– В саду? – Славка споткнулся. – А они в саду?
– Они как в саду, – прошептала Марта. – Нам сюда.
Ручей делал поворот, подмывая берег. Знакомая излучина. Марта подхватила Славку и прыгнула под откос. Привалилась к земляной осыпи. Показала, что нужно молчать.
Но брат совершенно не собирался этого делать.
– Я устал и хочу есть, – сообщил Славик. – А еще замерз.
– Хорошо, хорошо, – прижала его к себе Марта. – Скоро все закончится.
Прислушалась.
Кто-то шел, большой и тяжелый. Писк и шорох крыльев. Серая стая мелькнула над водой. Сейчас сделают круг, и Марта со Славиком будут у них на пути.
Марта отстранила брата, перехватила кочергу. Хорошая штука. Надежная. Тришкин просил вернуть. Ну это уже в следующий раз.
Шелест приблизился, и Марта бросила кочергу вдоль воды. Плеск, шуршание, писк – мыши рванули к цели.
С этой территории надо было просто выйти. Если не знать путь, то дорога может стать бесконечной. Сколько угодно бегай, а все равно останешься на месте. Или шагнешь – и выйдешь. Один шаг. Но правильный. До этого она все не в правильную сторону шла. Надо быть повнимательней.
– Мы пойдем? – напомнил о себе Славка.
– Погоди!
Марта выглянула. Лес, лес, папоротники, яблоня эта дурацкая. Им не туда. А вот куда?
Опять зашуршало. Марта бухнулась в воду, проклиная всех летучих мышей вместе взятых. И не летучих тоже. По противоположному долгому склону ручья топал Фей. Неуверенно топал, оступался и взмахивал свободной рукой. В другой руке у него была кастрюля. Красная. В белый горох.
– А я так и подумал, что вы сюда пошли, – произнес он.
– Тришкин! – обрадовался Славка и бросился к нему. Бежал, разбрызгивая воду сапожками.
Марта закрыла глаза и открыла глаза. Медленно. До трех досчитала. Тимофей стоял. Брат был уже около него.
– А что у тебя? – спросил Славка, притягивая кастрюлю к себе. Крышка соскочила.
– Картошка, – ответил Фей.
Марта хихикнула. Все-таки он был какой-то ненормальный. Или, наоборот, слишком нормальный.
– Я возьму? – Славка спешно вытирал руки о штаны, косился на Марту.
– Да бери уже! – Марта выбрела из ручья.
Фей смотрел на нее с ужасом.
– Ты чего без сапог?
Марта бы сказала, чего она без сапог и чего она вообще тут, но только отмахнулась.
– Дай картошечки, жрать охота, – попросила она.
Картофелины были крупные, разварившиеся. И даже еще теплые. Словно в печке постояли. Славка выуживал картофелины, важно изучал, зажевывал. Проголодался.
– А я сразу подумал, что ты сюда пошла, – сообщил Фей.
Марта кивнула. Конечно, пошла. Ее картошкой не корми, дай до бани прогуляться.
– А у дяди Коли дом обвалился, – нес добрые вести Тришкин.
– Чего так? – Марта дожевала и потянулась за второй картофелиной. Не хватало соли, огурцов и лука. Но и так было неплохо.
– Сломалось, наверное, что-то.
Марта кивала, старательно пережевывая картошку. Делать это было неудобно, потому что картошка не жевалась, а разминалась. Но ее надо было жевать. Посмотрела на Славку. Он не отставал, пристраивался уже к третьей картофелине. Будет так жадно жрать – подавится.
– А попить у тебя ничего нет? – спросила Марта.
– Дома, – протянул Фей.
А чего это она одна все решения принимает? Тимофей местный. Он может стать проводником. Вот и баба Оля заказала ей с ним дружить. Спросила:
– Выведешь?
– Чай с сахаром, – заказал Славка.
– Тут же рядом. – Фей прикрыл кастрюлю крышкой.
Марта взяла брата за руку, сказала:
– Давай вперед, мы за тобой.
Рука у Славки была теплая. И эта рука так же крепко сжала ее руку в ответ.
Марта чувствовала, что в спину ей смотрят. Волосатый. Упертый, как ее мать. Но сегодня они его переупрямили. Любое поражение в конце концов приводит к удаче. Главное – идти до конца и верить в себя. И сейчас она победила, хоть и мокрая вся с головы до ног.
Как только она это поняла, сразу разглядела, что находятся они рядом с деревней. За кустами уже были видны дома. Тимофей был прав – рядом.
– Мама! – закричал Славка и вырвал руку.
Сквозь тяжелые сумерки пробивался свет. Очень яркий, такого Марта за последнее время и не видела здесь.
Так светить могли только фары машины. Это приехала мама.
Она была взъерошена, как воробей, шагала туда-сюда, пытаясь кому-то дозвониться по телефону.
– Где вы были? – бросилась она к Марте. – Почему ты босиком? Что со Славкой?
Марта улыбнулась. Широко, широко. Не сдержать. Даже щеки заболели.
– Мама!
Славка уже висел на маме, дергал ее за рукав куртки. Марта захохотала.
– Что с тобой? – нахмурилась мама, пряча телефон в карман. – В каком ты виде?
Фей толкнул Марту в бок. Но она ничего не могла с собой поделать – обхватила живот, сгибаясь пополам, и захохотала еще громче. Все закончилось невозможно легко и быстро, чтобы вот так сразу в это поверить. Но все-таки это случилось. Больше не будет ни леса с баней, ни летучих мышей, ни страшных гулких шагов за стеной. Больше никто не ворвется в дом с требованием отдать Славку. Не надо будет ходить с кочергой на плече. Ей не надо будет за все это отвечать. И, вполне возможно, завтра кончится дождь, выйдет солнце, и они с Феем пойдут на берег с черными камешками. Узкая полоска пляжа, мелко, вода быстро прогревается.
– Что у вас здесь произошло? – спросила мама через макушку Славки. Он пытался все забраться ей на руки, повторяя: «Мама, мама, мама…»
Марта завалилась на землю.
– Да чтоб тебя! – отпрыгнула от нее мать. – Марта! С ума сошла, что ли?
Смех сразу закончился. Марта резко выпрямилась. Заметила, как дернулся Фей. Но мама больше ничего не сказала, прижала и погладила Славку по голове.
– Мама! – позвала Марта.
– Что с тобой? – не понимала ее мать. – Ты так и не ответила, куда вы на ночь глядя ходили.
Марта посмотрела на Фея. Он покачал головой, дернул плечами – он тоже не знал, что дальше делать. Как-то это надо было объяснить, но слов не было.
Все вокруг сразу стало радужным и пасторальным. Машина светила фарами, в этом свете красиво падали капли дождя. Мама обнимала Славку. В такие моменты в фильмах оркестр начинает играть что-нибудь патетичное. Как будто вздымается девятый вал. И вновь Марта подумала, что завтра дождя уже не будет, не может же он идти вечно. Обязательно закончится, и закончится завтра. И будет пляж.
От ярких фар глаза стало неприятно щипать, Марта отвернулась и увидела его. На границе света и тьмы.
Другого Славку.
Он стоял и очень нехорошо смотрел.
От неожиданности Марта всхлипнула, резко втянув в себя воздух.
– Так, хватит здесь стоять. Пойдем, – позвала мама. Она махнула водителю, тот хлопнул дверцей машины и укатил, напоследок полоснув пронзительным светом задождившееся пространство.
Второй Славик исчез, но Марта знала, что он остался здесь. Что он ждет. Зажмурилась. Три дня. Два прошло. Остался один. Надо продержаться один день. Только и всего. Закон сказки нельзя нарушать.
Глава 10Зазеркалье
Славка заполыхал в этот же вечер. Лежал в кровати и горел. Дотронуться невозможно – такой он был горячий. Щеки ало-красные. Лоб в каплях пота. Мокрые волосы прилипали к подушке.
Мама металась.
Мама часто металась, постоянно что-то теряя, но сейчас она это делала особенно бесцельно. Приходила в кухню, пыталась звонить, ковыряла кочергой в печке, подбрасывала дров.
Смотреть на огонь Марта не могла, потому что такой же она видела у Славки на лице.
Фей сидел за столом и молчал. Из разбитого окна тянуло холодом. Разделочную доску мама убрала, а тонкая штора не защищала. Но пока жар из печки побеждал. Марта пыталась объяснить, почему окно разбилось и куда делось одеяло. Мама не слушала. Она для себя уже все решила: виновата старшая дочь. А почему и куда – это было неважно.
Тришкин молчал. Фантастический человек. Сидел тут уже больше часа и молчал. Пришел почти следом за ними, принес новую кочергу и стал смотреть. Молча. Марта молча отворачивалась. Она и так все понимала, нечего было на нее смотреть. Она сделала все, что смогла, – вернула Славку. Оставалось ждать. Ждал и Фей. Он и пришел ждать. Верить в чудо и ждать.
Марта смотрела на руки и думала о цифре три. В сказках все повторяется по три раза. Всегда. Три брата. Три попытки. Три царства. А у них всего пока по два. Она два раза ходила за Славкой. У них два лембоя. Подсчет не помогал. Три плюс два давало пять – столько пальцев на руке. И из этого ничего не выходило.
Из комнаты были слышны хрипы.
Мать выглянула из комнаты.
– Кипяток!
Сейчас от Марты требовалось одно – всегда держать чайник горячим. Мать заваривала ромашку, зверобой, тысячелистник. Иван-чай. Оказывается, она его засушила, повесила на чердаке. Пах он неприятно-горько.
Фей вздохнул и выразительно посмотрел на Марту. Вроде физики еще не доказали, но вот-вот докажут, что ментальная связь – все в рамках закона кибернетики. Ничего сложного. Она его мысли очень хорошо считывала.
Завтра наступал третий день.
Срочно надо было кого-то обвинить. Вот прям сейчас и тут. Но виноватых не было. А был жар, метание по мокрой от пота подушке. И это было очень страшно. Прямо очень-очень.
Когда становилось совсем невыносимо, Марта зажмуривалась. Это не могло происходить с ними. Это все приснилось. И приснилось не ей. Приснилось Фею, дяде Коле, бабе Арише, бабе Моте. Это из-за них. Надо проснуться – и все станет хорошо.
Открыла глаза.
Фей смотрел.
Нет, не надо ничего говорить. Она все знает. Им остается ждать, потому что две свои попытки они использовали.
Но была третья.
Отвернулась.
Фей вздохнул.
– А если подменыша попросить, чтобы он ушел? – тихо спросила Марта.
– Уйдет, и чего? – так же тихо ответил Фей.
– И все, – с нажимом произнесла Марта.
Фей покачал головой.
– Но это же не наша вина. Славка не виноват. Он ничего не сделал.