– Ну вот, – обняла она его. – Это просто вечер. Света нет. Весь день гремело. Мы устали. А завтра уже будет хорошо. Выглянет солнышко. И дадут свет.
На террасе грохнуло, и Славик с воплем метнулся в комнату. Марта уставилась на дверь. Если идут к ним, то дверь откроется и на пороге встанет… Кто? У нее нет в запасе одуванчиков.
От напряжения у Марты зарябило в глазах. Она снова увидела страхолюдина, укутанного волосами. Сморгнула, прогоняя уродливую картинку.
На террасе как будто мяукнули, и наступила тишина.
Показалось. И Славику тоже показалось. А если кто чужой придет, большой, волосатый, то они подарят ему ромашку. Целый букет.
Что-то стукнуло в окно. Словно ветер бросил горсть дождя.
Мать подошла к двери, толкнула. Но не сразу, а так, с паузой. Немного подержав ладонь на полотне. Прислушиваясь. Постояла на пороге, всматриваясь в мрак террасы. По ногам потянуло холодом.
– Кошка, что ли, чужая пришла? – пробормотала мать, закрывая дверь. – Или само?
Само… Марта почувствовала, как в животе у нее все-таки поселился страх. Самый что ни на есть настоящий. С ложкой. От такого одуванчиком не отделаешься.
Глава 2Хмурое утро
Утром Марта опять испугалась своего отражения в зеркале. Поднялась с подушки, увидела чудовище с черным ореолом вокруг головы и обмерла. Но это всего-навсего оказался тулуп, висящий на крючке около двери и беспардонно отражающийся вместе с Мартиным лицом. Она на его фоне была очень похожа на вчерашнего волосатого.
Мама уехала. На ее кровати спал Славка. Вчера он вцепился в мать и наотрез отказывался сходить с рук. Даже зубы пошел чистить вместе с ней. А сейчас разметался, розовый и счастливый.
За окном уныло моросил дождь, смывая долгий неухоженный огород, покосившееся чучело, заброшенную баню – из очень далеких кустов торчал конек завалившейся крыши. Где-то там за всем этим дождем была жизнь. А тут дождь.
Марта выползла в кухню. Мама оставила записку, где что лежит и чем нужно кормить Славку. Кормить его требовалось три раза в день, завтраком, обедом и ужином. Все горячее – овсянка, котлеты, сосиски. Марта щелкнула выключателем. Лампочка не загорелась.
Фей рассказывал, что электричество в деревне обычно вырубают в сильную грозу и ветер – что-то у столбов в эти славные мгновения падает и обрывается. Но сейчас не было ни ветра, ни грозы. А был обыкновенный дождь, который мог идти неделю или месяц. Что же они теперь, месяц в потемках про– сидят?
Она попыталась представить жизнь без света. Как они с коромыслом и ведрами пойдут на озеро, отправятся доить корову и босиком побегут в сельскую школу за пять километров. При чем здесь корова и школа, да еще босиком, Марта и сама не поняла. Для глубины трагизма, наверное. Вода уже была в ведре.
Выглянула на террасу. Тут как будто домовой накуролесил: валялись стулья, по центру лежал перевернутый жестяной таз, с полки упал заварочный чайник. Не разбился. Чудо. Ну и натоптано было изрядно. Интересно, насколько телесны домовые и ходят ли они в сапогах? Или босиком? Босых следов не наблюдалось. Только следы от сапог. Пока Марта кружила по следам, заодно поставила стулья, убрала таз за занавеску в чуланчик, подняла чайник. Надо нарвать мяты и заварить вкусный чай. Славику понравится быть с ней, и мама тогда поймет… поймет…
Так и не придумав, что должна понять мама, Марта сходила на улицу, умылась, нарвала мяты – мыть не стала, и так мокрая. Поставила на газ чайник. Нашла тряпку и вытерла стол. Выбросила тряпку – отстирывать липкую сгущенку себе дороже. Поставила к завтраку красивые тарелки и стала делать бутерброды.
Лучше бы она яичницу затеяла, потому что бутерброды не были ее коронным блюдом в кулинарии. Из заметно разморозившегося холодильника Марта извлекла палку твердой колбасы и стала ее кромсать. Нож категорически не желал резать красиво и ровно, как это всегда получалось у мамы. Он строгал колбасу на полукружья, тонкие серпики и увесистые уголочки. Устав бороться с действительностью, Марта разложила хлеб и стала методично покрывать его обрезками колбасы. Плотненько, чтобы без белых промельков. Бутерброд – это начинка, а не хлеб. Пусть и белый, пусть и мягкий.
Справившись с двумя бутербродами, она взялась за масло. С ним дело должно было пойти бодрее – оно плавало в холодной воде и не выглядело заледеневшим. Но тут коварство проявил хлеб. Он вдруг стал заминаться за ножом, оставляя в себе некрасивые дырки. Марта мгновение думала, как справиться с этой бедой, и поняла, что дырки легко закрываются сыром. Сыр вел себя лучше, чем колбаса, строгался сподручно, бодро. Его нарезалось больше, чем нужно. Пришлось часть сыра съесть.
– Мама! – позвал Славик.
Марта злорадно ухмыльнулась. Но вовремя вспомнила, что сегодня она решила быть доброй, и не стала кричать в спальню: «Нет больше твоей мамы», а просто пошла посмотреть, как там дела. Дела были не очень. Брат был хмур, лицо имел опухшее, глаза красные. Их он еще и тер.
– Иди умойся, – посоветовала Марта. – И у меня готов очень вкусный завтрак.
– А мама? – Менять настроение Славик не спешил.
– А мама приедет послезавтра и привезет конфет.
– Я не хочу конфет, – выдал Славик удивительное и свесился в поиске тапок.
– Ну тогда канарейку, – пожала плечом Марта.
– Какую канарейку?
Марта ничего не знала про канареек, кроме цвета. Дурацкая птица сама как-то выскочила.
– Желтую. Петь будет.
– Правда? – Лицо у Славика впервые посветлело. Марта уже была готова усложнить это утро и послать брата с его наивностью куда подальше, но сдержалась и просто кивнула. Пускай потом эту кашу мама расхлебывает – и про канарейку, и про конфеты. Когда она приедет, все сразу станет по-другому.
За столом Славик сгрузил колбасу на тарелку, не оценив подвигов сестры. Стрескал пустой хлеб, потом хлеб с маслом – сыр тоже не зашел. Повеселился, продевая палец в дырки несостоявшихся бутербродов. Изгваздался в масле. Пролил чай. Все это Марта стоически терпела.
– А играть будем? – вбил гвоздь в крышку этого самого терпения Славик.
– Может, к Вадику? – предложила Марта. Перспектива провести полдня на холодном полу в полутьме не радовала. – У него лего.
– Тогда на озеро, – быстро сменил планы Славик.
– Так ведь дождь, – удивилась Марта. Они с братом были не особо гуляющими детьми, все больше дома сидели – и в городе, и здесь не торопились слиться с природой. Но это со светом хорошо дома сидеть. А без света одно и дело, что на улицу идти. Пока там день. Про вечер и темноту думать не хотелось.
– Нету, – ткнул пальцем в окно Славик, заметил масло на ногте и слизнул.
Дождь кончился. Бывают же чудеса в этом мире. За сегодняшнее утро уже второе. Дождаться бы третьего – и, считай, день удался.
На крыльце Славик вцепился в руку Марты, словно его кто украсть собирался. Рука у него была мягкая и холодная. Марта погладила брата по плечу. И даже немного приобняла. Пока он был маленьким, его было приятно обнимать. Вот вымахает в дылду, не пообнимаешь.
– Ну что, направо или налево? – спросила Марта.
Ответ пришел к ней сам. На своих двоих. Звали ответ Тимофей Тришкин.
– О! А дождь-то кончился, – выдал очевидное Фей.
В дождевике с капюшоном, в высоких сапогах и непривычных объемных штанах он выглядел внушительно. Его даже как-то стало слишком много.
– Мы гулять, – показала на сцепленную со Славиком руку Марта.
– А куда?
Как будто тут был выбор – в парк, кафе или на аттракционы.
Марта не удостоила соседа ответом, сошла с крыльца, потащила за собой брата.
– Ну да, – согласился Фей.
Было у него хорошее качество – он легко соглашался, менял свое мнение, не настаивал.
Двинулись по дороге. Если бы тут часто ездили машины, то проселок был бы разбит, а так только притоплен. Через лужи они и пошли. Надо было доплыть до тропинки между домами и спуститься к ивам. За ними начиналось озеро. Хорошо, что все были в сапогах.
– Можно еще на кладбище заглянуть! – радостно предложил Фей.
– Зачем? – Марта почувствовала, как страх бодрым маршем пытается вернуться к ней в живот, как он уже достает не просто ложку, а половник, чтобы полакомиться ее внутренностями. Покосилась на Славика. Он равнодушно смотрел в сторону, словно это не ему тоже предлагают прогуляться через лес в гости к покойникам. Брат проявил себя только еще более крепким сжатием ладони.
– Ну, там прикольно, – неуверенно начал рекламную кампанию Фей. – Колдун и сосны.
– Какой еще колдун?!
До того как папа предложил съездить на родину предков и насладиться всеми прелестями единения с природой, Марта и слыхом не слыхивала о таком месте, как Хашезеро и Ажепнаволок – следующая за ними деревня. Поэтому ни о каких местных красотах и достопримечательностях она тоже не знала. А тут, оказывается, главное развлечение – кладбище и колдун.
– Местный, – пустился в пространное повествование Фей. – Он в нашей деревне жил и всем помогал, потому что добрым был. А сейчас в его доме баба Оля живет.
Марта успела представить дом колдуна, благо фильмы и мультики давали богатый материал. Это должно было быть что-то покосившееся, с окном, вросшим в землю, с гнилыми ступеньками. Внутри все должно быть соответственно – темно, сыро, пучки травы свисают с потолка. Еще филина надо посадить в углу. Полная красота. Интернет-дизайнеры рыдают от зависти.
– Какая баба Оля?
Заброшенных домов в деревне было хоть отбавляй, но в них никто не жил.
– Третий дом от вас. – Фей искренне удивлялся, что соседка не знает очевидных вещей.
Марта остановилась. Третий дом от них – это высокий красивый дом с голубыми стенами и резными наличниками.
Впереди дома вынесен палисадник с аккуратными грядками цветов. Крыльцо высокое, с двумя лавками – там обычно бабки сидят. Не избушка на курьих ножках.
– Она родственница? – уточнила Марта.
Нет, все-таки мир был полон удивления. Стоит шагнуть за порог – и на тебе, наплодились.