– Она завтра уезжает.
– Я с ней!
Славик бросился к двери. Порыв был хорошим, исполнение так себе – ноги у него затекли, он в них запутался и рухнул на пол. Заплакал.
– Эх, что же ты, – добрым медведем склонился над ним Фей.
Это был редкий шанс отомстить брату за все.
– Она едет одна, – отчеканила Марта. – Мы с тобой останемся на несколько дней.
– Нет! – поднял зареванное лицо Славик. – Я уговорю!
– Так она тебя и послушает, – мстительно сообщила Марта.
Славик не ответил. Он знал, что мама не тот человек, которого можно было бы на что-то уговорить. Если уж она чего решила, то становилась глухой и слепой ко всем вокруг.
От бессилия Славик стукнул кулаком по полу.
– Сломаешь, – предупредила Марта, имея в виду пол. Славкины руки ее не волновали.
– Ну и пусть. – Славик потряс отбитой конечностью.
– Блины со сгущенкой, – напомнила Марта.
– Ну и пусть. – Брат у нее был фантастически упрям.
Фей присел рядом на корточки, погладил Славку по плечу. Славик дернулся. Дурак он был покупаться на такую дешевую жалость.
– Дам конфету, – начала торг Марта. В мире, где нет магазинов, простые вещи быстро становятся ценной валютой.
– «Космос»? – уточник Славик.
– Шоколадная. – Название не вспоминалось, но точно не карамель.
– Я ее уже съел, – важно сообщил Славик, медленно поднимаясь. Откуда и силы взялись? Недавно ведь ноги не держали. – Она у тебя под подушкой лежала. Я полез под кровать, а подушка упала.
Дальше все произошло очень быстро. Славик пулей пронесся через террасу (ничего не задев) в кухню и оттуда в темную спальню, Марта мчалась за ним.
– Ты же лез под кровать! Как она могла упасть? – орала она, сшибая стулья на пути.
– О! Нашелся, – равнодушно заметила мать. – Хватит бегать. Голова уже от вас болит. Тимофей, пошли к твоим, про машину узнаем.
Брат со съеденной конфетой тут же выветрился у Марты из головы, потому что мама снова заговорила про отъезд. И его, судя по всему, было не избежать. Она с надеждой посмотрела на Фея – уж он-то должен был сказать, что затея с поездкой бессмысленная. Но Тришкин с таким восторгом смотрел на тетю Лену, что у Марты опять возникли сомнения в его умственной силе. Ну дойдут они сейчас вместе до его дома, ну поговорят с бабкой. Где тут радость? Или Марта что-то не видит?
Мать сдернула с крючка куртку, на ходу всунула руки в рукава, надела сапоги. Бросила:
– Ужинайте и ложитесь. Я скоро.
Скоро… Здесь все скоро. И тянется оно днями. Шаг шагнул, и как в болото засосало. Расстояния съедало время, а время съедали дни. И все равно – это было «скоро».
Деревня Хашезеро в трех километрах от трассы, топают до нее обычно пешком. На трассе можно ловить машину до Медвежьегорска. Это еще 60 километров. А оттуда добираться до Петрозаводска. Плюс 160. За день люди оборачиваются, если находится машина хотя бы в одну сторону. Но мама хочет на два дня. Это будут два дня темноты, сырости и тоски. А там, в городе, свет, жизнь и интернет.
Марта встала на пороге спальни. Комната небольшая, но сюда впихнули четыре кровати – под окном справа, в правом углу, вдоль стены слева и по центру. Есть еще лежанка на печке. Но она адски жесткая. Кровать Марты слева. Славки – справа. Мать спит в углу. Центральную кровать завалили вещами. Она ждет отца.
Напротив входа трюмо. В нем Марта уловила движение и в первую секунду испугалась, что это кто-то стоит у нее за спиной. Но потом сообразила, что это она сама в дверном проеме. Ах, как все надоело! Почему ее надо лишать благ цивилизации? У всех ее друзей сейчас свет, интернет, горячий чай и нормальная жизнь. А у нее что? Капризный брат вдобавок ко всем остальным прелестям.
– Славка, ты где? – раздраженно позвала она. – Вылезай! – Ответом ей было молчание. – Вылезай, а то навечно здесь останешься. Кикиморы тебя утащат, в болоте утопят. – Сказала и сама поразилась глубине знания местного фольклора. – Вот они уже идут за тобой, тянут зеленые руки, роняют холодные слюни, клацают фиолетовыми зубами, вращают красными глазами.
Марта несколько раз топнула, щелкнула пальцами. Со стороны лежанки пискнули. Слабак! Повернулась налево. Всегда ровное одеяло сейчас топорщилось и шевелилось.
– Ну и как я с тобой два дня буду, если ты убегаешь? – проворчала Марта, сдергивая одеяло. Обозначился Славик. Лежал в трогательной позе зародыша – ноги подтянул к подбородку. И ноги эти были в тапочках. Вот убить его после этого или он сам от собственной глупости помрет?
– Ты меня обещаешь какой-то ведьме отдать. – Славик попытался отобрать одеяло, но силы были не на его стороне. – Я все маме расскажу.
– Как будто мама после этого не уедет, – вздохнула Марта, бросая ему одеяло.
Брат был все-таки фантастически наивен. Уж она-то знала маму чуть больше, чем Славик, поэтому никаких иллюзий не питала. Они тут помрут с голода, кикиморы перетаскают всю родню в болото, но мать все равно уедет по своим делам, за своими книжками, в свои фантазии.
– Не хнычь, на тебя ведьма не позарится. – Марта присела на лежанку. Какая же она жесткая. Как тут люди спали, это же кирпич! И даже матрас не спасает. – Вот такой, в слезах и соплях, ты точно никому не нужен.
– Нужен, нужен!
Хоть и было темно, Славик четко попал кулаком по ее плечу и сразу кинулся прятаться под одеяло. Прямо по костяшке врезал. От боли в глазах стало светло.
– Ах ты! – Марта наобум махнула по шевелящемуся комку, сбросила его на пол. Хорошо Славик приземлился, всеми мослами загремел. Марта напряглась, ожидая крика и слез. Но послышалось только шуршание.
– Ты куда? – удивилась Марта, когда увидела, что одеяло движется.
Славик полз. Настойчиво, как паровоз. К порогу подобрался. Молча. Странно, что не плакал.
– Куда, я спросила, – наступила на край одеяла Марта. Одеяло движение закончило, но шуршание продолжилось. Славик выбрался в кухню. Здесь разворачивающуюся сцену осветила свечка. Марта с изумлением смотрела, как брат на четвереньках бодро пересекает кухонное пространство до стола.
Дверь хлопнула.
Не спуская глаз с брата, Марта открыла рот, собираясь заложить его со всеми потрохами: что с грязными руками сел на стол, что опять прятался, что ныл и что собирается жаловаться. Славка крутанулся к двери.
– А она… – начал он. В этой игре выигрывал тот, кто нажалуется первым.
Лицо Славки мгновенно вытянулось, глаза выпучились. Марта кинулась в кухню. Брат был совершенно зеленого цвета. Его поднятая рука дрожала так, что не могла ни на что показать. Марта настолько обалдела от увиденного, что не сразу сообразила повернуться.
Она ожидала увидеть в дверях мать, но это была не она. Кто-то большой, бесформенный и темный, похожий на огромный мешок. Длинные волосы от макушки до пят. Именно волосы – они еще чуть шевельнулись в тот момент, когда чудовище исчезло.
Славка завизжал.
Нет, нет, это все показалось! Ну конечно, показалось.
Марта вдохнула, готовая тоже закричать, и подавилась воздухом. Словно ей рот запечатали.
Хлопнула дверь.
– Вы чего шумите? – Мать стояла на пороге, устало стаскивая капюшон с головы. – Вот черт, завтра до трассы пешком идти. А там все развезло.
Она посмотрела на Славика.
– Слава, что случилось? Что за концерт?
Славка все еще водил перед собой рукой, беззвучно разевая рот. Цвет лица синюшный. Но это могло быть и из-за свечки – она давала неверный дрожащий свет.
– С ума посходили, что ли? – разозлилась мать.
– А ты никого не видела? – прошептала Марта. Перед глазами стояла картинка – огромная фигура на фоне двери, волосы до пола. Голове стало жарко от ужаса.
– А кто был?
Марта посмотрела на Славку. Он опустил руку, закрыл рот, но выражение лица не сменил. И цвет еще держал болотный такой.
– Показалось, – разом решила Марта и дернула к себе Славку. – Свечка дрожит, вот и показалось. Там никто не стоял.
– Кто тут, кроме леших, будет стоять? – проворчала мать, оставляя сапоги у порога и влезая в тапочки.
Славик булькнул. Мать посмотрела на него.
– Ругались?
– Он слушаться не хотел, – ушла в глухую защиту Марта.
– Я видел! – произнес Славик и икнул.
Мать оглянулась на дверь. Посмотрела на Марту.
– Совсем с головой раздружилась? – зло начала она. – Запугала сказками, он теперь ночь спать не будет.
– Ничего я не говорила! – взвизгнула Марта. Голос подвел, дрожал и вибрировал. – Он от меня прятался!
Славик всхлипнул, шлепнув губами, и выдал:
– Она сказала, что меня кикиморы на болото утащат. Я хотел тебе все сказать. Дверь хлопнула, а там он стоит.
– Он? – напряженно спросила мама.
– Темно было, – не сдавалась Марта. Если сказать, что она тоже видела его, станет жутко. С этим холодом внутри тела придется прожить не один день. Он поселится в животе и съест ее внутренности маленькой ложкой.
Мама подошла к Славику, опустилась на корточки и неожиданно поддержала Марту:
– Темно было. Показалось. Я вошла – никого не встретила. Если бы кто-то вошел, я бы непременно заметила. Мы бы столкнулись на террасе или в дверях. А там никого. Смотри, как свеча играет, от нее тени. Иногда кажется, что кто-то пришел. А это всего лишь тень.
Мама дунула на свечу, пламя запрыгало, по стенам забегали призраки, жуткие, очень-очень похожие на волосатого.
– Видишь?
Славик не видел. Он смотрел в себя, изучал внутренний мир, шарахался там между гулких стен.
– Страшный? – по-другому заговорила мать.
– Да, – согласился Славка и закивал. Ему верили. Ему было приятно.
– И не настоящий, – заверила его мать. – А если подарить одуванчик, то и страшным он уже не будет. Ты не пожалеешь для него одуванчик или ромашку?
Славик засопел, по щекам побежали слезы.
– Не пожалеешь? – настаивала мать.
Славик совсем разнюнился, сморщился лицом, слезы из глаз лились ручьем, из носа потекло, но он согласно закивал, наклоняясь к матери.