то быстро растворился в пространстве.
А может, его и вовсе не было. Петька сел на пассажирское сиденье, посмотрел на свои руки. Они были страшно исцарапаны, предплечья в россыпи красных точек – ожоги от крапивы. Он поглядел на отворотку в сторону Матвеевой Сельги. Дорога в утреннем солнце казалась выстланной золотом. Холодная земля напитывалась теплом, растения расправляли листья. И если ехать по этой дороге, то золото солнца сольется с золотом пыли, и ты нырнешь в нее, как в разноцветную радугу.
Петька наклонился, сорвал лист подорожника. Помял в руках. Надо же как все получилось.
– Эй! Это чего?
На обочине стоял Санечек. Вид у него был обалдевший. Он пошел к машине, расставив руки, словно собирался ловить привидевшийся ему мираж.
– Вы ее завели? А вел кто?
Петька вышел, держась за дверцу. Тарук прав, не надо людям ничего объяснять, надо им дать возможность самим придумать свою историю.