Чего это сразу привели? Сами не следят за собственной нечистью, а другие виноваты. Здесь уже давно незваные гости бродят. Странно, что лембой только сейчас обозначился, приемные часы открыл. Когда она его освободила-то? Утром? Или вчера вечером? Какими делами был занят? Где его носило? Всех знакомых обежал, чаю напился? Еще бы, столько родню не видел. А теперь нашел время к своему старому обидчику зайти. И правильно, чего дела недоделанными оставлять?
Марта прислушалась. Дядя Коля скрипел досками на крыльце, не решался войти. А ей надо было, чтобы он вошел. Очень надо было.
Марта протиснулась в дверь налево и оказалась в кухне. Небольшой. Хотя, может, и большой – в темноте было не видно. Центральная балка опасно нависала над головой. В полу была хорошая дыра, словно здесь прыгал детский сад слоников.
– Ты давай, это, выходи? – позвал из коридора дядя Коля. Под его шагами все тоже радостно заскрипело и завизжало.
– А на какую половину он лез? На эту? – спросила Марта, выглядывая в дверь. Чуть шапку не потеряла, пока голову протискивала.
– Кто лез? Куда? – пошел на нее танком дядя Коля. – Сейчас ты у меня за это «лез» по шее получишь.
Дядь Коля придвинулся, Марта сразу убралась в кухню. С ходу в узкую щель дядя Коля не пролез, завозился с дверью. Марта поправила на голове шапку. Ладно, она сама разберется.
– Там ходить – все доски гнилые! – кричал дядь Коля, пристраивая свое тело к дверной щели. – Что за игры дурные у тебя?
Марта не стала спорить о том, кто и во что играет. Обошла завал на полу и заглянула в комнату. Часть потолка здесь обвалилась, забрав половину объема. Оставшееся пространство тоже было основательно занято разными полезными вещами. Две старые кровати, шкаф, тулупы, газеты. На стене сохранилась одинокая фотография, без света было не разглядеть, кто на ней.
Марта присела на вздыбленную кровать, положила на колени кочергу. Она видела в фильмах: герои так обычно злодея ждут, положив на колени дробовик.
– Ты зачем пришла? – спросил ее из кухни дядя Коля.
Марта посмотрела на потолок. Наверное, все-таки в эту комнату лезли, уж больно она раздолбана. И бросили ценные вещи – боялись трогать.
– Вы знали, что все так будет? – спросила Марта. Она себя чувствовала невероятно бодрой. Вот что значит спать на печке. Надо и впредь на ней спать. Нечего себя кроватью с пружинами баловать.
Дядя Коля поскрипел половицами, поскреб дверь.
– Я ничего не знал. Уходи!
– Интересно, что ваш отец сделал на самом деле?! – крикнула Марта. – Почему леший или, как там его, лембой обиделся?
– Не знаю я никакого лешего. – Дядя Коля показался в дверном проеме – черный пузатый силуэт. Лица не разглядеть. И хорошо. Марта сейчас не хотела бы видеть его лицо.
– Ваш отец к колдуну пошел, договорился. Колдун лембоя поймал… Обманул, наверное, и на дерево подвесил.
– Я сказал, уходи. Утром стекло привезу. И дров еще. Ольга говорила, холодно у вас.
Ольга говорила… у них тут много кто и что говорил. От одних дрова, от других картошка. Все, чтобы про Славку не вспоминать. А завтра приедет мама, кто-то ей соврет, что Славка третий день как в лес ушел, вызовут участкового. Он никого не найдет. И про Славку забудут.
Хорошие планы. Не хочется их разочаровывать.
Марта погладила кочергу. На коленях она согрелась, приятно стало держать.
– Вы сказали, что никакого колдуна нет, а сами нас с Тришкиным сразу на его могилу отвезли.
– Что ты несешь? – возмущался дядя Коля. – Ты не видела себя со стороны. На тебе лица не было! Орала, была испугана. Я хотел помочь.
Сверху пробежал кто-то быстрый и легкий: топ-топ-топ, рассыпались шаги горохом. Марта задрала голову. Потолок был сломан. Если тут где и бегали, то… Додумывать не стала. Передернула плечами, прогоняя холодные мурашки.
– Вы же знали, что мы пойдем на могилу колдуна, что будем просить помощи.
– И чего?
Дядь Коля все-таки смог протиснуться и теперь стоял, неловко переступая с ноги на ногу, поглядывая на дырку в потолке. Марта тоже туда смотрела. По колену шоркнуло что-то мягкое и теплое, она вздрогнула и поджала ноги.
– Мы попросили, и колдун вернул Славку, – прошептала она. – Но не настоящего, а подменыша. Потому что я неправильно попросила.
Скрипнула доска в углу. Кто-то осторожно спрыгнул на пол, и снова разлилась тишина.
– Так, знаешь, – голос у дяди Коли потяжелел, – мне все эти сказки Афанасьева слушать неохота. Хочешь жаловаться кому – жалуйся. А из дома убирайся. Он вот-вот развалится, а ты тут бегаешь. Еще крыша на голову свалится.
Дядь Коля подходил, вытянув руку. Уже было видно, как он пучит глаза для солидности, напирает пузом.
Марта выдержала паузу. Для следующей фразы нужна была соответствующая обстановка. Чтобы дядя Коля набрал в грудь побольше воздуха, чтобы уверенно так начал что-то говорить…
Вдохнул, рот открыл. Вот теперь пора.
– А потом я лембоя отпустила.
За окном что-то обрушилось. Фей подслушивал под окном и свалился с приступка? Кошка подавилась укропом? Рыба схлопнула зонтик?
Дядя Коля поперхнулся заготовленной речью, кашлянул. Произнес тихо:
– Как отпустила? Зачем?
– А зачем вы не сказали, что это все из-за вас?
– Из-за меня, да? Из-за меня?
Дядя Коля навис, сжимая кулаки, Марта выставила кочергу.
– А я говорила, что колдуны добрыми не бывают! – крикнула она. – Ваша деревня, как локатор, настроена на вечный прием зла. Брата верните, а потом уже разбирайтесь со своей нечистью. И не просто верните, а сделайте так, чтобы было как раньше. Чтобы все в порядке. И чтобы погода уже наладилась.
– Сашка не был колдуном!
– Как же он тогда с лембоем справился?
Дядь Коля отвернулся. Дом опять вздрогнул.
Марта вглядывалась в темноту. Ей нужно было не пропустить момент.
– Мы договорились, – произнесла она. – Я его отпускаю, а он мне брата возвращает. Я Славку нашла, только его опять забрали. И я хочу, чтобы лембой…
– Лембой злой. – Дядя Коля отступил, растворяясь в темноте. – Помощник лешего. Как раз по детям. С ним договориться нельзя.
От окна, выходящего на дорогу, мявкнули. По краю подоконника мелькнула тень кошки. Лапки тяжело грохнули об пол. А потом этот пол страшно заскрипел под огромной тяжестью. Доски затрещали, ломаясь.
Марта сжала кочергу. Очень хотелось у кого-нибудь спросить, правильно ли она делает. Есть же специалисты. По собакам есть. А по лембоям?
Доски ухали и стонали под шагами.
– Вот черт! – ахнул дядя Коля.
Марта была бы не против, если бы выросший перед ней седой монстр был похож на черта, как его рисуют в мультфильмах – тощий, с рожками и длинным хвостом. За этот хвост его можно хватать. Но выросший перед ней монстр никак не тянул на милую зверушку. Он был огромен и волосат. Имел черные злые глаза. Хвоста не было.
Судя по грохоту на кухне, дядь Коля ретировался и встретился с кастрюлей Тришкина.
Монстр приблизился. На длину кочерги. Этой кочергой Марта в него уперлась, и рука у нее тут же заледенела – таким холодным стало ее оружие. Словно специальную заморозку включили. Мгновенную. Пальцы заломило. Пожалела, что нет перчаток.
– Договор, – прошептала Марта.
– Ташка! – крикнули от двери.
Лембой распахнул рот. Марта зажмурилась.
– Только… – начала она, но не договорила.
Крик ударил в лицо, повалил. Марта почувствовала, как взлетают ноги. И как с этих самых ног сваливаются сапоги. Все-таки они ей были велики. Лучше бы в кроссовках пошла. Они со шнурками.
Глава 9Номер два
Зря дядь Коля не верил в сказки. Именно в них была история о лешем, который держит слово. Как и черт. Не может не держать. Кто другой – кикимора, лиса с колобком, фашисты – эти могут обмануть. А леший и лембой, как его помощник, держат. Об этом еще Пушкин писал. А Пушкину надо верить. Если не верить классику, что остается?
Другой классик описал методы транспортировки. Что все происходит быстро. Раз, и ты из Полтавы переносишься в Санкт-Петербург. Это ногами долго – пока по грядкам проскочишь и через кусты продерешься. А тут махом. Только никто не сказал, когда обратный поезд. Сразу, нет? С Мартой вообще никто ни о чем не говорил. А хотелось уже поделиться опытом. Собрать конференцию причастных. Ну и дядю Колю просветить, а то что это он школьную программу не знает.
Она вновь оказалась около бани. У нужной ей бани. Научилась их различать по тому, с какой стороны текла речка. Нужная сторона – сначала баня, потом речка. А тут наоборот – речка и баня. Словно отзеркалили. Пришлось идти вброд. Носки сразу промокли.
Славка сидел на крыльце. Был насуплен. Марта заметила, что все еще сжимает кочергу. Как-то с ней было тепло и надежно. Шершавость бодрила. Сунула кочергу под мышку. Поправила шапку на голове. Вот почему она удержалась, а сапоги нет? Может, это такая жертва – мокрые ноги?
– Чего так долго? – буркнул Славка, собираясь плакать. И даже демонстративно зажал руки на животе. Мол, с места не сдвинется. Пускай его тут червячки съедят.
– Пойдем, – позвала Марта.
Брат сопел. Смотрел недобро. Но за последние два дня это был уже двадцать пятый недобрый взгляд, у Марты броня сформировалась. Такие взгляды отскакивали.
– Понимаешь, дурацкая история, – начала, – они там не могут договориться.
Сказала и пошла.
– Кто? – Славка спрыгнул с крыльца и сразу побежал, догоняя.
– Да лешие друг с другом. – Марта протянула руку, и брат вцепился в нее. Знакомой такой теплой мягкой ладонью. И пальцы были мягкие. Под ногтями грязюка, но это как всегда.
– Как это? – Славка заглядывал в лицо и был самым обыкновенным. Настоящим. Хотелось плакать, но пока было рано это делать. Дома. Вот придут, и начнутся слезы. И веселье тоже начнется. Но сейчас оно не могло начаться, потому что было страшно. Она попала сюда, но теперь надо было выбираться. Надо было спешить.
– Вы же в саду ссоритесь? – спросила, прибавляя шаг. Все равно медленно шли, надо еще быстрее, они не успевали. Только они вдвоем. У остальных все в порядке было со временем. А их сам воздух торопил. Надо было бежать.