– Я уже рассказывала, – крикнула из-за шкафа мама, – на работе у парня бабушка умерла. Она была концертмейстером. Очень хорошо играла. Ну а он ремонт делает. Ему все равно надо было вывозить инструмент. Вот и довезли до нас.
Есть! Зацепка!
– А он хороший? – выглянула в дверь Майя.
– Инструмент? – не поняла мама. – Ты же сама видишь – идеальный.
– Парень.
– Да я его и не знаю. Так, в столовой на работе пересеклись. Он то ли практикант, то ли санитар.
Майя на кресле въехала за шкаф.
– То есть вы вместе не работаете, и ты у него не отбирала пациентов? – разочарованно спросила она.
Сорвалось. Если бы парень был зол на маму и через пианино хотел ее извести – тогда да. А так, сбрасывать проклятье первому встречному… Хотя почему бы нет? Может, он решил развалить всю отечественную медицину? От одного работника пианино будет переходить к другому, к третьему. Вскоре здание опустеет, его закроют, по коридорам будет гулять ветер, в разбитые окна заглядывать совы. Пустующее здание заполнят призраки, восстанут мертвецы, подтянутся обиженные родственники. Создадут центр противодействия реальности. Зомбаки побегут по городу. Черная зараза распространится по всей Земле. Следующие миллионы лет голубой шарик будет одиноко болтаться во вселенной. И никто не будет знать, что имя ему – Земля.
Майя помотала головой. Так, до этого еще далеко. Они еще поборются.
– А сам этот парень как, ничего? Целый? Ну, руки-ноги там…
– Тебя просили не ездить на кресле по квартире, – выглянула из-за дверцы шкафа мама – на шее красный шарф.
К новым туфлям подобрала. Неприятно.
– Папа тебя убьет, – добавила мама.
Что если это не мама, а папа? Вдруг это его коварный план по избавлению от надоевшей дочки… Или даже надоевшей приемной дочери. Надо покопаться на антресолях, вдруг найдет дневник, а там признание – взяли во младенчестве, теперь жалеют.
Прикрыла глаза. Как ни хотелось найти виноватого, это был явный перебор. А антресоли она до последней старой книжки знает.
– И вообще – что за фантазии? – недовольно буркнула мама. – Чего вы с папой из-за этого инструмента как с цепи сорвались? Бесплатно же достался!
– Так бесплатно – это нехорошо. – Майя вскочила из кресла. – Сама запрещала поднимать деньги на улице, говорила, что на монеты специально что-то нехорошее заговаривают и выбрасывают.
– Сравнила! Это же инструмент! Что в нем может быть плохого? И я же его не подбирала! Нам его отдали.
– Прокляли и отдали.
– Опять твой Лавкрафт? – возмутилась мама.
Почему ее? Он всехний!
– Мы научимся играть, и ты поймешь, как это здорово!
Майя отправилась к себе, упала на кровать. Здорово! Ага! Обхохочешься! Мама уйдет, и она его выкинет. Чернова позовет. Они с Вешкиным здоровые, справятся. Осталось только этих клоунов найти. У нее были номера только девчонок.
– Мама! – крикнула из комнаты. – А у тебя есть телефоны наших из класса?
– Поищи в папке «школа». – Мама стояла в прихожей, одевалась. – Ну какие же я удобные туфли купила!
Хлопнула дверь. Ушла.
Пианино ее радует, туфли ее радуют! Во жизнь у человека. Одну Майю ничего не радует. Но скоро и ей улыбнется восторг жизни.
Майя выбралась из кровати и пошла к шкафу. У мамы все бумажки в идеальном порядке. Стоят по папочкам. «Дом», «Школа», «Муж». Интересно, что там в папке «Муж»? Но это на потом. В папке «Школа» копились квитанции на питание, списки необходимого к новому учебному году. А вот и телефоны. Единым списочком. Чернов в конце.
Минуту поразмышляла – написать сообщение или позвонить. Но на сообщение Чернов может сто лет отвечать. Позвонила.
– Привет, Лазарева! У тебя что-то случилось?
Чернов начал с ходу, сбив весь план разговора. Она уже придумала, как будет говорить, кто звонит, как Чернов будет ломаться, что не узнает. Как потом она будет объяснять про пианино. У него, что ли, ее номер забит?
– Ты сейчас свободен? – выпалила Майя.
Пришлось говорить без обходных маневров.
– Сейчас весь наш класс свободен, – парировал Чернов. – Что произошло?
– Мне надо пианино выкинуть, – призналась Майя. – Можешь помочь?
– Пианино? – В связи повисла секундная пауза, словно Чернов ожидал чего-то другого. – Адрес давай.
Внимательно выслушал, пообещал прийти с Вешкиным и дал отбой.
Майя какое-то время сидела с трубкой в руках, не понимая, что происходит. Либо она не разбирается в людях, либо само пианино весь мир вокруг сделало странным. Звонит одноклассница, с который ты никогда особенно не общался, и просит выбросить пианино. И никто не удивляется, словно избавиться от здоровой штуковины – это как мусор вынести: каждый день такое происходит.
Звонок в дверь раздался через пять минут. О, они еще и рядом были.
– Привет! – жизнерадостно крикнул Чернов и вновь наградил ее внимательным взглядом.
Прямо как в школе. За его спиной маячил Вешкин.
– Чего у тебя?
– Виделись, – буркнула Майя, отступая, чтобы мальчишки могли войти, а заодно сразу увидеть фронт работы. – Пианино жить мешает.
Пацаны замерли на пороге. Чернов окинул взглядом инструмент, кивнул. Вешкин смотрел по сторонам. Его пианино не интересовало.
– А ты где живешь? – спросил Вешкин и прошел мимо шкафа. Изучил родительский диван, заглянул к Майе.
– Так, хорош! – остановила его Майя – немного раскидать свой бардак она не сообразила. – Пианино выкидывайте и выметайтесь вместе с ним.
– А чай? – Чернов не торопился.
Вспомнила про торт. Точно! А почему бы не угостить?
– Пошли.
Чернов вперед всех рванул на кухню. Словно был уже тут. Или был? Звала она его на тот достопамятный день рождения? Вроде не должна. Уже в пятом она бы сообразила: Чернов – это Чернов. С ним надо осторожней. Цирк сгорит, а клоуны останутся.
– А чего пианино-то? Вроде нормальное. – Вешкин отставал, зависнув в коридоре.
Да нормальный у них коридор! Колеса, книги. Как будто у других что-то более ценное стоит.
– Клавиши западают, – соврала Майя. – Мама давно собиралась избавиться. Хочу ей подарок сделать.
– А стоит так, как будто недавно поставили, – заметил Чернов.
Внимательный какой! Шерлок нашелся.
Майя не ответила. Пускай сам придумывает вранье на свои вопросы, кто, почему и зачем.
Чернов сразу забился на самое удобное место в углу, изучил остатки торта в коробке, кивнул. Как легко его сделать довольным! Привели в бардачную квартиру, усадили доедать покрошенный торт – и готово.
Майя наполняла чайник. Вода из крана шумела. И она не сразу поняла, что произошло.
«Там».
«Дам».
«Та-ра-рам».
Чайник выпал из рук, обиженно крякнул, прощаясь с ручкой, а заодно и с жизнью. Майя рванула в комнату. Вешкин стоял около пианино и одним пальцем нажимал на клавиши.
– Ты что делаешь? – заорала она, руками вперед падая на одноклассника. – Нельзя!
Толкнула. Вешкин качнулся назад, спиной врезался в шкаф, упал. Шкаф дрогнул. С него слетели коробки. Сверху на Вешкина свалился пыльный папин свитер. Что-то с той стороны шкафа звонко покатилось по полу.
– Ненормальная, – Вешкин сидел на полу, тер плечо.
– Вы чего? – возник в коридоре Чернов. Он жевал. Война войной, а торт оставлять врагу нельзя.
– Убирайтесь! Быстро! – металась между одноклассниками Майя. Еще раз толкнула привставшего Вешкина, тот снова встретился со шкафом и сполз на пол, побежала на Чернова. – Уходите!
– Сама нас позвала! – Чернов не стал ждать, когда и ему прилетит. Отступил в прихожую, дернул с вешалки куртку. Загородился ею.
– Больше не нужны! – Майя потянула лежащего на полу Вешкина. – Ну!
– Руки! – принялся отбиваться Вешкин.
– Не бей его! – Чернов схватил Майю за плечи, потащил подальше от друга.
– Он сам виноват, – взвизгнула Майя и вдруг зарыдала.
Слезы накрыли внезапно, волной. Она спрятала лицо в ладони и убежала к себе.
Не трогай! Как просто сказать: «Не трогай!» Но никто никогда не выполняет приказ. Он словно заставляет нарушать сам себя – и трогать!
Пацаны собирались, крича обидные слова. Хлопнула дверь. В ответ с издевкой загудело пианино.
Так, значит? Такие правила?
Майя утерла слезы и вышла в смежную комнату. Волшебник сидел на верхней крышке, болтал ногами, шевелил пальцами.
– Как все интересно! – противно протянул он. – Скажи!
Вспомнился Вешкин. Его улыбка, когда касался клавиш. Испуг, когда Майя ударила.
Мрачно потребовала:
– Не трогай его!
– Я не могу нарушить законы, – развел волосатыми руками Волшебник. – Мы же договорились.
Майя сжала кулаки.
– Мы договаривались на один раз, – прошипела она. – Это надо было мне! – Опомнилась. – И вообще мы ни о чем не договаривались! Ты все время врешь!
– Ты же не знаешь, что получаешь сейчас взамен! – Голос Волшебника был вкрадчив.
Да как же пробить этого лохматого истукана? Что его может задеть?
– Мне не нужен никакой «взамен», – гнула свое Майя. – Тебя тут никто не хотел и никто не ждал. Никто никакой договор не заключал, чтобы у нас появилось такое чучело, как ты! Кровью договора не подписывал, крестами не менялся.
Волшебник ухмыльнулся, глаза выкатились. Нет, это было невозможно!
– Ты не понимаешь сути могущества, – противно растягивая слова, произнес он. – Ты сейчас и правда можешь все, что угодно. Можешь наказать всех своих врагов. Воплотить все свои желания. Ведь ты о чем-то мечтаешь? – Волшебник склонил голову, состроил умильную моську. Бррр, гадость какая! – Не про уроки, а вообще?
Из груди поднялся всхлип уходящей истерики.
– У меня нет врагов! – крикнула Майя. – И Вешкин мне не враг. Он просто Вешкин! Его как будто нет!
– Ты опять не спрашиваешь, что ты за это получишь!
В голове вдруг пронеслось – папа ушел к заказчику, по дороге может случиться все, что угодно; мама ушла на дежурство, там вообще все непросто. Туфли еще эти красные.
Врет, врет лукавый! Стоит что-то попросить, и снова потянется череда обменов. Это надо просто остановить. Чтобы больше ничего не происходило. Чтобы кошмар закончился.