– Вурдалак не любит дерево. Так ведь? Проблема только в том, что не смогу ударить достаточно сильно…
Я посмотрел по сторонам и отметил высокую тумбу на колёсах.
– А это ведь идея!
Сильный удар сотряс большую железную дверь. Нужно было торопиться. Я схватил с полки молоток и вбил гвоздь в ручку бейсбольной биты. Ещё один удар, и обломок прилепился к деревянной крышке. Столяр из меня никакой, но даже я понимал, что соединение не слишком надёжное. Железная дверь грохотала и выгибалась. Ещё один гвоздь, и бита кое-как держится на тумбе.
– Уже лучше, – бормотал я. – Но вряд ли она будет стоять на месте и смотреть, как я разгоняюсь. Нужен отвлекающий манёвр.
Металл двери заметно прогнулся. Сквозь щель я мог слышать, как шипит и рычит вурдалак.
– Я вырву твои глаза! Выскоблю череп ложкой! – рычала тварь.
Молоток всё ещё оставался в моей руке. Я подбежал к подъёмнику и принялся колотить по железному шкафчику. Дверь гудела, вурдалак выл и бесновался. Очередной удар сломал замок, створки открылись. Пульт был плохо освещён, пришлось доставать телефон и врубать фонарик. Зарядки, кстати, оставалось девять процентов. С громким хрустом сломалась отвёртка. Она и так продержалась дольше, чем можно было рассчитывать.
– Вот она, кнопочка!
Я вдавил красный пластик в пульт. Механизм лифта напрягся, зажужжал и начал медленно подниматься. В это время меня возле него уже не было. Я бросился через комнату и спрятался за тумбой на колёсиках. Как раз вовремя – вурдалак распахнул железную дверь и бросился к лифту. Подъёмник уже скрылся в колодце. Невозможно было понять: едет он пустой или уносит беглеца. Тварь зло зарычала и потянулась к шкафчику с пультом. Вурдалаку пришлось повозиться. То ли длинные когти мешали, то ли подъёмник так просто на полдороге не останавливался. В конце концов механизм заурчал, захрустел. Лифт замер, потом снова поехал – наверное, вниз. Я затаил дыхание и считал про себя. Вот подъёмник достиг нижней точки и остановился. Вурдалак заметил кое-что на полу, шагнул вперёд и подобрал предмет. В когтистой лапе мерцало и вибрировало пластиковое сердечко, тот самый гаджет, реагирующий на близость пары. Вурдалак начал преображаться, превращаясь в симпатичную девушку. Алёна задумчиво смотрела на мигающее красное сердечко.
– Сейчас! – понял я и со всех сил налёг на тумбу. Мебель отлично разогналась.
Девушка обернулась. Мгновение она пыталась понять, что происходит. Ещё два мгновения ушли на обратное превращение в вурдалака. Этого времени хватило! Тумба врезалась в цель, как боевой рыцарский конь. Обломок биты вонзился в грудь подобно копью. Тварь забилась, завыла и зашипела. Я припёр её к стенке и ещё два раза хорошенько придавил, для надёжности. Рукоятка биты треснула по волокнам, разделившись на две части, и отделилась от деревянной крышки. Вурдалак шагнул вперёд и оттолкнул тумбу. Меня отбросило вместе с ней на середину комнаты. Тварь приближалась, но её шаги сделались неуверенными и медленными. Я лежал на полу и думал: «Успеет вурдалак меня убить или сам раньше сдохнет?»
С остатками бейсбольной биты происходило нечто странное. Сначала я подумал, что это галлюцинация или обман зрения. Но нет – на обломках начали появляться крошечные зелёные листочки. Вурдалак остановился, схватился за треснувшую деревянную рукоять, дёрнул, но бита так и осталась в теле. Тварь в ужасе закричала, начала скрести когтями грудь, упала на пол и завыла. Я наконец-то смог выбраться из-под тумбы, отступил на три шага и прижался спиной к стене. Вурдалак кашлянул тёмной кровью и начал превращаться в Алёну. Сначала лицо и тело девушки покрывал ворох жутких чёрных вен, затем они пропали. На обломках бейсбольной биты распускались листочки. Появилось даже несколько молодых веточек.
– Подойди ко мне, пожалуйста, – сказала девушка. После затянувшейся паузы добавила: – Не бойся. Я умираю.
Похоже, она была права. Рукоять биты превращалась в ствол небольшого деревца. Его корни бугрились под чёрной майкой, на груди и на животе. Я тяжело вздохнул, сделал шаг вперёд и сел на пол рядом с Алёной.
– Очень холодно, – прошептала девушка. – Я как будто превратилась в мятную жвачку.
Я взял Алёну за руку. Вопреки ожиданиям, ладонь была горячей, как кипяток.
– Проклятое дерево, – продолжала говорить девушка. – Любая сухая щепка в теле вурдалака начинает расти, цвести и пахнуть.
Значит, осиновый кол работает. Надо же – единственная правда во всей вампирской истории.
– Прости, – говорю, – сама понимаешь, я должен был тебя остановить.
Девушка кашлянула и отёрла губы от чёрной крови:
– Знаю. Иначе я бы нашла тебя и закончила ритуал.
Крохотное деревце демонстрировало впечатляющую скорость роста, начало выпускать зелёные стрелки с крохотными цветочками. Корни шевелились в теле девушки. Один пробил кожу и вылез между рёбрами. Алёна посильней сжала мою руку:
– Знаешь, ты был прав.
– Со мной такое постоянно, – говорю.
Девушка снова закашлялась:
– Ты правильно говорил, что у меня и так всё было. Друзья, семья, деньги, возможности. Даже отличный парень.
Что мне было отвечать? Дошло наконец-то? Или что у неё всё ещё будет в следующей жизни. Или через одну, после дерева. К счастью, Алёна не ждала ответа, а продолжала сама:
– Понимаешь, мне казалось, что я всё смогу, со мной все будут считаться, уважать. А потом было уже слишком поздно.
Крохотное деревце продолжало расти. На зелёных стрелках распустились розовые цветочки. Это был каштан. Алёна улыбнулась:
– Красивая смерть.
Глаза девушки закрылись. Мой мозг разрывался от противоречивых чувств и стремительных мыслей. Уверенно можно было сказать только одно:
– Всё кончилось, а я ещё жив. И это хорошо!
Нужно было выбираться. Тогда я совершенно позабыл о других пленниках. Теоретически кто-то из них мог выжить. Стоило вернуться и проверить, но эти мысли так и не забрели в мою голову. Я с трудом поднялся на ноги и побрёл к лифту, но вдруг услышал далёкие голоса. Они доносились из колодца. Кто-то разговаривал там, наверху. Невозможно было разобрать ни слова. Зато интонация читалась хорошо – некто злился и негодовал. Я почувствовал укол страха, попятился назад. Нужно было бежать, спрятаться в бомбоубежище или попытаться выбраться через тоннель. Ничего не вышло. Никто не стал вызывать лифт и медленно спускаться. Тот человек сверху просто прыгнул в колодец, с грохотом приземлился и шагнул вперёд. Тут же зажёгся свет. Я увидел Воропаева-старшего. Банкир стоял посреди комнаты. Его лицо побагровело от гнева. Дорогой пиджак был испачкан в пыли и лишился пары пуговиц.
– Что здесь произошло?! – рявкнул Воропаев. Он не отрываясь смотрел на тело дочери. Меня как будто не замечал, но обращался явно ко мне. За его спиной появился Захар. Он спустился по колодцу быстро и бесшумно. Раньше я не понимал, что делает этих двоих похожими. Теперь стало ясно – они вурдалаки. Со временем многократное преображение меняло внешность – увеличивало челюсть, заостряло скулы.
– Алёна мертва, а мальчишка выжил. Думаю, вариант только один, – проговорил Захар.
– Я спрашиваю, что здесь произошло?! Она проводила ритуал?! – Воропаев одним чудовищным прыжком подлетел ко мне. – Отвечай.
– Пыталась, – говорю. – Но у неё не вышло.
– Прикончи мальчишку! – холодно процедил Захар.
Воропаев сгрёб меня в охапку и оторвал от пола. Его глаза сделались совершенно безумными.
– Ты понимаешь, что она стоит тысячи таких, как ты? – На лице банкира начали проступать чёрные вены. Я висел в железных объятьях вурдалака, видел его длинные острые зубы и чёрный рот.
Воропаев тряс меня, требуя ответа. В какой-то момент его пиджак ожил, запищал и замигал красно-синими огоньками. Банкир поставил меня на пол и вытащил из кармана игрушечный полицейский «Форд».
– Федя дал мне с собой, чтобы машинка охраняла папу. – Воропаев улыбнулся, его лицо стало человеческим.
– Уходи, мальчик, – сказал банкир.
– Ты же не отпустишь его? – спросил Захар. Водитель всё ещё стоял возле подъёмника, пройти мимо него было невозможно.
Я двинулся в сторону большой железной двери, очень медленно, осторожно, не поворачиваясь к вурдалакам спиной. Вы же помните, у моего деда в деревне большой свирепый пёс – так что я кое-чему у него научился.
– Ты чего, Витя? Этот гадёныш замочил твою дочь! – сказал Захар.
– У меня есть сын. Я хочу, чтобы он остался человеком. Что с ним будет, если снова начну охотиться? – возразил Воропаев. – Ты помнишь тот день, когда мы решили вернуться к нормальной жизни? Вновь стать людьми?
Разговор обещал быть долгим. Я слушал его и осторожно отступал.
– Те парни из Люберец, – продолжал банкир. – Они же выполнили все наши требования. Сделали всё, как я хотел. А мы убили их просто ради удовольствия, потому что хотели крови. Когда я вернулся к жене, меня чуть снова не накрыло. Думал, перекинусь и сожру её. Алёнка маленькая выглядывала из детской и всё видела. Я тогда решил: надо завязывать!
В бомбоубежище было темно.
Я заметил Ильдара и Камиллу, кажется, они были живы. Илья сидел в углу и тихо плакал.
– Простите, – говорю. – Сейчас мне самому нужно ноги уносить. Как выберусь, вызову полицию.
– Алёнка всегда хотела быть похожей на папу, – говорил банкир. – Такая умница… – вдруг его тон изменился, в голосе вновь заскрежетали яростные нотки: – Постой… Откуда она узнала про ритуал? Ты дал ей книгу?
Я полез в заброшенный тоннель. Стал пробираться сквозь завал. Старался не шуметь, но получалось не слишком.
– Я, – просто ответил Захар. – Кто-то должен был продолжать дело тёмной крови, пока ты играл в человека.
– Зачем?
– Ты забыл кое-что, – голос водителя звучал холодно.
– Что?
– Главное правило. Люди – просто мясо! Зря ты захотел стать одним из них.
Я не видел того, что произошло возле лифта, но отлично слышал хлёсткий удар, звук острых когтей, разрывающих плоть. Потом яростный крик, переходящий в хрип. Не нужно было возвращаться и смотреть, чтобы понять, что случилось, – вурдалак убил вурдалака. Я полез вперёд, в черноту, наполненную гулом поездов. Вскоре коридор стал чище, если бы не тьма, можно было бежать. Я достал телефон, чтобы осветить дорогу. Аппарат запищал, жалуясь на разряженную батарею. Пришлось вырубать ему звук. Захар уже прорывался через баррикаду. Я слышал, как разлетается и бьётся о стену старая сломанная мебель. У меня была фора в пару минут. За это время должно решиться, жить мне или умереть. Я рванул из последних сил. Вперёд, затем вниз по влажным, замшелым ступенькам. С каждой секунд