– Чего пришел-то? – проворчала Марта, берясь за ручку двери.
– Пойдем на улицу, поговорим, – предложил Фей.
– Чего за тайны? – заупрямилась Марта.
Секреты Фея ее не волновали. Марта пыталась представить, что сейчас творится на кухне. Славка должен был уже устать. Сколько он бегал под дождем, сколько орал и плакал – и это все на двух кусках хлеба с утра.
Фей не ответил, настороженно слушая звуки за дверью, потом положил ладонь на дерматиновую обшивку.
– А придавить чем-то можно?
– Замок амбарный повесить, – всплеснула руками Марта. – Некогда мне. Чего у тебя? Славка, кажется, заболел. Надо с ним посидеть.
– Заболел, – отстраненно согласился Тришкин и пошел к входной двери. Не дойдя до нее, обернулся. – Он не заболел. Его подменили.
– Что?
От удивления Марта и не заметила, как вышла на улицу следом за Феем. На крыльце было тихо и спокойно – дождь кончился, ветер стих, от земли чуть парило. Даже как будто сверчки стрекотали у забора. Или это у нее в ушах звенело после криков?
– В деревне все уже про Славку знают, – сообщил Фей.
– Ты, что ли, разболтал?
Тришкин поморщился, почесал нос.
– Я тут ни при чем. Это деревня, тут все быстро. Моя бабка видела, как мы вернулись. Ну и дядь Коля добавил, что, мол, на кладбище нашли.
– И что? – буркнула Марта. Да, теперь вряд ли удастся скрыть от мамы, что произошло на самом деле. Говорить про кладбище не хотелось, но в деревне всегда есть доброхоты, готовые донести ценную информацию. Не успеет мать переступить порог, как заработает сарафанное радио. Тут-то Марте и прилетит за то, что Славка пропадал на три часа.
– А вот и то! Бабка сразу сказала, что дети так просто не пропадают. Что Славку увели. А на его место сунули подменыша.
– Кто увел?
– Лембой.
– Кто? – Марта перебрала в уме знакомых в деревне. Никого с такой странной фамилией не было.
– Это выкормыши леших, слуги. Их самих когда-то увели в лес, а потом они стали уводить. Для леших.
– Что за чушь? – Марте очень захотелось Тришкина ударить, сильно толкнуть в грудь, чтобы он свалился с крыльца, стукнулся головой обо что-нибудь жесткое и больше не говорил ерунды.
– Да я тоже так сначала говорил, потому что сказки какие-то.
– Вы бы сюда Змея Горыныча с Кощеем приплели, – поддакнула Марта. – Дремучесть какая-то. Славка сбежал, а потом мы его нашли. Все.
Она ожидала, что Тришкин ее поддержит, но он гнул свое:
– На улице слышно, как он орет.
– Ну и что? – Про «слышно» Марта не подумала. Теперь и правда будут все обсуждать городских. Эх, лучше бы они с мамой уехали.
– А раньше не орал. Это странно.
– Ничего странного, – через силу произнесла Марта, хотя ей очень хотелось согласиться – странным в сегодняшнем дне было все. – Раньше тут мать была. А сейчас ее нет, вот Славка и распоясался.
– Не кричал он так никогда, – покачал головой Фей.
– Ну и ладно, – сдалась Марта. – Мама приедет, все станет как раньше.
– Когда приедет?
– Послезавтра.
– Поздно, – быстро ответил Фей.
– Почему? – напряглась Марта на чересчур серьезное выражение лица соседа.
– Подменыши умирают на третий день.
– Ну и пусть умирают. – Марта повернулась к двери.
Нет, она не будет это слушать. Подменыши, лембои, вурдалаки… Тришкина самоваром по лбу стукнуло, вот он и бредит. Сидел за столом, читал книжку с красного ноута, уснул, башкой в самовар свалился. Звездочки, яркие картинки, незабываемые видения. А у них все в порядке, без самоваров и утюгов. Приезд мамы все разрешит. Надо только дождаться маму.
– Этот умрет, – в спину ей сказал Фей. – Который в доме. Который орет.
– Ну что ты такое говоришь? – Марта с разворота все-таки ударила Фея ладонями по плечам, заставляя сойти с крыльца. – Это не подменыш, это самый обыкновенный Славка. Он устал, поэтому капризничает. Выспится, позавтракает, будет как новенький.
– Не будет. Он уже… новенький.
– Иди ты со своими сказками. – Марта толкнула дверь. – И вообще больше сюда не приходи. Понял? Предатель.
– Бабка говорит, что его прокляли. Кто-то свой проклял.
Марта шагнула через порог, но слова о том, что Славку дома не любят, выгнали ее обратно во двор.
– Это у вас тут все прокляты головой. Живете в глуши и глупостями себя развлекаете. Не понравились мы вам? Ну и катитесь к черту! Твоя деревня мне тоже не нравится. Психи ненормальные! Прибежище оборотней. Стимпанк вечный. Подменыши. Славка нормальный. И его все любят.
Тришкин терпеливо все выслушал.
– Это могло произойти случайно, – спокойно произнес он. – Скорее всего, от матери.
– Отвали!
– Ты куда?
Славка стоял на крыльце. Он переоделся в пижаму с медвежатами, был бос, лохмат и лицо имел, как будто они его разбудили.
– Иди в кровать. Я сейчас. Тимофея только провожу.
Марта повернулась к Тришкину, собираясь выпроводить его за калитку, а если надо, то и до дома гнать. Остановилась. Фей смотрел поверх ее головы, и взгляд его был испуганным.
– Не уходи, – требовательно произнес Славка.
– Я сейчас вернусь. – Марта жестко взяла Тришкина за локоть и попыталась сдвинуть в сторону калитки.
– Не уходи-и-и-и-и! – заорал Славка на всю улицу. – Не сме-е-е-е-е-ей!
Марта закрыла глаза. Это уже был перебор. Раздался грохот. Славка бился на узком крыльце, ухитряясь не скатиться по ступенькам.
– Завтра поговорим, – прошептала Марта Фею и кинулась к брату.
– Будет только хуже! – крикнул Тимофей.
Марта присела на мокрую ступеньку. Славка выл на одной ноте, но больше не бился.
– Завтра все пройдет. – Марта положила руку на плечо с медвежатами. И ей тут же захотелось самой заорать, броситься прочь, потому что тело под ее ладонью было твердое и холодное. Еще и мокрое – но это оттого, что пижама на политых дождем ступеньках стала хоть выжимай.
Она посмотрела на Славку. Он таращился в небо пустыми темными глазами.
– А послезавтра приедет мама, – прошептала Марта.
– Пойдем, – шмыгнул носом Славка, встал и как ни в чем не бывало пошел на террасу.
Пока Марта боролась с собственным удивлением, Тришкин ушел. Темной тенью мелькнул вдоль забора и пропал. Марта осталась одна. Прислушалась к тишине деревни.
От озера полз туман. Он захватил избы на той стороне и дорогу, подступил к штакетнику забора. Марте казалось, что она слышит, как с неприятным скрипом туман подбирается к их дому, как холодными щупальцами обнимает лодыжки, как сжимает в смертельное кольцо.
Марта поняла, что от ужаса сейчас грохнется в обморок. Привалилась к стене, пережидая головокружение. А потом ей почудилось, что за спиной кто-то стоит, и она бросилась в дом, запирая за собой сначала входную дверь на террасе, потом дверь кухни. Споткнулась о тяжелый взгляд Славика – он босиком стоял последи разгрома.
– Что? – Марта вдруг поняла, что заперла себя в одном доме с братом. Любимым братом. Братом, который очень странно себя ведет. Братом, которого назвали подменышем.
– Зачем ты здесь все разбросала? – знакомым капризным тоном спросил Славка.
Марта медленно закрыла и открыла глаза. Потом еще раз. И еще. При этом глубоко вдыхая. До боли растягивая диафрагму. Вроде стало полегче.
– Тебе надо переодеться, – сказала Марта как можно спокойней. Осталось продержаться день. Орать бессмысленно. День, и мама приедет. И тогда Марта наорется всласть. – Давай что-нибудь найдем.
Вряд ли мама взяла Славику две пижамы. Но запасные треники и футболка должны быть.
Славик на удивление мирно согласился переодеться и лечь в кровать. Долго возился с подушкой, сбросил ее. В одеяло завернулся, даже запеленался, старательно перекатываясь с боку на бок, пока не оказался плотно завернут. Приказал:
– Ты должна сидеть рядом.
– Мне надо убраться на кухне.
«Раз я там все разбросала», – мысленно добавила Марта. Почувствовала, как внутри булькнула ярость, но не пустила ее наружу. Только крышечка грохотнула и из носика свистнуло.
Навалила адская усталость. Марта тоже за весь день съела только пару бутербродов и котлету попробовала, пока готовила. Она тоже много ходила. А еще много пугалась. Испуг, оказывается, забирает силы. А что их в такой истории добавляет?
– Нет, рядом. – Голос брата был жесток.
Славка быстро уснет. Не робот же он? Не робот. Человек. Брат. Родной. Что там говорила мама? У всех бывают кризисы. У людей, у отношений. У матери с отцом был кризис семи лет, они расстались. А перед этим – трех лет и шести.
После кризиса шести лет у них появился Славка. У Марты сейчас кризис тринадцати лет, она всех ненавидит и даже с подружками своими рассорилась. А у мамы кризис среднего возраста – она часто раздражается. Славка никаких кризисов не имел. Ни в год, ни в три.
Мама радовалась: после неугомонной Марты, которая ей постоянно создавала проблемы, появился спокойный ребенок. Единственный спокойный человек в их очень неспокойной семье. Может, он собрал все кризисы и решил выдать оптом?
В ее мысли ворвался черный пронзительный взгляд. Марта вздрогнула и поняла, что уснула. Привалилась к Славкиной кровати и вырубилась. Вокруг тьма, и не поймешь, сколько времени прошло. С тревогой глянула на брата. Не спит. Смотрит.
– Спи, – пробормотала Марта.
– Будь рядом, – приказал Славка.
Резко заболела голова. Как же ей все надоело.
– Спи уже, – буркнула она, поднимаясь. – Я к себе пойду.
– Не уходи. – Голос Славки звенел металлом. Любое неправильное движение, и он опять заорет.
– Ну и черт с тобой, – решила Марта, выходя на кухню и включая свет. Лучше бы она это не делала. Свет резанул по глазам, и когда она проморгалась, увидела перевернутый стол, разбитую посуду, сломанный стул. Это какой же силищей надо обладать… Нет, все-таки она сначала услышала. Славка визжал:
– Вернись! Немедленно! Ааааа!
Марта дернула дверь, чтобы захлопнуть. Со всей силы, чтобы стены затряслись. Не затряслись. С места дверь сдвинулась плохо – ее сто лет не закрывали, и она слегка провисла. Шоркнув по полу, она стукнулась об откосы, не входя в проем. Да что ж это такое! Никто не слушается! Марта врезала по двери ногой. Она с грохотом вошла в откос. Дом дрогнул. Вот бы еще и крыша поехала. Нет, все-таки за что-то там дверь зацепилась и не стала откидываться обратно. И то хорошо, крик брата стал чуть потише.